Американец. Хозяин Севера (СИ) - Злотников Роман Валерьевич - Страница 32

Это впечатляло. ТАК увлечься! Тут же не просто очередной пароходик пришел. Сюда из Петербурга пришел в свою первую экспедицию легендарный ледокол «Ермак»[6]. И не сам пришел, а провел с собой пару пароходов. Чего там только не везли! Машины и оборудование для завода и стройки, экспериментальные котелки системы Кузьминского, оборудование для нефтеперегонного завода. Да еще и три парохода пришло из Архангельска. Вот на них была очень представительная делегация. Губернатор Энгельгардт, Менделеев, сам Павел Дмитриевич, возжелавший посмотреть, как будут работать его котлы, и Шухов, приехавший строить нефтяной терминал и нефтеперерабатывающий завод. Особенно, кстати, ему нравилось, что я включил в контракт постройку установки термического крекинга. После первой пробы, состоявшейся более дюжины лет назад, заказов на такие установки ему больше не поступало.

Кроме того, с нами плыл известный русский электротехник Доливо-Добровольский, которого я буквально выкупил для строительства своих ГЭС у концерна AEG[7]. Обошлось это недешево, прямо скажем, но Михаил Осипович того стоил! Изобретатель трёхфазного трансформатора! Разработчик системы дальней передачи электроэнергии по высоковольтным сетям. Человек, изобретение которого и привело асинхронный электродвигатель к современному виду. Нанятый мною для разработки систем релейной защиты и автоматики Гребеневич Евгений Александрович, как узнал, с кем плывет, прилип к Михаилу Осиповичу намертво.

Ну и, разумеется, Ваш покорный слуга, которого в порту тоже встречали, как не последнюю величину. А до кучи — и два парохода, набитых китайцами. Первый массовый завоз.

Да такого столпотворения здесь отродясь не бывало! А на использование «Ермака» пришлось целую команду собирать. Дело в том, что ледокол, хоть и числился «гражданского назначения», но подчинялся Адмиралтейству. А там даже просьбы Александра Михайловича было маловато. Мне пришлось и Энгельгардта подключать, как инициатора постройки «Ермака», и Менделеева — для общего авторитета. Но одолели мы только тогда, когда к настойчивым просьбам присоединилась еще и Воронцова-Дашкова.

Нет, вы прикиньте, я столько усилий приложил, а эти обормоты даже полюбоваться зрелищем не соизволили!

Они, видите ли, воспылали желанием закончить последние опыты до моего прибытия. Работали допоздна. Потом и с утра. Да вот только… Одна из серий опытов уже третий раз «не получалась». Вернее, её результаты были странными, и «выпадали из ряда». Степану это страшно не нравилось, и он добивался, чтобы Андрей переделал серию и получил, наконец, «красивые» результаты. И винил Андрея в том, что тот просто не уследил, решая задачки во время опытов. Ну, тут он хватил, конечно. Не только Андрей, все парни во время опытов уроки делали. Я им задачу такую поставил — сдать гимназический курс экстерном. А химические опыты — сплошная чехарда! То ты чем-то занят, то просто ждешь. Вот в эти периоды затишья парни и урывали время для домашних заданий.

— Ну-ка, дайте мне ваши «неправильные результаты»! Та-ак! Стёпка!

Старший из Горобцов аж дернулся от такого обращения. Уже пару лет, как я звал его только Степаном, а то и по имени-отчеству. И тут такое! Да за что же?

— Помнишь, парень, мы в Одессе сидели, и ты меня просил химии тебя поучить? По глазам вижу, что помнишь! Так какого… Простите, парни, не сдержался. Степан, запомни крепко-накрепко, что нет в науке ничего интереснее, чем выламывающиеся из общего ряда результаты. Нет, они, конечно, могут быть результатом простой ошибки или неаккуратности. Могут. Но не три раза из трех. Так что хватит ругаться! Сейчас я буду очень занят, а вот вечерком с вашими результатами поработаю. Подумаю, что там такое необычное у вас получалось. Ну а завтра об этом поговорим, договорились?

Оба брата истово закивали.

— Ну, вот и хорошо! А сейчас идите, приводите себя в порядок. У вас через час намечена важная встреча!

— С губернатором? — с легким испугом в голосе спросил Андрей.

— Нет. Я вас представлю Дмитрию Ивановичу Менделееву.

