Протокол "Наследник" (СИ) - Лисина Александра - Страница 27

«Запрос исполнен, — гораздо увереннее сообщила подруга. А когда снаружи прозвучал сигнал отбоя, неожиданно призналась: — Доступен протокол глубокого сна. Применить?»

Я непроизвольно зевнул.

«А какие у него есть плюсы по сравнению с обычным сном?»

«Во время глубокого сна возможно ускорение процесса адаптации, вызванного протоколом „Слияние“, а также есть возможность применить протоколы восстановления исходного количества найниитовых частиц. Проект „Гибрид-2“ не завершен, для более продуктивного контакта с носителем крови требуется углубленная настройка».

«Хм. То есть ты способна избавить меня от последствий пребывания в капсуле и одновременно можешь начать восстанавливать популяцию найниита?»

«Ответ положительный».

Я достал из-под рубахи подвешенную на веревке крохотную емкость, в которой хранил стыренный из лаборатории перегоревший найт, и, полюбовавшись бесценной пылью, открыл пробку.

«Использование глубокого сна разрешаю. Расходный материал есть, так что работай. Время пробуждения — семь утра. Если что-то пойдет не так, буди».

«Запрос принят. Проводится оценка гормонального фона. Начинаю синхронизацию ритмов», — тихонько прошелестела система, как только я скинул одежку и забрался под одеяло.

«И это… Эмма… будь добра, давай уже будем обращаться друг к другу по имени».

«Запрос принят», — так же тихо ответила она, после чего меня моментально сморило, и я отрубился, не успев даже толком донести голову до подушки.

Утром я проснулся ровно в семь ноль-ноль по местному времени, причем бодрым, хорошо отдохнувшим и даже в прекрасном настроении. Видимо, Эмма что-то там перемудрила, когда вмешивалась в мой организм, поэтому меня буквально переполняла энергия и хотелось куда-то с ходу мчаться, что-то делать, носиться кругами по комнате и орать какие-то глупости.

«Корректировка гормонального фона», — прошептала система, не успел я о ней подумать. После чего невесть откуда взявшаяся эйфория так же быстро испарилась, и я с облегчением выдохнул, поняв, что делать глупости мне уже не хочется.

«Как успехи с адаптацией?»

«До завершения процесса адаптации требуется от трех до пяти дней. Процедуру глубокого сна рекомендуется повторить».

Я глянул на стоящую в изголовье баночку с пылью. За ночь там вроде ничего не изменилось.

«А как насчет найниита?»

«Для восстановления количества найниитовых частиц до исходного уровня при сохранении имеющейся скорости воспроизведения потребуется четыре года, пять месяцев, двадцать шесть дней, семь рэйнов, семнадцать мэнов и два сэна», — с безупречной точностью подсчитала система.

«Эх, а быстрее можно?»

«Максимально возможная скорость воспроизведения найниитовых частиц при сохранении физического состояния носителя крови на имеющемся уровне и при наличии расходного материала составляет три года, одиннадцать месяцев…»

Я тяжело вздохнул.

Все равно почти четыре года. Плюс-минус полгода особой погоды не сделают.

Эх!

Глянув на браслет, я отмахнулся от педантично перечисляющей минуты и секунды системы. Быстро оделся-обулся, благо форма одежды типа брюки-рубашка-ботинки-пиджак была привычной, а местная мода к тому же приветствовала прекрасно знакомые мне шнурки, пуговицы и заклепки. Мысленно подивился тому факту, что форма пришлась почти впору. Обнаружил на левой стороне пиджака единственный знак отличия — эмблему школы в виде похожей на факел фиговины, под которой виднелась стилизованная буква «М», типа младший класс. После чего, уже слыша нарастающий шум в коридоре, спохватился и отправился умываться… но неожиданно обнаружил, что не могу открыть дверь.

Нет, с замком все было в порядке — приветственно пискнув и подмигнув зеленым огоньком, дверь он благополучно открыл. Но вот сама створка, когда я ее толкнул, сдвинулась совсем не намного, после чего уперлась во что-то и застряла намертво.

Что за фигня?

