Мифы и легенды. Книга 8. Последний из рода Бельских - Карелин Сергей Витальевич - Страница 3

Когда мы зашли в комнату, на двери которой красовалась табличка «Судейский комитет», я увидел длинный стол, за которым сидели все пятеро судей, а сбоку сидел сам Строганов. В этот момент я почувствовал себя как на экзамене.

– Веромир Бельский, – подал голос бородатый судья, расположившийся в центре, – Добрый день! Меня зовут Миронов Андрей Андреевич. Я старший судья. Сегодня на ринге произошел неприятной инцидент вовремя вашей схватки с Мико Ямато. Расскажите нам юноша, как вы дошли до того, чтобы пользоваться темной магией!

Голос его явно не обещал мне ничего хорошего.

Я покосился на невозмутимого Татищева стоящего в стороне. Судя по его спокойному виду, ничего неожиданного тут не происходит, все как он рассказывал.

– Темная магия запрещена? – спокойно осведомился я, глядя на судью честным взглядом, – разве? Не знал об этом.

– Она не запрещена, – поморщился судья, – но ее использование навевает определенные подозрения.

– Не знаю, господин судья, о каких подозрениях вы сейчас говорите, – я старался, чтобы мой голос звучал громко и четко. Любишь по-военному? Ну я сейчас тебе отрапортую. – На меня было совершено нападение на ринге, с нарушением всех возможных правил турнира. Мне пришлось защищать свою жизнь. И я это делал пусть и запрещенными на турнире способами, но разрешёнными в Российской империи. И, насколько я знаю, дополнительные правила турнира допускают подобное в моем случае.

Мы с Мироновым некоторое время мерились взглядами, а потом он внезапно улыбнулся.

– Молодец, Веромир. Так им и надо! – он с довольным видом откинулся на стуле – четко и по делу. Да ты прав, заклинания темной магии не запрещены. И ты все сделал правильно, СБ Российской империи разберется с какого такого бодуна этот япошка полез на тебя. Им уже занимаются следователи. Так что комитету все ясно. Так? – он оглядел присутствующих.

Те кивнули и даже Строганов, с явным любопытством изучавший меня.

– Тогда мы вас не задерживаем, князь, – вновь улыбнулся старший судья, – но не забывайте о правилах. Когда их можно нарушать, а когда нельзя!

С этим напутствием мы покинули комнату.

– Вот так и общайся с ним, если вновь вызовут в комитет, – посоветовал мне Татищев, – когда мы, спустившись на первый этаж, уже подходили к флайеру, в который загрузилась команда, – сдается мне, что мы еще увидимся с судьями…и не раз.

– Итак, – подвел итоги тренер, когда мы забрались в флайер и я присоединился к остальным членам команды, – сегодня все молодцы. Завтра мы тоже не должны никого потерять и дружно выйти в 1/8 финала. Но это только начало, как вы сами понимаете, основная борьба впереди! Завтра выезжаем в 10.00. Схватки начинаются в 11.00, но думаю, что разминка не помешает. А вот тем, у кого эти схватки уже прошли, предстоит тренировка. Ее будет вести Муравьев, и не переживайте, – он весело посмотрел на вскинувшуюся Меньшикову, – схватки ваших товарищей мы будем смотреть на экранах. К тому же, помочь им вы вряд ли сможете и даже если что-то произойдет, целительницы справятся гораздо лучше вас! Сегодня отдохните. И напоминаю – никаких нарушений режима…

Произнося последние слова, Татищев почему-то смотрел именно на Потемкину.

Но та с независимым видом смотрела в окно, словно и не замечая такого внимания тренера к собственной персоне.

– Тренер, а можно поздравить нашего товарища по команде с помолвкой? – вдруг громко заявила Меньшикова.

Я вздрогнул и тут вспомнил, что именно сейчас новость о моей предстоящей свадьбе с Годуновой стала известна всем. В гостинице нас встретил Муравьев, и вместе с Татищевым тренеры удалились. Мы же отправились на поздний обед. Хотя учитывая, что время было практически 17.00, его наверно можно было считать ужином. За трапезой мы уже в традиционной компании Гагарина и Романова обсудили сегодняшний день. И соперника, доставшегося Федору.