Тут Степан прерывисто всхлипнул и провалился в обморок…

— Похвально, похвально, молодой человек! Если бы все мои студенты проявляли такое усердие в науках, как вы.

При этих словах Менделеева Степан снова покраснел. А Дмитрий Иванович, словно не видя смущения парня, продолжал разговор.

— И нечего тут стесняться. Не каждый студент химического факультета так хорошо объяснит процессы приготовления аспирина и ацетилцеллюлозы, как вы только что, уж поверьте. Я там преподаю! — и Дмитрий Иванович от души рассмеялся. — А уж про процесс гидролиза целлюлозы — так и вовсе бальзам на душу. Я же сам эту методику и разрабатывал! Уважили старика, право слово, уважили. Ну а в настоящий момент вы какие опыты проводите? Вы же, я так понимаю, прямо из лаборатории ко мне?

Горобец испуганно глянул на меня. Да уж, парню не позавидуешь. Любимый и уважаемый наставник долго и обстоятельно вбивал правило «никогда и никому не рассказывай, чем занимаешься в лаборатории!», а кумир, можно сказать, «воплощение бога на земле» душевно так просит как раз об этом поведать. Тот еще конфликт интересов! Не для простого восемнадцатилетнего парня.

Но я не стал длить его терзания и коротким кивком подтвердил, что Менделееву сейчас ответить не только можно, но и нужно. Про то, что это — только и именно про «сейчас», я Степану позже объясню. Парень он умный, должен понять.

— Мы исследовали транспортные реакции вольфрама! — чётко ответил он. А затем, уже без понуканий, начал объяснять. И про то, почему вольфрамовая нить — лучше остальных для лампы накаливания, и про то, что методами металлургии пока что такую нить получить нельзя. И наконец, про мою идею — напылять вольфрам сверхтонкую танталовую нить химическими методами.

— Опыт, конечно, любопытный! — одобрительно покивал Менделеев, а затем, повернувшись ко мне, уточнил:

— Но есть ли в этом практический смысл?

— Разумеется, есть! — твердо ответил я — В результате, Дмитрий Иванович, у нас получается вольфрамовая нить накала, которая в двенадцать раз эффективнее угольной нити лампы Эдисона и почти вдвое эффективнее танталовой нити.

— Танталовой нити «лампы Воронцова»! — с добродушной иронией уточнил профессор Менделеев. — Но она ведь и дороже обойдется вследствие этой дополнительной операции, нет?

— Еще не считал, но думаю, что вы правы. Экономия от замены тантала менее дорогим вольфрамом составит копейки. Но дело не в этом. Дело в том, что вольфрам более доступен. Танталовые нити сегодня — баловство. Игрушка, которой нельзя решить проблемы с освещением в масштабе всего мира. А вот вольфрама — много! Его на эту задачу хватит!

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Уважительный взгляд, который тогда бросил на меня Дмитрий Иванович, стал для меня ценнее любого ордена. И лишь много позже, набравшись опыта, я понял, что уважение было не столько к химику, решившему трудную задачу, а к поставленной цели. К тому, что я пытался именно не очередную 'блестящую игрушку» собрать, не свои амбиции потешить, а решить сложную проблему, причем не для себя самого, а для всего человечества.

Мне же, признаюсь честно, было приятно от того, что я впервые не старые наработки сюда внес, а самостоятельно разработал технологию. С нуля! Никто ведь такого не делал, ни здесь, ни в будущем!![8]

Но главным было даже не это. Уже чуть позже я разобрался-таки с причиной странных результатов, полученных Андреем. Оказалось, там не просто напылялся вольфрам, но и чуть позже начинал уноситься с нити тантал. То есть, мои ребятишки, мои замечательные самородки с одесской Молдаванки, нащупали, пусть и случайно, способ получения чисто вольфрамовой нити. А тантал, хоть и участвовал в процессе, но почти совсем не расходовался!

И вот это открывало просто замечательные перспективы! Теперь я мог не просто отбояриться, якобы превзойдя Эдисона, а по сути — показав фокус, который невозможно широко тиражировать, а добился реального результата, который можно разменять на серьёзные деньги. Упускать такую возможность я не собирался, так что всего через три недели по всему миру газеты запестрели заголовками про «очередную победу Воронцова над Эдисоном».