В приоткрывшуюся щелку я видел, как мимо с непонятными смешками проносятся одноклассники, однако никто даже не остановился, чтобы мне помочь. Вернее, нет, какой-то пацан, пробегая мимо, дернулся было к моей двери, но тут послышался злой окрик крепыша, и мальчишка, втянув голову в плечи, промчался мимо.

— Это тебе за вчерашнее, мелкий, — процедил невидимый крепыш, для верности пнув застрявшую дверь ногой. — Наслаждайся заслуженным отдыхом, урод.

Ах, вот оно что. Поскольку открывалась дверь наружу, а моих силенок явно не хватало, чтобы сломать установленный мелким поганцем стопор, то предполагалось, что я уже с первого дня пребывания в школе начну демонстрировать пренебрежение к учебе. За опоздание меня, конечно, не казнят, но репутацию я себе этим точно испорчу.

Хм.

«Эмма, сколько в коридоре видеокамер?»

«Одна», — незамедлительно отозвалась подруга.

«Сможешь показать расположение? Угу, спасибо. А теперь дай посмотреть, что там с дверью».

Система, уже привычно подсветив найниит, еще раз изменила форму управляющего поля, так что вместо камеры я почти сразу увидел упирающуюся в створку двери швабру, которую облепили многочисленные найниитовые частицы.

Ухмыльнувшись, я преспокойно уселся за стол, попутно слушая, как собираются на занятия и посмеиваются надо мной одноклассники. Активировал браслет. Покопался в настройках. Вызвал голографический экран наподобие того, что видел у директора в кабинете. Так же спокойно просмотрел расписание занятий, более внимательно ознакомился с планом школы. Залез в появившуюся и стараниями Эммы уже не пустую вкладку «Учебники», заглянул в те книги, которые полагалось изучать ученику младшего класса. Пролистал первые главы. Поулыбался, припомнив годы, когда действительно учился в начальной школе. Ну а спустя пол-рэйна, когда мальчишки умылись, оделись и весело гомонящей толпой умчались на завтрак, я, предварительно убедившись, что в коридоре действительно никого не осталось, так же спокойно свернул экран и велел Эмме:

«Избавься от помехи».

Насчет камеры в коридоре не беспокоился: та висела над входом в корпус и мой закуток не освещала, так что крепышу ничто не мешало сделать гадость. Однако и у меня были развязаны руки, поэтому я ничем не рисковал, отдавая Эмме такой приказ.

Найниитовые частицы вгрызлись в несчастную швабру, словно маленькие термиты. Судя по яркому шлейфу, который я видел, Эмма разогнала их до поистине безумных скоростей, так что крошечные кристаллики найниита в мгновение ока разрезали ни в чем не повинную деревяшку. Та, переломившись пополам, с грохотом рухнула на пол. Я, выбравшись в коридор, закинул обломки в кладовку, после чего наскоро привел себя в порядок и как ни в чем не бывало отправился к выходу, старательно делая вид, что ничего не случилось.

Правда, в столовую я уже не успевал — она располагалась в отдельном здании и до нее топать было мэнов десять, не меньше. Десять мэнов туда, десять обратно… на собственно завтрак оставалось совсем немного времени. Ну а поскольку вчера перед приходом в школу я успел плотно поужинать и пока не проголодался, то решил обождать до обеда. На крайняк, если приспичит, цветок какой-нибудь втихаря съем или найду в подвале мышку. Ну а если совсем прижмет, то и до вечера спокойно продержусь.

Впрочем, насчет цветов я погорячился, потому что, как выяснилось, в школе Ганратаэ не было принято украшать скучные школьные коридоры кадками с зеленью. Я, пока шел в учебный корпус, не увидел ни одного цветка на подоконнике, ни одного кустика или декоративного деревца. На стенах даже росписи не было. Ну знаете, как обычно в школах устраивают художественную самодеятельность — тут солнышко нарисуют, тут что-нибудь пафосно-патриотическое… а здесь — ничего. На весь коридор — ни одной скамьи или хоть как-то обустроенного места для отдыха, будто ученикам он был не положен. На стенах ни картин, ни рисунков, ни схем эвакуации, ни даже агитационных плакатов, а в спартанском интерьере преобладали унылые серые, черные и грязно-зеленый тона.