Государь. О том, как надлежит поступать с людьми - Макиавелли Никколо - Страница 10

Набид, один из спартанских государей, выдержал осаду войск всей Греции, которым сверх того еще помогала победоносная римская армия, и защитил от них и власть свою и отечество; для этого в минуту опасности ему было достаточно убедиться в преданности к себе немногих, чего он не мог бы достигнуть, если бы народ был к нему враждебен. Если бы кто-нибудь стал опровергать мое мнение, приводя в доказательства противного избитую пословицу: «рассчитывающий на народ, строит на грязи», – он был бы не прав. Смысл этой пословицы справедлив – если частный человек станет рассчитывать на народную привязанность и станет думать, что народ вступится за него в случае его преследования врагами его или правительством. Такой расчет часто оказывался ошибочным, что и случилось с Гракхами[19] в Риме и с мессером Джорджио Скали[20] во Флоренции. Когда же к защите народа прибегает государь, имеющий право им властвовать, если он человек с сильным духом, не падающий в несчастьях, и если кроме того он примет все другие необходимые меры и сумеет своей энергией и бодростью поддержать дух народа, – он увидит, что не ошибся в нем и что, положившись на народ, он строил на прочном основании. Обыкновенно государям этого рода приходится бороться с опасностями тогда, когда они пожелают сделать свою власть абсолютной; при этом могут быть два различия, смотря по тому управляют ли они народом безраздельно, или при посредстве магистратов. В последнем случае они обыкновенно значительно слабее и находятся в большей опасности, так как в этом случае они зависят от воли тех граждан, которым поручена магистратура и которые, особливо в дурных обстоятельствах, могут легко отнять от них власть или восстановляя против них народ, или просто не слушаясь их. Напрасно подобный правитель задумал бы захватить в свои руки абсолютную власть, – граждане и подданные, привыкнув управляться распоряжениями магистратов, не захотят в критические минуты повиноваться ему одному и он встретит вокруг себя недостаток в таких лицах, которым мог бы довериться. В самом деле, подобный правитель никогда не должен рассчитывать, что в трудные для него минуты он встретит вокруг себя то же самое, что он видит в обыкновенное время, – когда его подданные нуждаются в его управлении. В такое время все окружающие стараются заслужить его благоволение, суетятся вокруг него и на словах бывают рады положить за него свою жизнь, так как в смерти их не представляется необходимости; но в трудные для себя минуты, когда необходимо содействие сограждан, он встречает очень мало лиц, готовых ему помочь. Подобный опыт тем более гибелен для государя, что его нельзя испытать два раза. Следовательно, заботой мудрого правителя этого рода должно быть введение и поддержание такого образа правления, при котором его подданные во всякое время и при всяких обстоятельствах нуждались бы в нем; только в таком случае может он рассчитывать во всякое время встретить в них верность к себе.

Рассматривая различные роды государств, я должен заметить, что для правителя всегда бывает чрезвычайно важно знать, может ли его государство в случае необходимости защищаться собственными своими средствами или должно быть вынуждено прибегать для своей защиты к чужой помощи. Чтобы мысль моя была ясна, я должен сказать, что считаю способными защищаться своими средствами только таких государей, которые располагают достаточным числом людей и суммами денег, чтобы во всякое время выставить значительную армию, могущую выдержать битву с врагами. Государствами же слабыми и нуждающимися в чужой защите, я считаю такие, войско которых так незначительно, что не в состоянии выдержать открытого сражения, а может только служить гарнизоном во время осады врагами крепостей, принадлежащих государствам. Я уже говорил о государствах первого рода и впоследствии еще возвращусь к рассмотрению случайностей, которые с ними могут происходить.

Во втором случае, слабым государям я могу только посоветовать как можно усерднее укреплять те города, в которых находятся их резиденции, и не заботиться об остальной стране. Если правитель сумеет хорошо укрепить свою столицу и хорошим управлением, при помощи средств, о которых я уже говорил и буду еще говорить, привяжет к себе подданных, то обыкновенно неохотно решаются на осаду его столицы. Это происходит от того, что люди вообще не особенно охотно решаются на предприятия, успех которых труден, осаждать же хорошо укрепленную столицу такого государя, который любим своими подданными, – дело не легкое.

Германские государства пользуются весьма широкой свободой, хотя территории их весьма необширны; жители не страдают от особенного гнета своих правителей и не боятся ни их, ни правителей соседних городов. Каждый город так хорошо укреплен, что осаждать его весьма затруднительно; все они окружены крепкими стенами и широкими рвами, снабжены в достаточном количестве артиллерийскими орудиями и снарядами, а общественные магазины в них наполнены провиантом и топливом в таком количестве, что его хватит на год для всех жителей. Кроме того у них заготовлены значительные запасы материалов, могущих дать на целый год работу нуждающимся классам населения, без общественного отягощения. Народ в них будет следовательно и во время осад спокоен, предаваясь именно тем занятиям, которые составляют жизнь и нерв местной его деятельности. Кроме того военное звание в этих городах пользуется почетом и в войсках учрежден образцовый порядок. Итак правитель, столица которого хорошо укреплена и который не ненавидим народом, не должен бояться бедствий осады; обыкновенно против таких укрепленных мест осад не предпринимают, в случае же начатой осады, она к стыду осаждающих весьма скоро снимается, так как, при изменчивости дел в этом мире, почти невозможно, чтобы враг оставался с своими войсками лагерем целый год в одной и той же местности.

Мне возразят, что жители страны, живущие за городскими стенами, не могут сохранять спокойствие при виде того, как их собственность будет сожигаема неприятелем; что скука осадного времени и личная безопасность заставит их мало заботиться об интересах своего государя. На это я отвечу, что храбрый и могущественный правитель всегда сумеет восторжествовать над этими трудностями: он может обнадеживать подданных тем, что невзгода долго не продолжится, возбуждать в них боязнь жестокостей врага и наконец прибегать к строгим мерам в отношении тех, кого он найдет слишком дерзкими и недовольными.

Кроме того неприятель обыкновенно жжет и грабит страну в первое время своего вторжения, т. е. в то именно время, когда умы жителей особенно возбуждены против него и все расположены к защите. При таком настроении умов, для государей обязательно хладнокровие; так как впоследствии, когда первая вспышка энтузиазма народа утихнет, ему придется поддерживать в нем этот дух. Тогда жители поймут, что беда уже совершилась, зло уже ими перенесено и против него нет более лекарства; они увидят, что связь их с государем как бы укрепилась, так как они почтут его как бы обязанным вознаградить их за то, что их дома сожжены и поля истоптаны для его защиты. Таким образом, сообразив все мною сказанное, легко понять, что мудрому государю, осажденному в столице, весьма нетрудно внушать бодрость ее жителям и поддерживать их в этом расположении до тех пор, пока средства продовольствия и защиты не истощатся.

Мне остается теперь рассмотреть государства, управляемые духовной властью. Вся трудность в отношении их состоит впрочем только в их приобретении, для чего нужно или счастливое стечение обстоятельств, или личное достоинство духовного лица, приобретающего их. При дальнейшем их управлении не требуется ни того, ни другого, так как власть поддерживается обыкновенно укоренившимися религиозными обычаями, чрезвычайно могущественными в человеческих обществах, и уважением к сану правителей, независимо от того, как бы они ни действовали и какого бы рода жизнь ни вели.