Воробей. Том 2 (СИ) - Дай Андрей - Страница 42

— Говори.

— Ваше высокопревосходительство, докладываю. Господин Можайский, Александр Федорович уже три дня как дожидается вашего возвращения.

— Можайский… Можайский… Кто это? Напомни-ка, братец.

— Из Брацлавского уезда Подольской губернии донесли, что дескать, капитан второго ранга в отставке, мировой уездный судья, господин Можайский летательные опыты учиняет. Чем приводит в смущение крестьян.

— А! — обрадовался я. — Самолет строит. Точно-точно. Вспомнил. Отлично, что он в столицу прибыл. Значит, и второй господин, которого я так же просил в Санкт-Петербург приехать, тоже здесь?

— Петр Александрович Фрезе, Ваше высокопревосходительство? Так он уже с год, как в Петербурге обретается. Фабрика конных экипажей у них. «Фрезе и Компания». А при фабрике механическая мастерская. Там вышеозначенный господин опытами над двигателями Отто и Брайтона забавляется.

— Прекрасно, — усмехнулся я. — Значит, ничто нам не помешает построить летательное средство тяжелее воздуха. Назначай им встречу. Обоим, и на одно и тоже время. Все одно работать они вместе станут.

— Изволите встретиться с господами послезавтра после полудня, Ваше высокопревосходительство?

— Да-да. Займись этим сам. Только письма господам писарю надиктуй. А я подпишу. Сам не карябай. Знаю я, как ты знаки царапаешь. Чудо великое, что ты еще демонов своими символами не вызвал…

— Не извольте сомневаться, Ваше высокопревосходительство. Все исполню.

— Еще есть что-то, о чем я должен знать? Или помнить?

— Давеча у его императорского высочества, великого князя Александра именины были. Только он еще раньше в Первопрестольную убыл. Так что мы им поздравительную телеграфную депешу от вашего имени отправили.

— Молодцы, — кивнул я. Действительно молодцы. Такие даты нужно знать назубок, а я совершенно позабыл. Не подсуетись эти вот кабинетные чинуши, мог бы конфуз выйти. — А что же великий князь в Москву поехал?

— Так ить, Ваше высокопревосходительство, их императорское высочество в основании новейшего музея участвовать изволил.

— Что за музей?

— Секундочку прошу, Ваше высокопревосходительство. Сверюсь с записями…

Поразительный человек. В его, сделанной по образу и подобию моего, карманном блокноте неведомыми, инопланетными даже, иероглифами, были перечислены все сколько-нибудь значимые события в столице и империи. Настоящая историческая хронология, с указанием имен, адресов и привязкой к тем темам, которые меня, его непосредственного начальника, интересуют в первую очередь.

— Императорский Исторический музей, Ваше высокопревосходительство, — отрапортовал Сандалов. — Будут в нем экспонировать извлеченные из земли свидетельства истории отечества.

— Хорошее дело, — согласился я. И даже припомнил, что разговоры о чем-то в этом роде появились при дворе Николая Второго еще года три назад. И темой сразу же заинтересовался Бульдожка. Не удивлюсь, если окажется, что именно он и «пробил» идею от замысла до реализации. Ну а заполучить участок земли под строительство настолько значимого для страны места, при политическом весе Александра, и вовсе сущая безделица.

На Красной площади бывал. И в той жизни, и в этой. Но вот, убей Бог, не припомню, что же там было напротив Василия Блаженного, до того, как появился музей. Строение какое-то, с имитацией Спасской башни Кремля. А вот кто в нем обретался — понятия не имею.

— Еще что? Известия есть, когда великий князь в столицу намерен вернуться?

— В Аничковом болтают, что к Воздвижению уже тут будет.

— К субботе, значит. Хорошо.

— На середу инженер Струве, Аманд Егорович, в присутствии градоначальника и прочих городских начальстующих господ, намерен начать возведение моста.

— О, как, — обрадовался я. — По собственному проекту?

— Истинно так. Мост с разводным пролетом из стали, кессонным методом. Наплавной уже перевели к Воскресенской.

— Прекрасно. Просто превосходно.

Еще бы! За счет использования стали, а не чугуна, Струве в полтора раза увеличил пролеты, а относительно новый, кессонный, метод позволял производить работы даже зимой, что обещало довольно быстрое его возведение. Ну и кроме того — каюсь, именно я продавил — применяться будет только сталь отечественного производства. Заказы уже размещены на многочисленных заводах. Включая мои, конечно.

