Тайна одноглазой «Джоконды» - Роньшин Валерий - Страница 31

• Предыдущая
• 31/43
• Следующая

– Запомнила.

– Покажете Молодцову?

– Покажу.

– Гриша! – зычно крикнула генеральша.

– Я здесь, Анна Львовна, – вбежал в комнату суперопер.

– Слушай приказ, Григорий, – по-деловому заговорила Жеребец. – С этой минуты ты поступаешь в распоряжение Эммы Мухиной. Сейчас поедешь с ней к мосту Петра Великого, и она там тебе кое-что покажет.

– Слушаюсь, Анна Львовна! – щелкнул каблуками Молодцов.

– Далее. Возьмешь с собой омоновцев и отправишься в ночной клуб «Какаду». Всех посетителей и персонал арестовать!

– Арестуем, Анна Львовна! – снова щелкнул каблуками Молодцов.

– Затем со своей ударной группой устроишь засаду в Эрмитаже. Сегодня ночью банда Паштетова «Летучие кошки» попытается украсть картину Леонардо да Винчи «Джоконда». Возьмешь банду с поличным. Смотри, чтоб ни один бандит не ушел.

– Не уйдет, Анна Львовна! – опять щелкнул каблуками Молодцов.

– И последнее. К завтрашнему утру подготовь мне все сведения об Эдуарде Немухине. От рождения до смерти. Где родился, где учился, где женился… Короче, все раскопай.

– Раскопаю, Анна Львовна! – вновь щелкнул каблуками Молодцов.

Жеребец перевела взгляд на меня.

– А вы, Эмма, должны немедленно пройти медосмотр. Наши врачи живо разберутся с вашим черным пятном. У нас отличная поликлиника на втором этаже. Как выйдете из лифта, сразу налево, а потом направо. В общем, найдете.

– Найду, Анна Львовна! – тоже невольно щелкнула я каблуками.

Я спустилась на второй этаж в поликлинику и быстро прошла медосмотр. Черное пятно на плече оказалось совершенно безобидным пигментным пятном. Врач подробно начала объяснять, в результате чего возникают такие пятна. Но мне ее объяснения, честно сказать, были до лампочки. Главное, что пятно не угрожало моей жизни.

Одежда к тому времени уже высохла. Я снова переоделась, и мы с Григорием Молодцовым погнали к мосту Петра Великого.

На заднем сиденье джипа «Паджеро», который нам предоставила Жеребец, лежали акваланги, резиновые костюмы, ласты, маски…

Когда генеральша узнала, что в каюте затонувшего катера находятся какие-то ящики, она приказала вытащить на берег хотя бы один и посмотреть, что в нем. Анна Львовна подозревала, что там похищенные из Смольного картины.

Молодцов гнал машину на предельной скорости.

– Григорий Евграфыч, – сказала я, – а вот когда вы приехали по вызову в клуб «Какаду», неужели вы не подумали о том, что вас вызвали до того, как совершилось преступление?

– А чего мне было думать? – Суперопер лихо крутил баранку. – Нам в милиции платят не за то, чтобы мы думали, а за то, чтобы действовали!

Мы подкатили к набережной и спустились под мост. Здесь мы натянули на себя резиновые костюмы с аквалангами и полезли в воду.

Включив подводные фонари, мы поплыли, мерно перебирая ластами.

Дно Невы напоминало большую затопленную свалку. Чего сюда только не нападало за три сотни лет существования Санкт-Петербурга: разбитые старинные кареты, обломки памятников, контейнеры с надписью «радиоактивные отходы» и прочий хлам.

Зато уж чего в реке точно не было, так это рыбы. За все время нашего плавания мы не увидели даже паршивого пескаришки, не говоря уже о лещах или судаках.

Вскоре в свете фонарей показался увязший в тине «уазик», а за ним – лежащая на боку «АННА».

Мы заплыли в кают-компанию.

Здесь все так же покачивался под потолком сломанный стул и все так же лежал под иллюминатором бедный Юрик.

Я подплыла к ящикам и увидела… аквалангиста.

От удивления я даже мундштук из зубов выпустила. Рот сразу наполнился грязной водой. Я быстро прикусила мундштук и осветила аквалангиста фонарем.

Левый рукав его резинового костюма болтался пустым. Вот это да! Однорукий!!

В свете фонаря блеснуло стекло маски, а чуть ниже блеснул… нож!

