Закон калибра 9 мм (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" - Страница 20

В общем, личность неприятная во всех отношениях. Однако напугать кого если и получилось — да и то частично — то лишь Ваську. Он, конечно, сидел и молчал, в разговор не вмешиваясь, но вид был весьма бледный.

— Благодарю за неожиданно полную информацию, — оценил я сказанное мне, пусть и по личным мотивам неприязни к объекту. — Остаётся лишь самую малость узнать. Лесник, как я понял, до короны ещё не добрался?

— И не доберётся, — процедил катала. — Он под Греком ходит, а вот тот через год другой может и короноваться.

— Грек… — это прозвище я уже слышал. Вот и кинем пробный камень. — Он же вроде на Холме шустрит и ему всякая мелкая и не очень шпана вещи с рывков несёт, особенно золото и камушки. Ну то есть не ему лично разумеется.

— Не ему, — неожиданно повёлся Степ. — Зяма, Плюшкин, ещё много кто. И не только ж Холм, Грек хочет и другие места под себя взять. Уже берёт, даже с новыми договариваться пытается. Но… Больше от меня ничего не услышишь. Я и так сказал много.

— Даже интересно, почему?

— А просто. Или ты, беспредельная душа, Лесника порвешь, или он тебя раздавит. Мне как то, так и другое обрадует.

— Ценю откровенность, — улыбнулся я. — Но не надейся, ещё увидимся. А уж по какому поводу — жизнь покажет.

Проворчав нечто нечленораздельное и однозначно нецензурное, катала поднялся из-за столика, намереваясь покинуть ни разу не гостеприимное и тем более не радующее глаз заведение. Однако был остановлен.

— Вместе выйдем. Заодно с твоей тачки мой друг кое-что снимет. Или ты с бомбой под днищем покататься решил?

Ох как его перекорёжило. Особенно сильно это стало заметно под аккомпанемент гнусного хихиканья Тротила, что реально наслаждался такой ситуацией. Но перед тем, как покинуть «Якорь», я вновь подошёл к «бармену», потому как всегда полезно сохранить и укрепить полезный контакт. Очередная купюра «за беспокойство» и обещание, если что понадобится, захаживать. Разумеется, не на гуманитарной по отношению к себе родимому основе, а с соответствующим финансовым вознаграждением. Зачем я всё это сделал? Завязанный узелок на будущее, которое пока ни разу не определено и даже приблизительно не набросано. Хотя мысли уже начинают прорисовываться, скрывать не стану. Надо только как следует их обдумать, а ещё разобраться с тем, во что я стол бодро и радостно влез. Ничего, разберёмся, благо есть у меня некие козыри из числа тех, которые от меня точно не ожидают. Да и сам я, чего греха таить, не до конца понимаю, на что способен… из-за той самой скрытой памяти и имеющихся ухваток, постепенно всплывающих.

Ночь. Улица. Фонарь… И «мерин», под днище которого засунул руку Тротил, «извлекая» оттуда то, что и не устанавливал, по чести то говоря. Но ловкость рук, она штука такая, помогающая. Я же, стоя поблизости, держал руку чуть ли не на рукояти пистолета, будучи готов при малейших признаках агрессии, сократить число торпед в отдельно взятом городе и районе. Обошлось. Те хоть и смотрели этак злобно, но без приказал хозяина ни лаять, ни бросаться даже не пытались.

— Вот и всё, а вы боялись, даже платья не помялись, — хмыкнул Тротил, подбрасывая на ладони… нечто непонятное. — Простите, что не дарю эту малышку. Но столько труда вложено, столько труда. Она у меня такая красивая… и ещё пригодится.

— А вот теперь точно расходимся в разные стороны, Степ, — подвёл я черту под нашей сегодняшней встречей. — Яркой тебе жизни.

— В машину, — отдал тот приказ, после которого как водила, так и двое его бойцов полезли внутрь салона. — Посмотрю, что с тобой будет, беспредельщик, знающий латынь.