Вот начнут французы руки выворачивать с ценами на стволы для пушек, я их демонстративно в фермы этого моста переплавлю. Потеряю миллион, зато мой «Петровский» завод в веках этим мостом знаменит останется.

На другом берегу, с возведением многочисленных фабрик и заводов, стала формироваться Выборгская сторона. Прежний, наплавной мост давно уже поток грузов и пешеходов не вытягивал. Нормальный мост в этом месте давно напрашивался. Сложность была лишь в том, что эта часть Невы — судоходна. Причем, это место одно из самых глубоких — до двенадцати сажень. Этого вполне довольно, чтоб даже океанский броненосец мог пройти. Не говоря уж о гражданских грузовых судах. Потому мост непременно должен был быть разводным. Железная дорога — это, конечно, хорошо, но дешевизну морских перевозок ей никогда не победить.

У изобретателя русской полевой казнозарядной пушки Владимира Степановича Барановского есть двоюродный брат, Павел Викторович. Талантами что дяди, Степана Ивановича, что кузена Павел не обладает. Зато неплох в коммерции. А еще, и это мне в нем нравится больше остального, это кристальной честности человек.

Пару лет назад, когда орудийная система брата еще только отстреливала необходимые тысячи залпов на полигоне ГАУ в Ораниенбауме, Павел явился ко мне на прием, и предложил создать в пригороде Петербурга фабрику по выделке унитарных снарядов. Я тогда еще не знал, можно ли ему доверять, поэтому взял время на раздумья. Интересно же мне было, кроме человеческих качеств еще одного Барановского, ответ на один простой вопрос: у этого человека настолько много денег, что он не боится вложиться в дело, не гарантирующее быстрой прибыли? Или он настолько верил в инженерный гений кузена?

Очень скоро стало известно, что особо крупных капиталов у Павла не было. Ни в гражданском правлении, ни в военной службе не отмечен. А вот с двоюродным братом — да. Близок. И конечно, отлично разбирается во всем, что хоть однажды было начерчено Владимиром.

В общем, мы договорились. Только, примерно представляя себе пути развития науки и техники, я решил не ограничиться производством только гильз и трубок взрывателей. Имея отличную сталь с юга России с моих заводов, мы вполне могли освоить и выделку всей пушки целиком. И быть уверенными, что военное ведомство выкупит все нами изготовленное, сколько бы его не было.

Так на Выборской стороне столицы появилась Оружейная фабрика братьев Барановских. О том, что на две трети предприятие принадлежит мне, особо не афишировалось. Начальствовал там Павел, исправно привозил нашу с Наденькой часть прибыли, и я в дела фабрики не вмешивался. Единственное что, порекомендовал выстроить еще один, отдельный цех для опытного производства новейших изделий. Ну и серьезно озаботиться сохранением конструкции новейших разработок Владимира в секрете. А то знаю я, как это сейчас делается! Когда в газетах легко и просто печатают совершенно секретные сведения, а на военные верфи, где строят новейший броненосец, приезжает главный кораблестроитель Британии и бродит там неделями, что-то в своей записной книжке помечая.

Это я снова так издалека начал… Суть же истории вот в чем: Владимир Степанович таки смог рассчитать и вычертить орудие колоссального калибра. Да и с длинной ствола немаленьким. Чудо-пушка, по расчетам, могла закинуть снаряд размером с чемодан, на расстояние не менее двадцати верст. А это по нынешним временам, почти ультимативное оружие!

Четыре опытовых ствола отлили и высверлили на моих южных предприятиях. И по железке привезли на завод, где встал вопрос о лафетах. Пушка — это не только дуло. Это комплекс из ствола, затвора, спускового механизма и надежного лафета с прицельными приспособлениями. Сложная машина, одним словом. К началу лета этого года четыре образца смогли, наконец, собрать полностью. А вот с доставкой на полигон как-то не задалось. В железнодорожный вагон этот монстр не входил, тащить его вокруг столицы с помощью локомобилей долго и дорого. Да и могло привлечь ненужное пока внимание. А наплавной мост через Неву, хоть и позволял вдвое сократить путь, но массу титанического орудия не выдержал бы.