Протокол "Наследник" (СИ) - Лисина Александра - Страница 17

Вот так идешь себе, идешь, а потом зацепил курсором… в смысле, взглядом… что-то незнакомое, как бац — перед тобой тут же всплывает короткая справка. Что за дерево, насколько ценная порода, чем она полезна или опасна, где используется, где преимущественно произрастает… с той лишь разницей, что подсказки я видел не глазами, а воспринимал частью сознания, и они впечатывались в мою память намертво. Так, словно всегда там были, только до поры до времени деликатно прикрытые тряпочкой.

Видимо, именно поэтому дважды одна и та же подсказка меня не тревожила, поэтому спустя минут двадцать я все-таки приспособился и стал гораздо внимательнее выбирать, на что смотреть. А еще минут через десять ощутил под ногами слабый, едва уловимый толчок, как если бы где-то далеко рухнуло старое дерево. Правда, при этом не было ни грохота, ни вспышки. Лишь дрогнула тихонько земля и все.

«Убежище уничтожено», — коротко известила меня Эмма, тем самым подтвердив, что мне не почудилось. После чего я вздохнул гораздо свободнее и ускорил шаг, все чаще поглядывая по сторонам и уже умышленно выбирая то, о чем мне было бы интересно узнать.

Вот, например, что это за колючие плоды, похожие на обычные каштаны? Съедобны ли вон те оранжевые ягоды? Почему у каких-то деревьев листья зеленые, а у других синие или даже фиолетовые? Что за птица пролетела мимо? До какой температуры прогревается воздух в начале осени? Есть ли тут грибы? Как называется местная мошкара и стоит ли ее опасаться?..

В общем, дорога была нескучной.

Одно плохо — тонкая подошва все еще доставляла мне определенный дискомфорт. Однако поскольку материал у «чешек» оказался достаточно крепким и не рвался, даже если я спотыкался о корягу или сучок, то я решил не экономить и натянул поверх первых «чешек» вторые, благо они хорошо тянулись. Это заметно облегчило мою жизнь, позволило существенно увеличить скорость, так что часа полтора я честно отмахал и только потом дал себе время передохнуть.

Причем за все это время ни люди, ни крупные хищники мне на глаза так и не попались. Да и Эмма каждые четверть часа исправно сообщала, что поблизости нет никакой угрозы. Так что я особо не прятался, на небо почти не смотрел и в какой-то момент всецело передоверил умной системе контроль за обстановкой.

Сам же, как только убедился, что большую часть местной флоры уже изучил, из-за чего новые «подсказки» почти перестали меня тревожить, занялся упорядочиванием уже имеющихся сведений о новом мире. Причем в первую очередь меня интересовал местный календарь, система учета времени, система измерений и то, как их можно соотнести с тем, с чем я сталкивался в прошлой жизни. Просто потому, что это были основополагающие вещи, без понимания которых мне будет трудно освоиться.

Насчет времени все оказалось просто — я еще в убежище заметил, что мое ощущение примерно на полсекунды отстает от того, что было заложено в медицинской капсуле. По факту, правда, оказалось, что разница составляет всего одну треть. То есть одна секунда на Найаре составляла одну и три десятых секунды на Земле. Зато суть, на мое счастье, не поменялась. Секунды, минуты, часы… в этом мире, как оказалось, время подсчитывали аналогичным образом. Названия только поменялись на сэны, мэны и рэйны, так что, если не забывать, что теперь в минуте не шестьдесят привычных мне секунд, а по факту девяносто, из-за чего сутки длятся на несколько часов дольше, то все будет в порядке.

Система счисления здесь, как и на Земле, тоже являлась десятеричной, что сильно меня порадовало. Вот только, поскольку про арабов тут никто не слышал, то цифры на Найаре имели совершенно иной вид. Впрочем, как они звучат, я уже слышал. Как выглядят, тоже успел подсмотреть. Так что и тут особых проблем не предвиделось.

