Белая лошадь, черные ночи (ЛП) - Марсо Иви - Страница 1

Перевод: Julia Ju

Редактура: Julia Ju, Ленчик Кулажко

Вычитка: Ленчик Кулажко

Обложка: Ленчик Кулажко

Оформление: Ленчик Кулажко

Сабина

Дрожа на прохладном утреннем воздухе во дворе отцовского дома, я чувствую себя голой под халатом, хотя в любую минуту могу лишиться даже этого клочка шелка.

Я, босая, переминаюсь с ноги на ногу в весенней грязи, в ожидании напряженно глядя на ворота. Служанка за моей спиной подметает парадную лестницу, делая вид, что сегодня обычный день, и для нее, возможно, так оно и есть.

Но для меня?

Сегодня все меняется. Сегодня я проданная невеста.

В трех кварталах отсюда раздается звон церковного колокола. Каждый удар отдается в груди, как будто железный язык бьет прямо по сердцу. Бонг. Бонг. Бонг. Бонг. Дрожь пронизывает меня до костей, пока я не сжимаю ракушку, висящую на шнурке у меня на шее, как защитный талисман.

Бонг. Бонг. Бонг. Бонг.

Восемь ударов ― восемь часов утра. Именно в этот час должно начаться мое путешествие ― так где же он?

Я слышу мягкие женские шаги по грязи позади меня, и в следующее мгновение Сури нежно кладет руку мне на плечо, заставляя вздрогнуть.

― Он опаздывает, ― говорю я охрипшим голосом.

Она не отвечает, а вместо этого проводит своей смуглой рукой по моей толстой косе, которая огибает макушку моей головы, а затем спускается по спине до самой земли. Прошлой ночью она целый час заплетала ее в замысловатый узор, называемый «бессмертной короной» в честь спящих богов. В разных регионах Астаньона божества называются по-разному: «Бессмертные» ― в столице Старый Корос. «Феи» ― на северо-востоке. «Боги» ― на юге. Как бы они не назывались, легенда гласит, что тысячу лет назад они уснули в подземных царствах и снова проснутся, чтобы править миром людей. А пока мы храним память о них, подражая их моде: заплетаем сложные косы, подводим уголки глаз цветным карандашом и надеваем на уши золотые каффы, чтобы их верхушки казались заостренными.

Но сегодня я ― это просто я, без прикрас. Этого должно быть достаточно.

― Тебе так не терпится отправиться в путь? ― спрашивает она.

Я плотнее стягиваю халат на груди и обнимаю себя руками.

― Это жестоко, кроме всего прочего, заставлять меня ждать.

Но, опять же, что в этом дне не жестоко? Эта поездка верхом на лошади и ее непристойные правила ― вот что такое жестокость. Я знаю репутацию своего будущего мужа, и слово «жестокий» ― одно из самых распространенных для его описания, за ним следуют «высокомерный», «богатый как грех» и «такой же, как все остальные дьяволы Валверэй».

Поневоле задумываешься о том, что за человек купил невесту только для того, чтобы заставить ее проехать голой на лошади через половину Астаньона до своего замка.

Что я об этом думаю? Не лучший способ начать брак.

― Может, его просто задержали?

Я фыркаю.

― Может, на дне бочки с элем.

― Лорд Райан занимает влиятельное положение в семье Валверэй, ― щебечет Сури тоном, в котором звучит ложный оптимизм. ― По богатству они уступают только королю. Поездка может быть сложной, но по прибытии в Дюрен ты не будешь ни в чем нуждаться. Твой муж завалит тебя подарками.

Миниатюрная, симпатичная Сури с круглыми щеками и теплыми карими глазами воспринимает свою роль мачехи с комичной серьезностью, учитывая, что она старше меня всего на два года. Когда зимой она вышла замуж за моего отца, мне не разрешили покинуть монастырь, чтобы присутствовать на свадьбе. Я понятия не имела, что за женщина стала новой женой моего отца, и не нашла в себе сил поинтересоваться этим; я решила, что меня все равно отправят из заключения за стенами монастыря во владение моему новому мужу, едва я успею поздороваться с моей новой «матерью».