Им оказался китаец с весьма звучным именем Ли Ху. В сегодняшней схватке он победил итальянца. Я как-то упустил из виду эту схватку, но, по словам моих друзей, соперник вполне по силам Федору. После этого позднего обеда, я решил, что на ужин отправляться уже нет смысла, а если что Виль что-нибудь легкое всегда приготовит…

Расставшись с Гагариным и Романовым, я вместе со своей телохранительницей, которая научилась ходить за мной так, что я, к своему удивлению, периодически даже не замечал ее, направился в номер. Группе поддержки посещение запретили, так что нужно было обзвонить всех, а лучше устроить видеоконференцию. Вроде Трубецкая в воскресенье это предлагала.

Но когда я ждал лифт, то почувствовал, как Виль напряглась. Повернувшись, я к своему изумлению увидел Потемкину, которая, судя по всему, явно нервничала.

– Веромир… – начала она, и тут створки лифта разъехались, приглашая нас…

Я вопросительно посмотрел на нее.

– Надо поговорить, – Влада бросила взгляд на Виль, которая, по-моему, готова была броситься на нее, – пожалуйста.

Я мысленно хмыкнул. Поговорить? Да можно конечно. Не убьет же она меня в лифте.

– Виль, жди меня на нашем этаже, – приказал своей телохранительнице, и та с явным нежеланием кивнула. И мы зашли в лифт. Едва тот тронулся, Потемкина нажала кнопку остановки и повернулась ко мне.

– Ого, – усмехнулся я, незаметно подготавливая «тёмный щит» и «шар тьмы», – хочешь разыграть тему с попыткой изнасилования в лифте? Так себе идея. Я буду сопротивляться….

– Веромир, я хочу принести свои извинения, – внезапно заявила Потемкина, глядя на меня своими голубыми глазами.

Честно говоря, я даже слегка растерялся. Не готов был к такому повороту…

– С чего ты просить прощения решила? – постарался я вернуть себе насмешливый тон, – не получилось выполнить поручение Годунова?

– Это сложно объяснить, – замялась девушка, и мне почему-то показалось, что говорит она искренне, – но я тебе не враг. Не хочу им быть! Надеюсь, ты сможешь меня простить за тот вечер… Я…

– Давай-ка мы пока остановимся, – прервал я ее слова, – если больше не будешь делать мне подлянок, то и забудем об этом. Но сначала все-таки объясни, почему ты именно сейчас решила прощения попросить? Что тебя заставило это сделать?

– Что ж, я скажу. Годунов, подонок, – вдруг прошипела Потемкина, – он просто подставил меня, мало того просил моей руки у отца! И тот практически дал согласие. Я с ним только что разговаривала…

Вот теперь все стало на свои места. Я нажал кнопку и лифт продолжил свое движение.

– Так что? – Потемкина с какой-то странной надеждой смотрела на меня, – мир? Если что я твой союзник, не сомневайся…

– Я подумаю насчет союзника, – ответил ей, – а так да, – мир!

Двери лифта разъехались и первое, что я увидел, – озабоченное лицо Виль, которой явно не понравилась наша остановка между этажами. Но пробежавшись по мне взглядом и убедившись, что я доехал в целости и сохранности, девушка успокоилась.

Поклонившись задумчивой Потемкиной, я удалился.

Я думал, моя телохранительница будет расспрашивать о том, что происходило в лифте, но та не стала этого делать, хотя по ее глазам я видел, что ей хочется узнать подробности.

– Да, спрашивай уже, – наконец предложил ей я, решив не мучить девушку, которая вот уже несколько раз спасла мою жизнь. Правда до этого она попыталась ее забрать, но думаю уже компенсировала то нападение.

– О чем вы говорили? – тихо поинтересовалась Виль, – если это конечно не секрет и не личное…

– Ничего личного, – рассмеялся я, – попросила у меня прощения…

Забавно смотреть на удивленное лицо немки. Редко я такое вижу.

– Правда? – наконец уточнила она.

– Истинная. Призналась, что ее Годунов надоумил. Союз предложила…

– А вы? – Виль аж подалась вперед, глядя на меня.

– А, я что? Я ничего. Сказал подумаю.

Этим рассказом она полностью удовлетворилась и ушла к себе, сообщив, что через час предоставит подборку боев моего будущего соперника, а я устроил массовый обзвон своих соратников и друзей.