Справедливость силы - Власов Юрий Петрович - Страница 21

Итак, золотые медали получили В. Стогов (СССР), Е. Минаев (СССР), М. Зелинский (Польша), А. Курынов (СССР), Р. Плюкфельдер (СССР), В. Двигун (СССР), Ю. Власов (СССР).

В Милане я во второй раз стал чемпионом Европы. Болгарин Веселинов набрал в сумме на 40 кг меньше и получил серебряную медаль (460 кг). Бронзовой медалью наградили итальянца Пигаяни (445 кг). Он уступил мне в сумме 55 кг.

Хоффман неспроста навестил Милан: примерялся к нашей команде. Мое же выступление еще раз убедило его в ненадежности моих бойцовских качеств. Об этом он скажет мне позже.

Я дал американским тренерам направление удара: решительно давить меня в каждом упражнении, для этого выставить двух атлетов в тяжелом весе – и я дрогну.

Доказано. Слабодушен я на помостах – нести мне теперь это клеймо.

Но ведь сила была! Я добыл ее! Веса вспомогательных упражнений я продвинул на 20-30 кг! Это безошибочный признак новой силы! Она – в мышцах, я не сомневался. Что же тогда?!

Я не верил в страх. Тогда что помешало?..

Провал в Милане явился подлинным даром. Он позволил вовремя осознать недомыслия в новой методике. И уберег, таким образом, от неприятностей на чемпионате страны и Олимпийских играх.

Цена за познание оказалась горькой. Но другой не существовало и не существует. И в будущем я исправно платил ее. Только не терялся – знал, что и отчего.

Организм весьма инерционная система. Как таковая, хранит по возможности свое состояние. На серьезные перемены отзывается весьма неохотно, даже если они безусловно полезны организму. Поэтому тренировка почти всегда есть процесс преодоления сопротивления организма. Однако присутствует угроза нанести ему ущерб. В общем-то, на грани таких тренировок и балансирует большой спортсмен.

Провал на чемпионате Европы выявил основной недостаток новой методики – незнание, как сбрасывать нагрузки, за сколько недель, по каким зависимостям. Старые, привычные приемы не сработали. Новая методика – все по-новому…

Еще более глубокое понимание пришло позже: эта вялость и потеря координации – результат могучей силовой работы. Мышцы еще пребывали в процессе освоения силы.

Но теперь я осознал и другое, очень важное: тяжелая силовая работа ведет не только к потере скорости, но и координации. Это закон… Для восстановления скоростной слаженности нужны время и своя система нагрузки. Это тоже закон! На этом-то я и попался!

И еще очень многое предстояло узнать.

Я не представлял тогда, что национальный рекорд США в толчковом упражнении – 199,5 кг, а не 196,5 кг, которые я утяжелил в Ленинграде 22 апреля 1959 года.

Но и без того рекорды в сумме и жиме оставались за Эндерсоном. Таким образом, при его национальном рекорде в 199,5 кг я без всяких оснований считал, будто часть титула "самый сильный в мире" уже моя. Эндерсон владел обеими почетными "половинами" титула. Я был лишь очередным чемпионом мира. Подлинный же "монарх силы" колесил по Америке, зарабатывая на жизнь. Со дня его ухода из любительского спорта еще не было ни одного чемпиона и вообще атлета, которого он не мог бы посрамить своей силой.

Бывший "самый сильный"– маэстро Шемански – тоже включился в борьбу. Надо полагать, не для того он залечивал позвоночник и сносил боль тренировок, дабы читать о чужих победах. И таким, как Норб, плевать на жалость: для побед он готов сделать с собой что угодно. Не из-за денег (их-то Норб как раз и не видел), а из спортивной страсти. Поединки, риск составляли его натуру. Это был суровый реалист и в то же время романтик борьбы. Американцы по-настоящему и не оценили этого атлета в своей спортивной истории.

Я складывал возможные килограммы – у Брэдфорда они превосходили официальный мировой рекорд в сумме троеборья Эндерсона. Стало быть, будущий поединок за олимпийскую медаль столкнет рекордные суммы. Та, чья окажется увесистей, и победит. Прояснились и победные килограммы каждого из трех классических упражнений.

Я ждал вестей из США. Олимпийский год рано погнал атлетов на высокие результаты. Этот чемпионат поможет прояснить мои предположения.

В память запал визит Хоффмана в Милан – и это бесцеремонное разглядывание перед последней попыткой. Хорош же я был в Милане…

И вот новости: чемпионат США в тяжелом весе впервые выигрывает Джэймс Брэдфорд! Его сумма – 1085 фунтов (492,16 кг). У Шемански второе место и сумма на 4 кг поменьше. Итак, Шемански уже в строю. Великая гонка назвала все имена!

Для Эшмэна Большой Вашингтонец и маэстро "железной игры" Шемански вне досягаемости. "Гипноз" Эндерсона изжит. Наступает эпоха борьбы за его наследство – рекорды и титул "самый сильный в мире". Для атлетов склада Эшмэна в этой игре нет места. Самые сильные снова на помосте.

С учетом миланского опыта мы перекроили тренировку. По-прежнему основное время – едва ли не три четверти энергии – пускаю на жим. Здесь надлежит стереть преимущество Брэдфорда! И потом там, впереди, рекорд Эндерсона! Я работаю в станке для жима лежа (наклон доски под спиной около сорока пяти градусов). Усердствую с жимом широким хватом, несмотря на его болезненность для позвоночника. Чередую эти жимы с жимами штанги из-за головы – чистейшая силовая работа, важная для последней фазы классического жима,– и отжимами с отягощениями на брусьях. В отжимах на брусьях не гонюсь за весом. Оптимален вес, который способен повторить четыре-пять раз. Это по старой методике, без "восстановителей"…

…Я привязывал к ногам 130 кг и отжимался на брусьях по нескольку раз в трех-четырех подходах. Одновременно происходила и весьма благотворная вытяжка позвоночника. Благодаря этой работе я утяжеляю рекорд СССР в жиме за один олимпийский год четырежды, и отнюдь не по 500 граммов.

Миланское выступление вызвало нарекания – скучные и несправедливые, но обязательные при каждой неудаче. В подобной критике всегда что-то недоброкачественное. Действительно, пока ты силен и не пошатнулся, ты и замечательный "техник", и великолепный турнирный боец, и повелитель рекордов…

Меня сразу зачислили в посредственные "техники". Формально критики были правы, а по существу я не сумел в тренировках обжить новую силу, не обеспечил мышцам и нервам отдых. Спад в нагрузках оказался чересчур запоздалым и выполненным на ошибочных весах.

Итак, снова впереди все было неизвестным. Впрочем, это судьба больших атлетов – проявлять неизвестность, превращать ее в четкость привычного и подчиненного.

Да, жизнь – все-таки акт воли!

Тренировался я с декабря 1959 года в небольшом зале на три помоста, что примыкает к гимнастическому и поныне в спортивном комплексе ЦСК.А на Ленинградском проспекте. Зал радовал после душных каморок. Теперь он и сам кажется убогим, а я отработал в нем все годы в большом спорте, до единого дня. До сих пор чувствую грузный ход двери. Ручка длинная, а низ двери – в чугунной вязи. Три шага – дверь приникает неслышно за спиной – и шаг вниз. Справа – лестница, а слева – дверь раздевалки. Впереди голоса, гулкие голоса – гимнастический зал. Справа за стеной молотит настилы штанга. Мой мир…