Бездушный (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 13

— Вот и расскажи мне свою версию. Должен же я знать, за что тебя увольнять.

— Увольнять?! — выходит громко, прикусываю язык. Сейчас нельзя показывать характер. — За что?

— Вот ты мне и скажи, за что.

— Да, я дала Артёму маленькую шоколадку. Я признаю. Но Раиса Алексеевна не сказала, что именно нельзя. Я думала, что она это всё из вредности. Ведьма... Ой, — прикрываю рот рукой. — То есть Раиса Алексеевна... У нее слишком много запретов. Так же нельзя.

— Ведьма? — поднимает голову, заглядывает мне в глаза.

— Случайно вырвалось. Простите. Но она сразу заявила, что я ей не нравлюсь.

— Ведьма, — ухмыляется мужчина. — Забавно. При ней только не повторяй. Она хоть и не подарок, но всё-таки прояви больше уважения.

— Ну конечно, я не скажу ей это в глаза. За кого вы меня принимаете? — всё равно выходит с претензией. Со мной так всегда. Знаю, что виновата, но всё равно буду нападать в ответ, защищаясь.

— За непосредственную, инфантильную, импульсивную девочку.

— Я не такая! Я пытаюсь добавить красок в мир ребенка, чтобы он шел на контакт, — парирую. — Насчет шоколада и всяких вредных продуктов я усвоила, больше не повторится.

— Хорошо. Дальше, — взмахивает рукой, призывая продолжать.

— А что еще? — искренне не понимаю. — Ну да, я немного высказалась в отношении ве... — осекаюсь, на что мужчина снова ухмыляется, качая головой. Ну, ухмылка – уже хорошо. — В отношении Раисы Алексеевны. Но я сказала чистую правду. Всё, что думаю. Она слишком строга с ребенком. Ее воспитание больше походит на дрессировку. Вроде и полезно, но загоняет в рамки. А Тема маленький. С ним нужно мягче. В форме игры он воспринимает всё по-другому.

— Ладно, тоже принимается, — кивает мужчина. — Дальше.

Дальше...

— Я не знаю, что еще там придумала эта женщина. Кота вы нам разрешили.

— Не разрешил, а ты поставила перед фактом. Будь добра, в следующий раз обговаривать со мной новых жильцов моего дома.

— Хорошо, — киваю. Сажусь на диван напротив. Устала. Осматриваю свои ногти. Надо маникюр сделать на следующие выходные. Нет, я не глупая дурочка и не думаю о маникюре в то время, когда меня отчитывают. Я делаю это, чтобы отвлечься от голого торса мужчины и не пялиться на него так откровенно.

— Дальше.

— Я не знаю. Я ничего больше не совершала. Есть еще претензии – озвучьте.

— Претензий у меня к тебе, Машенька, куча. Но это всё мелочи.

Какие еще претензии?

И вообще, откуда он может всё знать, если его постоянно нет дома? Не понимаю. Но придерживаю язык.

— Что за неприемлемые мультики ты показывала моему сыну?

— Ах, вы об этом. Так давайте я вам включу эти «ужасные» фильмы с насилием, — закатываю глаза, повторяя интонацию ведьмы.

— Избавь меня от просмотра мультиков. Просто озвучь.

— Да это «Человек-паук» – простой детский мультик. Ничего такого там нет. Ну да, супергерой побеждает зло, защищая слабых. Что плохого?

— Нормальный мультфильм для пацана.

— Вот. Всё? Увольнение отменяется? Или собирать чемодан и уматывать? — иронизирую и снова прикусываю язык.

Маша, ты непроходимая дура. Мужчина прав. Вздыхаю.

— А уже хочется умотать? Наигралась в няню? — смотрит на меня тяжёлым ледяным взглядом, меняясь в лице.

Нет, сначала намекает на увольнение, а потом предъявляет, что я наигралась.

Очень тяжёлый человек.

— Я этого не говорила. Меня всё устраивает. Это я вам не нравлюсь, — вздергиваю подбородок.

— Не нужно делать за меня выводы. Как провела время с Иваном? Понравилось? — вдруг интересуется он.

— Нормально.

— Я смотрю, вы очень близко познакомились? — в голосе лед. Похоже на сцену ревности. Но... В недоумении распахиваю глаза, не понимая, при чём здесь мои прогулки с Ванечкой.

‍Как мы так быстро переключились?

Он теперь будет отчитывать меня даже за то, что не касается работы?