Меньше всего я ожидала, что полюблю ее. Добрая Сури. Всегда улыбающаяся Сури. Я знаю ее всего три дня, и за это время она дважды успела довести меня до слез своей добротой. Первый раз ― за ужином в день моего возвращения из монастыря, когда она наклонилась ко мне, чтобы шепнуть, что у меня в зубах застрял кусочек шпината. Второй раз она фыркнула, когда я в лицо назвала отца duette di marcer, зная, что он не понимает ни слова на Бессмертном языке.

За двенадцать лет, что я провела как воспитанница ― или вернее, заключенная ― в монастыре бессмертной Айюры, никто никогда не проверял мои зубы на наличие шпината. Черт, я бы убила за то, чтобы попробовать шпинат вместо каши недельной давности. А доброта? Смех? Их не было, как и самих спящих богов.

Теперь Сури хлопочет надо мной, как курица-мать.

― Ты дрожишь, ― ворчит она.

Я отвечаю невозмутимо:

― Подумать только, я еще даже не раздета.

Парадная дверь особняка распахивается, и мой отец, спотыкаясь, спускается по только что подметенной лестнице. Он проверяет карманные часы, затем хмуро смотрит на ворота внутреннего двора и рысью направляется к нам с Сури.

― Стража лорда Райана скоро будет здесь, ― сообщает он нам. ― Я не сомневаюсь.

― Может, он умер по дороге, ― бормочу я себе под нос. ― Остается надеяться только на это.

Щеки моего отца краснеют от раздражения.

― Тебе двадцать два года, Сабина, ― решительно говорит он. ― Ты получила больше свободы, чем большинство девушек твоего возраста. Я мог заключить брачный контракт десять лет назад, и двор разрешил бы его.

Мне пора бы знать, что в присутствии отца не стоит вздрагивать и отшатываться при слове «свобода», поэтому я поджимаю губы, чтобы скрыть свой гнев. Я не знаю ни одной девушки, которая назвала бы свободой последние двенадцать лет, проведенные в монастыре, терпя побои и голод, под руководством сестер с сердцами, кислыми, как засохшие лимоны.

― Двадцать один день. ― Мой отец потирает руки с напускной веселостью. ― Поездка длится всего двадцать один день. Солдаты маршируют месяцами.

― Да, но одетые, ― язвительно замечаю я. Как только я это произношу, его губы шевелятся, словно он хочет бросить мне в ответ какие-то слова, но Сури кладет свою нежную руку на его предплечье прежде, чем он успевает это сделать.

― Чарлин, ― ласково просит она, ― давай сохраним мир в последний день пребывания Сабины здесь. ― Она хлопает длинными ресницами. Они поженились совсем недавно, и он все еще так увлечен своей красивой молодой второй женой, что забывает об основной причине своего гнева.

― Лорд Райан установил правила, ― бормочет он, чтобы снять с себя часть вины. ― Не я.

И все же ты не возражал.

Когда мой отец продал меня в качестве невесты лорду Райану Валверэй в обмен на погашение семейных долгов, я была последней, с кем он посоветовался. В конце концов, зачем кому-то спрашивать мое мнение? С самого рождения я была лишь разменной монетой для влиятельных людей. Но почему из всех богатых лордов, которых мог бы выбрать мой чертов отец, выбор пал именно на него?

Лорд Райан мог быть греховно богат, но он еще и просто греховен. В мой первый день после выхода из монастыря Сури шепнула мне, что он заслужил прозвище «Лорд лжецов», когда прибрал к рукам принадлежащую его семье империю узаконенных пороков в Дюрене. Семье Валверэй принадлежат все заведения разврата в Западном Астаньоне, от игорных притонов до борделей и ипподромов ― и, если слухи верны, они занимаются и незаконными пороками. Полагаю, для лорда Райана эта поездка ― всего лишь очередная игра.

И у каждой игры есть правила. Согласно нашему договору о помолвке, вот мои:

Никакого платья.