Спой, маркитантка! (СИ) - Ренсинк Татьяна - Страница 11

-Ишь, - заметил Серж и засмеялся. - Она ещё и рисовать умеет? Его что ли рисует?

Только он сказал это, Данило не выдержал. Оставив их красивый строй, повернул коня назад и резко остановил его возле лежащего перед Софьей Петром... Земля из-под копыт рассыпалась в разные стороны... Ошарашенный подобным появлением Пётр тут же возмутился, отряхивая с роскоши мундира землю:

-Господин офицер! Смотрите, что вытворяете!

-Вот, - мило улыбнулась Софья, протянув портрет Петру, чем сменила его недовольство на нежность:

-У тебя золотые ручки! - воскликнул он и стал показывать всем вокруг, кто подошёл проверить, похож или нет на портрете, или проходил мимо и с любопытством подивился.

-Похоже! Талант! Браво! - слышались слова одобрения, но многие сразу заметили восседавшего и взирающего с презрением на Петра Данилу.

-Благодарностью не обделю, - с игривым намёком Пётр обнял Софью за талию, и Данило кашлянул, вновь привлекая внимание к себе.

-Господа? Разве стоит так ревновать? - засмеялся Пётр, указав на Данилу, но только все будто чувствовали, что назревает борьба за одну из девушек мамки Дины: не задерживались,... расходились то к цыганам, то к общему костру...

-Данило! - подъехал к другу Серж. - Оставим пока сию авантюру, молю. Друзья просят исполнить песню, цыганам хвалятся про тебя... Мол, музыку сочинить можешь быстро.

Данило молчал. Выдержал паузу, во время которой смотрел на улыбающегося Софье Петра и на саму неё, натянувшую улыбку, но не сумевшую упрятать своё неудобство.

-Спой же и ты, маркитантка, - молвил Данило, повернув коня уехать к костру, где ждали, и Софья, подняв печальный взор, тут же отвернулась:

-Как Вы жестоки...

Пришпорив коня, Данило оставил её, оставил смотревшего ему вслед Петра. Оглянувшаяся на них Марта незаметно ушла к шалашу. Оттуда же сразу выехал верхом Валерий и, спрыгнув перед ней, заключил в объятия, чтобы не удалось ей вновь избежать его, как происходило весь день...

* - ментик — верхняя куртка с мехом

** - доломан — куртка без меховой отделки.

Кто знает нашу богомолку,

Тот с ней узнал наедине,

Что взор плутовки втихомолку

Поет акафист сатане.

Как сладко с ней играть глазами,

Ниц падая перед крестом,

И окаянными словами

Перерывать ее псалом!

О, как люблю ее ворчанье;

На языке ее всегда

Отказ идет как обещанье:

Нет на словах - на деле да.

И - грешница - всегда сначала

Она завопит горячо:

"О, варвар! изверг! я пропала!"

А после: "Милый друг, еще..."*

Данило пел песню, радуя сердца всех вокруг. Уже к концу песни все подпевали, поднимая кружки вина и водки, что маркитантки разносили вместе с женой одного из гусар.

-Денис стихи сочинил, а Данило музыку сложил! - слышались слова Софье и чувствовались на ней взгляды. - А он будто общается с кем через песни...

Она подала последнюю рюмку водки, которую наполнила из висевшего на поясе кувшина и поспешила уйти к своему шалашу. Не заботилась о том, что кто может увидит в таком жесте нечто неугодное. Следом за нею, отойдя сначала в сторону, а потом, будто просто прогуливался, отправился Пётр.

Не один Данило заметил это, а и цыганка, которая не так давно пыталась погадать ему и Валерию. Спешила она следом за Данилой, который направил шаг к шалашам, и схватила за руку:

-Обожди! Обмануть тебя хотят!

-Оставь же меня с гаданиями своими, - возмутился он, и цыганка отпустила руку:

-Я лишь предупредить хотела. Не знаю, кто обманывает и почему, но обман на пути.

-Не дадут ей покоя, - засмеялась стоящая в стороне с Валерием Марта, и тот, сняв её шляпку, одел фуражную шапку:

-Желал бы видеть тебя подле именно так.

-Ну тебя, дурак. Ты что? - толкнула она его шутливо в грудь. - Так и желаешь сердце мне разбить? Не выйдет! - смеясь, кинулась она бежать прочь.