С силой оттолкнувшись от ящика, однорукий аквалангист бросился на меня. Но я успела поднырнуть под него, и теперь ему, чтобы повторить атаку, требовалось развернуться.

На помощь мне уже спешил Григорий Молодцов. В руке он сжимал ножку от стула. Однорукий подпустил суперопера поближе и в точности повторил мой маневр. То есть поднырнул под Молодцова.

Проплывая под суперопером, он вскинул руку с ножом и перерезал Молодцову дыхательный шланг.

Из обрезанных концов трубки вырвались пузырьки воздуха и стремительно понеслись вверх, а Григорий Молодцов, наоборот, начал медленно опускаться вниз.

Я метнулась к Однорукому и ударила его фонарем в маску. Но удар пришелся не в стекло, а в прорезиненную часть. Мало того, от удара фонарь выпал из моей руки и отправился вслед за суперопером.

Положение мое стало критическим.

Но что это?! В кают-компании появился еще один аквалангист. В черном резиновом костюме и с длинной пикой в руке. Однорукий, яростно работая ластами, попытался прорваться к рваному отверстию в корпусе катера. Но не тут-то было. «Черный» аквалангист преградил ему путь.

Из участника событий я превратилась в зрителя.

Однорукий заметался по каюте, как загнанный в ловушку зверь. Нападать на черного он не решался. Да это и понятно. Лезть с ножом на пику – все равно что идти с пистолетом на танк.

Вдруг вода за спиной Однорукого забурлила, и он, словно торпеда, понесся к отверстию. Черный аквалангист попытался достать его пикой, но Однорукий, ловко увернувшись, выскользнул из кают-компании.

Я успела заметить у него на спине небольшое приспособление с бешено вертящимся пропеллером.

Черный показал рукой на Григория Молодцова. Я поняла его жест. Мы подняли безжизненное тело суперопера и потащили наверх.

На берегу, под мостом, я принялась делать Молодцову искусственное дыхание.

К счастью, суперопер очень скоро стал подавать признаки жизни: закашлялся. Изо рта и носа у него полилась грязная вода.

Я посмотрела на своего таинственного спасителя. Он все еще был в маске.

– Кто вы? – спросила я.

– А вот кто! – Незнакомец сорвал маску. Передо мной был… Эдуард Немухин!

– Вы?! – ахнула я.

– Я, – улыбался Немухин.

– Но… как же так? – Я была просто в шоке. – Вас же Лола убила. Вы же… умерли.

– Ничего подобного. Я понарошку умер.

– Понарошку?! – вскричала я. – А кровь на рубашке, а дырки от пуль?.. Это тоже понарошку?!

– Тоже, – подтвердил Немухин. – Пули были растворимыми.

– Как это растворимыми?

– Ну кофе же бывает растворимым. А здесь растворимые пули. Войдя в тело, такая пуля сразу же растворяется и попадает в кровь. Жизнедеятельность организма на время прекращается. Создается полная иллюзия смерти. Эта иллюзия сохраняется один час. Потом человек приходит в себя, встает и как ни в чем не бывало идет по своим делам.

– Значит, вы сами ушли из морга.

– Конечно, сам.

– И потеряли у входа мой мобильник.

– Совершенно верно.

– Да-а, – пораженно протянула я, – вот так пули. Никогда о таких не слышала.

– А вы, Эмма, и не могли о них слышать. Растворимые пули изобретены совсем недавно в секретной лаборатории ЦРУ1.

– ЦРУ?.. Но это же американская разведка!

– Правильно. А вы думаете, я кто?

– Как кто? Эдуард Немухин.

Немухин рассмеялся:

– Нет, Эмма. Я агент ЦРУ, Роберт Фигли.

Я-то думала, что меня уже ничем нельзя удивить. А тут снова разинула рот от удивления.

– Вы американский шпион?!

– Можно и так сказать.

«Ага, – поняла я. – Вот где разгадка слов „Сестрорецк, овощебаза“.»

– Значит, вас послали в Россию разведать, где находится база ракет-невидимок? – напрямик спросила я.

– Не совсем.

– Но вы же сами сказали перед «смертью»: «Сестрорецк, овощебаза».

– Верно. А зачем я вам это сказал?

– Действительно, зачем?

– А затем, чтобы вы предупредили русскую контрразведку, что их тщательно скрываемая тайна – давно уже не тайна.

• Предыдущая
• 31/43
• Следующая