Я не люблю убивать. Часть 2 (СИ) - Машуков Тимур - Страница 5

— Мне пора, — сухо сказал Эдуард. — Замучаюсь теперь отчёт писать. Дело-то вышло неординарное.

— Напиши коротенько — помер Максим да и х…й с ним, — отмахнулся я; ещё не хватало оправдываться перед неведомым начальством.

— Так и передам, — улыбнулся маг.

Он хотел уже строить портал, но я остановил его.

— Кто в конторе главный, — спросил я. — Поговаривают, что князья — голубая кровь, белая кость…

— Дыма без огня не бывает. А болтать мастаков пол Москвы.

— Нет, ну серьёзно, друг, — не отставал я. — Кто финансирует собрание? Кто глава? Возможно, есть совет? Кто эти люди?

Маг пожал плечами:

— Не знаю я Гриша. Но это точно не правительственная организация. И корни у конторы глубокие…

— Так ты не знаешь, кому служишь? — язвительно копал я.

— Служу я людям, старина, — отшучивался Эдуард. — Время меня поджимает. Пора мне…

Маг очертил эллипс и исчез в мареве.

А ведь Эдуард что-то скрывает. Не может он не знать, кто у руля конторы. Бабки там крутятся приличные. Вот и госпиталь свой, и маги-врачи, и оборудование. За всё надо платить.

Но снова я про деньги! Сегодня я подсчитывал чужие барыши весь вечер. И что на меня нашло?

Зоя и Дарси смотрели на меня как собаки. Обжигало неприятное чувство, потому что вампирши боялись меня, не понимая, что будет дальше — и с ними, и с Игорем.

Я проверил магическую защиту дома. Сегодня отключал охрану несколько раз, а это чревато. Пришлось провести сканирование всей территории. Вдруг звериная тварь просочилась.

Но всё оказалось в порядке. Кроме меня, двух вампирш и одного вампира в доме больше никого нет.

С ума можно спятить: в моём доме, в моей спальне (почти в рабочем кабинете), да ещё на моей кровати — отлёживался безногий вампир! Узнай я ещё неделю назад, что в моём доме, в моей спальне… ну не поверил бы!

— Свари борща, Зоя, — не потребовал, а попросил я.

— На плите полная кастрюля томится, — ответила Зоя. — Мы с Дарси ещё утром сварили.

«Вот и прекрасно, что сварили», — подумал я.

— А водка есть? — обшаривая глазами кухню, поинтересовался я.

— В морозилке водка дожидается, — отвечала Зоя. — Мы с Дарси ещё вчера в магазине купили.

Я хотел спросить ещё про шампанское, бородинский и докторскую. Но ответ был известен заранее. Они с Дарси уже сбегали, слетали, затарились и меня дожидаются. Ну и семейка у меня! Две вампирши и безрукий вампир — он же безногий.

— Ничего, пройдёт пару дней и наш Игорёк запрыгает как кузнечик, — подмигнул я Дарси; хотя какой нафиг кузнечик, если только кузнечик кровосос, которого все другие кузнечики бояться до усрачки. Ведь Игорю нужна кровь. Много крови!

— Трёхлитровой банки ему хватит? Ноги чтоб отрасли… и рука… и мозги на место встали… — размышлял я.

— Ему нужна человеческая кровь, Гриша, — объясняла Зоя, будто я совсем отупел. — Три литра хватит.

Вот теперь мне нужна помощь вампиров. К конторским обращаться не стану. Деймону надо звонить.

— Как связаться с Деймоном, кто подскажет? — снова приставал я к девчонкам.

— Можно в «Вампирский клуб» обратиться. А проще зов послать. Ведь он услышит тебя? — советовала Зоя.

Я этому Деймону башку откушу, если не услышит. Но просить помощи у вампиров…

Вот я попал!

Глава 3. В безлюдие вампирские замки и щекотливые усы

Если в мир людей жарило лето, то в безлюдие тоже было лето. Если в людском краю падали листья, ночи становились длиннее и шли дожди, это значит, что в призрачном мире магии и вампиров в свои права вступала самая настоящая осень.

Но в безлюдие не было месяцев, отчислялись только времена года, которых было ровно четыре. Зима называлась озноб, весна — пашня, лето — колыбель, осень звалась — собрание.