Занявшись начавшейся игрой, Валерий бежал следом, пока не поймал в объятия, захватив её губы в сладостный плен поцелуя...

-Данило? - окликнула мамка Дина Данилу, спеша следом к шалашу Софьи.

Не слушал он ни оставшуюся позади цыганку, ни её. Он видел, как в шалаш за Софьей скрылся Пётр. Однако дойти же до шалаша будто не было суждено. Представшая перед ним горою мамка Дина раскинула руки:

-Не пущу! Моя девочка! Не для того воспитывала и растила! Занята она теперь. После придёшь, в другой день, да заплатить не забудь!

-Куртизанкой вырастила? - огрызнулся Данило, бросив ей в ноги мешочек монет со своего пояса.

Только сделал шаг к шалашу Софьи, как оттуда вышел Пётр и сразу встретился с ним взглядом.

-Как хороша-то! - расплылся он в улыбку и был тут же схвачен крепкими руками Данилы за ворот. - Ты что?! Сдурел?! Дуэли захотелось? - хрипел он, а доносившаяся до слуха музыка резко стихла.

Все заметили происходящее у шалашей, насторожились, поднялись с мест и молчаливо смотрели на то, что будет.

-Отставить! - воскликнул вышедший вперёд генерал и указал в сторону приближающегося всадника.

-Гонец с вестями! - воскликнул кто-то из офицеров, и Данило отступил от Петра.

Он достал из-за пазухи белую перчатку, тут же кинув на землю рядом, и поспешил скрыться в шалаше.

-Нет, - заметив его, рыдающая Софья вновь закрыла лицо руками.

-Что Пётр сделал? - не смел двинуться с места Данило, а Софья рыдала:

-Выгнала я его, прогнала! Зачем Вы-то вновь явились? Что Вам нужно от меня? Зачем смотрите? Зачем поёте?

Она рыдала, заваливая вопросами, что вырывались из мучающейся души, а Данило крепко обнял и стал шептать так пылко, так пламенно:

-Милая, родная, не наглядеться тобой... Дышу тобой, живу тобой... Ты мне солнце в этом мире, что так жесток...

-Сумасшедший, - шептала через слёзы и от наслаждения Софья, будто была снежинкой в его жарких руках и таяла, растворялась в нём.

-Да, - целовал он её глаза, а потом щёки. - Схожу с ума... Никому не отдам,... не позволю,... не смогу...

Их губы страстно слились в поцелуе, а руки не позволяли остановиться притягивать тела друг к другу. В считанные мгновения оба снова ощутили жар обнажённых тел,... чувство наивысшего счастья,... которое вдруг сбылось...

* - «Богомолка», Д. В. Давыдов,1810-е годы.

Несмело, неуверенно взглянула Софья в глаза Данилы, когда проснулась на его груди. Он смотрел в ответ, но та нежность и тёплая улыбка, которые появились на его лице, - заставили сердце вновь бешено биться. Душа трепетала и будто пела...

-Любимая, - прошептал Данило, а Софья вдруг села, прикрываясь покрывалом. - Что же ты? - сел он рядом, повернув её к себе и вновь расцеловывая бережными губами лицо. - Да, да,... любимая, самая ненаглядная, единственная моя...

-Не может быть, - шепнула наслаждающаяся сей лаской Софья, а сама уже начинала верить, что происходящее - не обман.

Только позывной звук трубачей снаружи заставил обоих вздрогнуть. Провозглашены были имена, кого звали отправиться на задание, и Софья с Данилой с сожалением смотрели в глаза друг друга...

-Меня зовут, - улыбнулся он, вновь одарив губы любимой поцелуем. - А как вернусь, заберу тебя навсегда ото всех.

-Не верится, - прослезилась Софья, но Данило улыбался с иной верой, тем самым передавая ту веру и ей.

Кутаясь в покрывало, Софья смущённо наблюдала за ним, как он быстро оделся и схватил лежащее в стороне оружие.

-Я вернусь, - снова припал он радостно к её губам и исчез из шалаша.

Софья же тоже поспешила одеться. Скорее, скорее, надеясь ещё проводить его на задание, она облачилась в платье, пригладила руками волосы и выскочила из шалаша. Даже не обратила внимания на то, что к ней подошла мамка Дина.