Бездушный (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 18

У Роберта не спрашиваю, чего он хочет, в общем, не предлагаю ему завтрак, как раньше. Обойдется. В мои обязанности не входит ему готовить. А по-человечески, от души, он не заслужил.

Тема кивает на творог.

— Правильно, я тоже больше сырники люблю. С малиновым вареньем?

Мальчишка с улыбкой кивает. И я тоже через силу улыбаюсь, назло всем.

Артем самостоятельно достаёт из шкафа коробку кошачьего корма и насыпает его в миску Гарфилда.

— Кис-кис, кис-кис! — зовет кота. Это пока единственное, что произносит мальчишка. Мы с Робертом, замерев, наблюдаем. Мужчина поднимает на меня взгляд, а я тут же отворачиваюсь.

Нечего на меня смотреть своими бездушными глазами.

Принимаюсь готовить сырники, стараясь не обращать на него внимания. Я тоже буду равнодушна. Хотя это сложно. Очень. Особенно когда не можешь уйти, хлопнув дверью.

— Маша, — вдруг обращается ко мне Роберт. Его голос совсем рядом. Оборачиваюсь, почти врезаясь в мужчину. Он стоит почти вплотную. И этот его чертов мужской запах опять сносит меня.

— Вы что-то хотели?

— Да, после завтрака зайди ко мне в кабинет, — сухо сообщает он мне, больше распоряжаясь, и, не дожидаясь моего ответа, выходит из кухни.

Застываю на секунды, сжимая в ладонях полотенце, забывая, что делала. А мне страшно идти к нему в кабинет. Разговаривать, смотреть в глаза, быть очень близко – необъяснимо страшно, поскольку ничего хорошего меня там не ждет.

Вот почему в моей жизни всегда так?

В школе меня тоже очень привлекал мальчик. А я ему совсем не направилась. Страдала по-детски, сколько слез пролила. Сейчас, конечно, смешно вспоминать. В колледже у меня появился парень. Мы встречались долго, и первый секс у меня случился с ним. Но огромной симпатии и любви к нему я не испытывала, а, скорее, позволяла себя любить. В общем, всё по классике, как завещал поэт: «Мы любим тех, кто нас не любит, и губим тех, кто в нас влюблен». Вот такая проза жизни и никакой романтики.

Хочется порыдать над своей несчастной долей, но смысл плакать, когда виновата сама?

Меня никто не насиловал и не принуждал. Я сама этого хотела. Получила взрослого мужика?

Понравилось?

Понравилось. Очень… Но…

А продолжения и вечной любви мне никто не обещал.

Артем с удовольствием уплетает сырники, а я вяло помешиваю в чашке давно остывший чай. Мальчишка доедает и убегает с котом в гостиную. Медлю, долго намывая посуду и натирая столешницу, оттягивая время.

Артем забегает с яблоком, протягивая мне его. Он не ест неочищенные, не любит шкурку. Забираю, мою яблоко, беру нож, мальчишка снова убегает в гостиную. Чищу яблоко, посматривая на часы на стене. Через час нам ехать к психологу.

— Долго тебя ждать? — снова, очень близко раздается голос Роберта. Неожиданно. Вздрагиваю, нож соскальзывает и попадает по пальцу.

— Ай!

Отбрасываю нож. Кровь выступает моментально. Больно. Открываю холодную воду, подставляя палец и смывая кровь.

— Ты что такая пугливая? — наблюдает за мной мужчина. А из моих глаз скатываются слезы. Мне, конечно, больно от пореза, но плачу я не поэтому, а потому что…

— А не нужно ко мне подкрадываться! — нервно выдаю я, всхлипывая. Мужчина глубоко вздыхает и выходит из кухни.

Смываю кровь, отрываю бумажное полотенце, чтобы приложить к ране, одновременно другой рукой утирая глупые слезы. Разворачиваюсь и вижу, как в кухню возвращается Роберт с пластырем, ватными тампонами и перекисью в руках.

— Сядь, — велит мне, указывая на стул возле стола. Послушно сажусь. Мужчина нависает надо мной. — Дай руку.

Тяну ему ладонь. Перехватывает за запястье. Резко срывает с моего раненого пальца бумажное полотенце. Больно. Всхлипываю.

— Прости.

Уже аккуратно удерживает запястье и льет на палец перекись. Она шипит и пенится. Немного щиплет, закусываю губы, наблюдая, как мужчина промокает остатки перекиси ватным тампоном и надевает мне на палец пластырь, немного стягивая.