Для тех вампиров, кто путешествовал из одного мира в другой, было затруднительно определять месяца, недели и дни. Поскольку колыбель наступала в середине июня и заканчивалась в середине сентября. Далее до середины декабря в безлюдие моросило собрание, то есть осень. Собранием это время года прозвали, не потому что вампиры и прочие орки устраивали шумные вече или парламентские слушанья, а потому что приходило время сбора урожая. Какие-то города и замки косили травы для скота, другие — жали пшеницу, орки — запасались орехами и кореньями из леса, а некоторые вампирские кланы воровали корм из мира людей, чтобы свежей крови в семье было вдоволь.

Но за последние века многое изменилось. Теперь не обязательно ждать собрания, чтобы заполнить рабами темницы. Драгуш Арделин свыкся воровать человеческий корм в любое время года. И пусть ещё не отгуляла колыбель, а он уже приволок на верёвке из неведомой Москвы весьма строптивую подкормку.

Крови в несчастной женщине было немного, всё больше силикона, нарощенных волос, татуажа и татуировок, но на чёрные дни дамочка сгодится. Тем более что Елена Аркадьевна очень понравилась Драгушу.

Он распорядился кормить хозяйку квартиры на «Тверской» вдоволь, а вечерами или в другое время суток, когда приспичит — вампир уводил её в свою комнату, для плотских утех. Уж больно его манили её губы. Они были пухлые, особенной формы и насыщены ярким цветом, словно всегда подкрашены помадой. А когда Драгуш пощупал её упругую грудь и атлетичные ягодицы, то понял, что такой корм нужно беречь, сытно кормить, часто ставить на койке на четыре кости и никому не продавать — и в аренду другим вампирам не сдавать, какие бы блага они не сулили.

На Елену Аркадьевну, было дело, засматривался местный дремучий вампир, который служил в замке завхозом и конюхом. Звали этого дикаря Церба Козловски. Роста он был огромного, живот имел вздутый. Носил он давно нестриженые волосы и чудовищной пышности бороду. В этих зарослях даже не видно рта, и только когда из околоносовой пушистости выскакивали львиные клыки, все вспоминали, что Церба Козловски старый вампир, которому уже пару тысяч лет, из которых он ни часа не был в мире людей.

— Ты на х..я притащил эту дрянь? — спросил он у Драгуша, когда мимо него вели Елену Аркадьевну.

Женщина была истеричной и непокорной. Всё пугала какой-то винокурней и обещала вызвать неизвестный сергиево-посадский ОМОН.

— Что ты понимаешь в женщинах, олух? — смеялся Драгуш Арделин. — Это живая москвичка — штучный экземпляр! Понимаешь, что такое экземпляр?

— Не дурнее многих, — щурил хитрые глаза Козловки.

Его мохнатые брови нерадостно шевелились; ему не нравилось, когда Драгуш выставлял его деревенщиной.

— Ну если не дурнее, то должен знать, что таких женщин надо беречь. Запомни, Церба — она штучный экземпляр!

— Твоя дохлая баба — безвкусный вариант. В ней даже крови нормальной нет. Один этот, как его?

— Карасин! — подсказал Драгуш и рассмеялся ещё громче.

— Вот именно, карасин, — махнул могучей рукой Козловски и пошёл прочь, понимая, что вампира, который постоянно путешествует в мир людей, ему не переспорить.

Но Драгуш не отставал. Нравилось ему потешаться над великаном.

— Вот ты живёшь в замке уже сколько? — спросил он.

Козловски остановился, задумался.

— Почитай уже… долго, — не мог сосчитать собственные годы вампир.

— А знаешь, что такое Москва, лапоть? — веселился Драгуш, хотя Козловски никогда не носил лаптей и уже лет пять не снимал огромных резиновых сапог, которые созданы в мире людей.

— И знать не хочу, — ворчал Козловски.

— Город, это. Понял? А там живут москвички. Они все на спорте.

— Как это, на спорте?

— Как-как? Вот так! Ходят в зал, сидят на коврике и о жратве думают. А моя Елена Аркадьевна у них, то есть у москвичек, за тренера. Вожак! Знаешь, какая она спортивная?

— Да в ней кровь гнилая! И воняет она! Тоже мне, нашёл, чем хвастаться…

— Ну не скажи, — улыбался Драгуш. — Я с ней вчера вечерок провёл, так она меня удивила. Но тебе не понять, потому что такое йога тебе тоже неведомо.

Церба Козловски почесал грязной рукой свою заросшую бороду: