Жизнь во благо Родины - Мишин Виктор Сергеевич - Страница 20

– Слушай сюда, – немного нажав голосом, я смотрел в глаза невысокого, лет сорока мужчины, с красивыми волнистыми волосами. Тот был в нетрезвом виде, но вроде как соображал. – Я сейчас сломаю тебе руку, а в следующий раз, когда ты захочешь опрокинуть стакан в свою ненасытную глотку, жди нового перелома. В тебе больше двухсот костей, я буду ломать тебе их по очереди каждый раз, как ты нажрешься, не переживай, не устану.

– Чего ты ко мне лезешь, кто ты такой? – мужик был немного напуган, но не более того.

– Я все сказал, а ты – услышал. Если не поймешь, будет больно! – и с этими словами я легко перехватил худую руку своего будущего деда и легко сломал ее в локте.

Дед Вячеслав заорал и, кажется, протрезвел. Да, я размышлял над тем, как провести с ним воспитательную беседу, но ничего другого не придумал. Стыдно ли мне? Да с какого хрена? Он плюет на свою семью, когда пьет как конь, так чего мне жалеть его кости? Естественно, всю жизнь следить я за ним не стану, но все же придется какое-то время понаблюдать. На этот счет, кстати, есть идея, надо бы найти двух охламонов, они и помогут мне в этом деле.

Маму я в тот день все же увидел, но показываться не стал, лишь оставил подарок на балконе, влезать на него я в детстве научился очень быстро. Подарком были красивые сапожки, купленные мной в столице специально для нее. Возрастом она сейчас, как была моя дочь до попадания сюда, поэтому с размером я вряд ли ошибся. Я помню, как она очень переживала в девяностых, что обувь очень дорогая, а зарплаты были ужасно маленькими, да еще и задерживали их постоянно, а она очень любила хорошую обувь. В те проклятые годы родителям постоянно приходилось выбирать, то ли купить что-то из продуктов, то ли нас, сорванцов, одеть-обуть, а вещи мы портили знатно…

Сапожки я поставил на видное место, чтобы она их сразу увидела, едва выйдет на балкон, буквально запнется о них. Разглядев ее через окно, я тихо постучал и тут же рванул вниз. Укрывшись в кустах возле подъезда, здесь еще не вся листва облетела, я видел, как девочка Лариса выскочила на балкон. Поглядев по сторонам, она наклонилась и подняла сапожки. С детским, искренним восторгом она бросилась назад в квартиру, а я кивнул сам себе.

«Живи, живи как можно дольше, девочка, пусть такие радости случаются у тебя каждый день…»

Испытывая двоякие чувства, я вернулся в машину к охране и попросил отвезти меня к заводу, где работали дед с бабушкой. Дождавшись конца смены, увидел картину маслом. Бабушка идет домой с женщинами, а дед с мужиками бегут в ближайший магазин за водкой. Попросив охрану не вмешиваться, я терпеливо дождался, когда будущие… Да уже в принципе состоявшиеся алкоголики высосут две «пол-литры» на троих. До дома дед добирался долго, ноги пьяного всегда ведут не туда. И наконец возле дома я решил его перехватить и вдохновить на трезвую жизнь. Выйдет или нет, думаю, скоро узнаем.

– Как ты? – от Кати не скрылось мое настроение, и она мгновенно сообразила, что у меня что-то случилось.

– С вами – лучше, – заставил я себя улыбнуться и обнял своих девчонок.

Погуляв немного по городу, осенью, он выглядит немного хуже, чем летом, грязи много, мы решительно направились назад, в становящуюся уже родной деревню. Да, город сейчас не тот, летом, когда он в зелени, за ним еще следят, но вот ближе к зиме зрелище становится печальным. Хотя, думаю, так много где происходит, даже и в двадцать первом веке, чего уж говорить о семидесятых годах века двадцатого. Но мы это изменим, вопрос времени.