С днями недели дело обстояло еще проще: понедельников, вторников и прочих привычных мне названий на Найаре не использовали, а каждому дню недели просто дали порядковый номер, поэтому воскресенье здесь называлось сан-рэ[1], от «сан» — семь. Суббота, соответственно, шан-рэ, пятница — паро-рэ, четверг — черо-рэ… ну и так далее.

Что же касается календаря, то он, по сути, изменился лишь в плане названий. Разделение на пояса, широты, времена года… все это было мне хорошо знакомо. А значит, Найар как планета по своим параметрам был похож на мой прежний мир намного больше, чем можно было бы ожидать.

Единственное, что меня озадачило, так это некоторое несоответствие в плане технического развития.

Еще в убежище, просматривая новости и ища информацию на своего биологического отца, я видел большие города. Развитую инфраструктуру. Небоскребы. Заводы и фабрики. Знал, что в этом мире так же, как и в моем, существовал наземный, воздушный и даже подводный транспорт. Я видел самолеты, автомобили, поезда совершенно непривычного вида. Побывал в мини-лаборатории Альнбара Расхэ. Достаточно подробно ознакомился с его последними проектами. Своими глазами убедился, что в плане технического прогресса люди на Найаре шагнули далеко вперед. И пусть здесь не знали двигателя внутреннего сгорания, пусть здешняя техника работала на принципиально ином уровне, однако она была. Более того, ученые этого мира уже давно освоили базовые принципы программирования. Пользовались электричеством. Они, как и мы, изобрели машины, идентификационные браслеты, следящие устройства, оружие, причем не только огнестрельное, электронные деньги, банки… даже компьютерные игры!

И все же появление Эммы стало для Расхэ неожиданностью. Более того, он испугался собственного открытия, после чего поспешно засекретил проект и наотрез отказался получать по нему потенциально прибыльный патент.

Спрашивается, почему?

Допустим, он мог просто не успеть подать документы в соответствующую инстанцию, но все же прошел не один год с того дня, как его незаконнорожденный сын продемонстрировал редкий Талант и случайно оживил Эмму. Расхэ за это время успел создать прототип, усовершенствовал управляющую им программу, добился невероятных успехов, разработал и почти довел до ума уникальный проект и вдруг смолчал о своем открытии? Он, военный эксперт, ученый до мозга костей, один из величайших умов своего времени и вдруг отказался представить общественности воистину революционное открытие⁈

«Не верю», — подумал я, когда заново переоценил известные мне факты. Ведь, если развитие Найара во многом шло сходными с Землей путями, то ИИ или хотя бы подготовительную работу по его созданию здесь должны были провести намного… намного раньше.

Так почему же его до сих пор не изобрели? И почему отец Адрэа всерьез опасался, что о его работах узнают?

Второй момент, который меня смутил, это несомненно большее, чем обычно, количество найниита, которое Альнбар Расхэ потратил на создание Эммы.

Найниит, как я уже говорил, очень дорогой материал. В природе встречается крайне редко. Да и найт — чрезвычайно ценный ресурс, который добывался, если верить Сети, исключительно в Норлаэне и лишь в нескольких тщательно охраняемых шахтах. Достояние, можно сказать, страны, добыча которого велась исключительно с разрешения и под жестким контролем импера… то есть тэрнэ.

Вопрос простой: откуда у Альнбара Расхэ он взялся в таком количестве?

У его рода, насколько я успел узнать, не было права на добычу этого минерала. А проект «Гибрид», как следовало из документов, не был санкционирован ни тэрнэ, ни военным министерством. Так откуда же Альнбар Расхэ взял столько расходного материала? Втайне начал разработку собственной шахты? Припрятал найт, который предназначались для других проектов? Или же…

Блин, точно! Наверняка он использовал оставшийся после неудачных опытов и отработавший свое, то есть перегоревший найниит. Если уж именно тан изобрел технологию его восстановления, то кто помешал бы ему использовать эти знания для собственных нужд?

«Ответ положительный, — подтвердила мои предположения Эмма. — Синтез базовой структуры модуля „АЭМ-3“ проводился на основе найниита, некогда утратившего свою целостность. Технология восстановления найниитовых частиц многократно испытана и полностью подтвердила свою надежность».