— Не то чтобы очень близко. Но Ванечка очень милый мальчик. Только какое это имеет отношение? У нас был выходной.

— Ты, Мария, — садится ровно, опираясь локтями на колени, и подается ко мне, — забыла, почему я не хотел принимать тебя на работу.

— Почему?

Никак не могу связать Ванечку и работу.

— Никаких служебных романов. Иначе мне придётся уволить одного из вас. Либо выбираешь кого уволить, либо увольняйтесь на хрен оба. И вот там, за пределами моего дома, рассказывай ему, какой он милый, — грубо выдает он. Даже нервно, я бы сказала.

Ну зачем же так категорично?

— Да почему? Почему кто-то должен уволиться? Ну что мы такого сделали? В кино сходили в выходной. Или... — и тут я вспоминаю, что Роберт Станиславович говорил мне в первый день, что я молодая, красивая и в любой момент могу бросить работу, устраивая свою личную жизнь. — Вы неправильно поняли. Между нами с Иваном ничего нет в интимном плане, — делаю самые честные глаза.

— Сегодня нет, завтра есть.

— Нет. Ни завтра, ни послезавтра, ни через год! — уверенно заявляю я.

— А что так? Дала обет безбрачия? — уже откровенно иронизирует. Это уже похоже на то, что он намеренно провоцирует. И я замираю, заглядывая в его холодные синие глаза. Пауза. Замираем.

А зачем он меня цепляет?

— Мне кажется, в мои обязанности не входит отчитываться перед вами за личную жизнь. Замуж я не выйду и в ближайшее время не уволюсь. Наше общение с Иваном никак не повлияет на мою работу, — чётко проговариваю я, продолжая выдерживать его тяжёлый взгляд.

— Хорошо. Поверю тебе на слово. Но это первое и последнее предупреждение, — сообщает, не доверяя мне.

Киваю. Отворачиваюсь, рассматривая картину на стене. Больше его невыносимых синих глаз я выдержать не могу. Как и голого торса.

Снова пауза и тишина. Но я чувствую, что мужчина внимательно на меня смотрит. Мурашки разбегаются по коже. Медленно поворачиваю голову и замечаю, что мужчина смотрит на мои ноги. Я в шортах. Его взгляд скользит выше, глубоко втягиваю воздух, и его взгляд останавливается на моей груди под футболкой.

Я, может, и дура. Но так смотрят, когда... Ой, мамочки! Бросает в жар, щеки горят.

— Я тогда пойду, — тихо произношу, пытаясь снова смыться от этого горячего взгляда.

— Подожди, — его всегда холодный голос сейчас тихий и сиплый. — У меня к тебе есть предложение.

Сажусь назад, закусывая губу.

— Какое? — тоже зачем-то шепчу.

— Мне нужно, чтобы ты оказала мне личную услугу, естественно, за дополнительную плату.

Всхлипываю, распахивая глаза.

— Я няня вашего ребёнка. Интимные услуги отцу в мои обязанности не входят! — возмущенно выдаю я, обнимая себя руками.

Нет, мне, конечно, нравится этот мужчина. Но чтобы вот так сразу, да еще за деньги.

Фу, как отвратительно.

— Какие еще интимные услуги?! Ты что себе нафантазировала? — его голос снова леденеет.

— Я нафантазировала?! Вы только что недвусмысленно намекнули лечь в вашу постель за хорошую прибавку к зарплате. Я не дура.

— Ты не дура, ты идиотка... — выдыхает, поднимается с кресла, вынимает из кармана сигарету. Не прикуривает, просто крутит ее в пальцах.

— Я идиотка? И что же, интересно, вы имели в виду?! — прищуриваю глаза.

— Мне нужно, чтобы ты сыграла мою женщину перед определёнными людьми. Так, пара встреч в неформальной обстановке. Считай, что это роль. Я заплачу, если сыграешь гениально.

Мария

— Ну и как я выгляжу? — интересуюсь у Роберта Станиславовича, демонстрируя ему платье и в общем себя. Мы идем на ужин. Вообще не представляю, кто те люди, перед которыми нужно сыграть роль девушки, и зачем это нужно. Ответов я, естественно, не получила. Отчитываться передо мной никто не должен. Мужчина только ставит задачи.

Я согласилась. Роберт Станиславович очень щедр. А мне нужны деньги. По факту всё, что у меня есть, – это чемодан в спальне наверху. Негусто. Да чего уж там, я нищая. Но если быть до конца честной перед собой, то это не единственная причина.