— Нормально? Не больно?

Отрицательно кручу головой.

Роберт отпускает мою руку, берет стул и садится напротив. Отворачиваюсь к окну, не нужно на меня так смотреть своими холодными синими глазами. Надо, наверное, сказать спасибо, но язык не поворачивается. Разговаривать я не хочу.

— Психолог сегодня у Артема отменяется, — сообщает мне мужчина. — Она заболела.

Киваю. Молчим. Я продолжаю смотреть в окно, а мужчина – на меня.

— Маша, то, что вчера произошло, это… — выдыхает.

— Да всё я поняла, не утруждайтесь, — отмахиваюсь. — Не надо говорить мне, что это ошибка и бла-бла-бла. Переживу как-нибудь, — начинаю тараторить.

Хотя в глубине души мне, конечно, очень хочется, чтобы он сказал что-то другое.

— Прекрасно, что ты всё понимаешь. Продолжения у этой истории не будет. Если ты захочешь уволиться, я пойму. Но прошу тебя остаться. Артем хорошо с тобой контактирует. Это моя ошибка. Сорвался. Ответственность на мне. Но ты согласилась, а я не смог устоять... В общем, всё было прекрасно, но без продолжения.

— Конечно, продолжение не подразумевается. Мне такой мужчина не нужен. Я разочарована! — на эмоциях зло выдаю ему.

— Интересно, чем ты разочарована? — высокомерно выгибает бровь. — Вчера тебе всё нравилось, судя по твоим стонам, — ухмыляется, цепляя меня.

— Объяснений в таких мимолётных связях не предусмотрено, — натягиваю язвительную улыбку. Хотя в горле стоит ком.

Ну а что я могу сказать?

Всё верно. Если девушка не против, и до этого мужчина ее вообще никак не добивался... Какое продолжение...

Это я, дура легкомысленная.

Мужчина сдержанно кивает.

— А если психолог отменился, можно мы с Артемом сходим в парк? Погода сегодня хорошая. Погуляем. Когда он последний раз просто гулял?

Мне сейчас, как обиженной девочке, хочется покататься на карусели, мороженку и новое платьице.

— Можно, идите. Но мне же не надо предупреждать тебя о безопасности, ответственности?

— Нет, не нужно, я всё усвоила, — также холодно отвечаю я.

— Хорошо, Иван приедет через полчаса. Я перевел тебе на карту плату, — так спокойно сообщает он мне. А я захлебываюсь от возмущения.

Он серьезно сейчас заплатил мне за секс?

Как шлюшке?

Он полагает, что я жду от него денег за услуги?

Серьезно?

— Какую плату? — прищуриваюсь, начинаю дышать чаще.

Кажется, я сейчас отхлещу эту наглую морду.

— За секс? Я вам не проститутка! — хочется кричать, но я шиплю, как кошка, чтобы не услышал Артем. — Заберите свои деньги! — резко поднимаюсь со стула, почти роняя его.

— Ты снова нафантазировала то, чего нет, — снисходительно смиряет меня взглядом. — Это деньги за работу няни. Плюс я обещал тебе бонус за спектакль на ужине с Рустамом.

— Я работаю у вас всего пару недель. Месяц еще не прошел, — парирую.

Пусть только попробует снова назвать меня идиоткой!

— Я плачу каждые две недели. Это прописано в твоем договоре. И предыдущим няням тоже платил, могу показать платежные документы. Есть еще вопросы? Возмущения? — тоже поднимается со стула, давя меня своим невыносимым синим взглядом.

— Нет, спасибо, — дерзко отвечаю я и покидаю кухню первой.

Извинений не будет.

Через сорок минут мы, собранные и готовые к прогулке, стоим с Артёмкой за воротами в ожидании, когда Ванечка подгонит машину. Внедорожник Роберта Станиславовича тоже припаркован неподалеку. В какой-то момент к нему подъезжает минивэн с наклейками доставки цветов. Роберт выходит, здороваясь с курьером. Наблюдаю, прекращая дышать.

— Карета подана, — сообщает мне Иван, открывая пассажирскую дверь.

— Тема, садись, — велю ребенку. — Ваня, усади его, пожалуйста, в кресло и пристегни, — прошу парня, а сама продолжаю наблюдать за Робертом.

Он расписывается в планшете, и курьер вынимает для него из багажника огромную корзину белых лилий. Мне никогда не дарили таких больших и шикарных букетов. Хоть что-то дошло до Роберта. Есть еще в нем что-то человечное. Не совсем бездушный.