Наш, можно сказать, родственник дядя Коля ждал нас как родных. Привезли ему вкусняшек из города, а также баночку свежего пива. Хорошее в этом времени пиво, может, и хуже, чем в будущем, но даже мне, непьющему человеку, понравилось. Понравилось именно тем, что оно очень легкое, слабенькое, не знаю, не знаток, но думаю, градуса два-три всего в нем. Почему вдруг пью пиво, если не пьющий? Так поэтому и попробовал, потому как легкое оно, даже Катерина употребила. Все дело в том, что дядя Коля достал рыбу… Мама дорогая, держите меня семеро. Фронтовик как-то умудряется сохранять на небольшом леднике рыбу в идеальном состоянии, такое впечатление, что ее завялили буквально пару недель назад и она только-только подсохла. А я в одну из наших рыбалок удивлялся, зачем это наш добрый сосед вдруг мелочь брать стал? На все мои вопросы он тогда отвечал уклончиво, дескать, будет время – поймешь. Дядя Коля никогда, со времен нашего знакомства не брал судака меньше чем на пару килограммов, даже «двушки» были редкостью, а тут… Хвосты до пятисот граммов, все как на подбор. Оказалось, маленьких судачков он то же время от времени берет, но только на сушку. Я еще удивлялся, какая вялка из судака? Обычно все берут плотву, чехонь, ну или леща на худой конец, а тут – судак и окунь. Как же я ошибался… Сухой судачок, да и окунь тоже, будучи не костлявыми, зашли нашему семейству просто на ура! Я в жизни не ел столько рыбы в вяленом виде, как поел в этот раз. А пиво… а что пиво? На троих, бойцы нашей охраны категорически отказались, мы выпили трехлитровую банку и ни в одном глазу. Оно словно сварено для употребления с вяленой рыбой, а не для того, чтобы свалить без памяти вкусившего сей продукт. Короче, оторвались мы по полной, говорю же, никогда столько вяленой рыбы не ел, а уж Катя и подавно.

– Слушай, Саш, так что, ребятки теперь всегда здесь будут? – поздним вечером завел разговор дядя Коля.

– А что, мешают? – серьезно спросил я. Как-то ведь и не подумал, что нахождение здесь, в этом тихом райском местечке представителей спецслужб может не понравиться местным жителям.

– Да мне-то не мешают, их и не видно даже, – отмахнулся от меня фронтовик, – они там, сидя без дела, с ума не сойдут?

– Так давайте им работу придумаем, в чем вопрос? – усмехнулся я.

– Очумел, что ли? Они ж на службе!

– И что? Завтра озадачу их, будем причал новый ставить, у меня катер скоро созреет, не к старому же ставить!

– Пошлют они тебя, с твоими планами, и правильно сделают! – заключил фронтовик. Вообще, он прав, что-то я обнаглел немного, они ж не рабы, а люди при исполнении, да, это я как-то переборщил…

Кстати, нам ведь в деревню провели телефон, да не простой, а с защитой, это чтобы Москва до меня могла дозвониться и не быть прослушанной. Номер был всего у пяти-шести человек, лишний никто не позвонит, так что нормально. Я номер еще и Дерунову с Гориным дал, мало ли что, вдруг вопросы возникнут, у одного по стройке, у второго с лодочными моторами, я ж им идеи дал, мне и консультировать. Да и не против я, вдруг еще чего хорошего удастся внедрить? Горин вон и без меня активничает, водомет собрал, но пока чего-то не получается заставить его работать. Павел Федорович очень занят с новым авиадвигателем, скоро выставка, летом, если точнее, торопится.

До холодов я полностью успел расширить и подготовить наш дом к зиме, дядю Колю, кстати, уговорили жить в нашем доме, чего бегать туда-сюда, а его старый дом и сараи использовать как склады. Но фронтовик был немного другого мнения. Тот домик, который занимала наша охрана, был совсем неподходящим жильем. Дом был откровенно старым и заброшенным, поэтому дядя Коля постановил:

– Так, бойцы, перебирайтесь в мой родной дом и живите там, заодно и порядок поддерживать будете, не топленный и не ухоженный дом быстро разрушается, я на такое смотреть не смогу. Как вы, справитесь?

– Конечно, Николай Степанович, у нас тут парни такие есть, что и новую избу поставить могут, не то что старую поддерживать.

Парням тоже нашли занятия по вкусу. Они и причал помогли сладить, и крышу фронтовику поправили, предложили расширить огород, дескать, весной можно будет больше посадить, но мы отказались, где мы весной будем – задача с двумя неизвестными. Парни, кстати, с опаской, но все же спросили разрешения на рыбалку. Я вначале даже охренел чуток, оказалось, им приказали выполнять только мои распоряжения, ну и Верховного, конечно. Разрешил, только чтобы выглядело натурально, пусть рыбачат по двое, а не всей толпой. Парни благодушно выслушали и, смеясь, согласились, поняли, что я играю в начальника.