— Fac officium, Deus providebit. Хотя предпочитаю не совсем точный перевод, а именно: «Делай что должно, случится, чему суждено». И без всяких богов.

— Развелось тут всяких, — проворчал катала, уже забираясь в салон авто. — Не то римлянина изображает, не то просто итальянца. Куда катится этот мир?

— Прямиком в анус, Степ, — оскалился Тротил. — Дорожка накатанная за семь десятков то лет.

— Тьфу на вас!

И после этого дверца захлопнулась, а «мерин» с утробным урчанием тронувшийся с места, резко так набрал скорость, увозя мастера карточных дел и его сопровождение от нас подальше. Вот и хорошо, вот и славно.

— А теперь, други, нужно отдохнуть. Простава то за тобой, Васисуалий.

— Простава, простава, — вздохнут тот. — Тут как бы совсем голову не сняли после того, что вы мне тут устроили.

— Это мы ещё посмотрим, кто кого распнёт, как говаривал один персонаж не слишком удачной книги известных авторов. А если серьёзно — сперва отдых, а потом уже будем и инфу о Леснике узнавать, и разбираться с весьма вероятным на тебя наскоком. Тротил, ты как?

— А мне нормально, мне понравилось. Адреналин.

— Во-от! У Вадика адреналин, у меня циничный расчёт с прицелом на будущее. А у тебя должно быть понимание, что с такой поддержкой всё пучком будет. Сейчас же… Вино, коньяк и девочки — вот чем ты должен озаботиться. Ergo…

— Будет вам всё, будет, — вздохнул Геолог, смирившийся с тем, что с поезда, на который он вскочил, уже не спрыгнуть, окончательно лица не потеряв. А на такое он пойти ну никак не мог. — Сейчас телефон рабочий найдём, я Аллочке позвоню. Она своих подружек быстро подтянет, они пофестивалить всегда рады.

Аллочка… Логично, кого же ещё можно подписать на тему посидеть-выпить-потанцевать… и не только. Отдельная квартира, склонность к приключениям известного рода, шумным компаниям, а также знакам внимания, выражающимся в приятных подарках, красивых ухаживаниях и ночным — хотя не только — радостям в горизонтальном положении. Плюс подружки, которых назвать сколь-либо путанистыми не выйдет вот вообще никак. Разве что с целью оскорбить. Просто девочки из приличных семей в поисках приключений, не более того. Хороший вариант… пускай и довольно затратный. Только сегодня это не наша проблема, Васька сам пообещал, вот и пускай разруливает. Мы же настроились именно на отдых. Заслуженный, к слову сказать.

Апрель 1992 года

Телефоны вы, телефоны! Сорванные трубки, раскуроченные потроха. Местами уроды и вовсе будки роняли. Тут уж совсем без цели и смысла, просто за ради желания что-либо раскурочить. Нерассуждающий вандализм, преобладание примитивного бессознательного над разумом, а точнее тем, что хоть в некотором роже заменяло оных у широких народных масс. Забавный парадокс, адресованный тем, кто много десятков лет самозабвенно трендел о том, какое во всех смыслах передовое общество строится и какие успехи уже достигнуты на этом пути. Вот они, успехи, во всей красе, так сказать! А ведь с момента официального краха «красного проекта» прошло меньше года. Ещё раз повторю эти слова… Меньше года! И где они, эти самые как бы лучшие черты хомо советикус? Ау, мы вас ищем и ищем. Только вот найти не можем.

Правильно всё, никакой ошибки. Вся как бы правильность и благостность страны советов была лишь то-онким таким слоем грима на лице страдающего даже не экземой, а настоящей проказой пациента. Воспитание действовало, только вот большей частью на тех, кто хотел верить в лучшее, а вдобавок ко всему обладал достаточно высоким уровнем разума, чтобы стремиться вверх, но недостаточным уровнем воли и сопротивления внушению, и не мог увидеть ложность впариваемой туфты. Остальные же…

Взять хотя бы весь тот «неизвестно откуда взявшийся» криминал, что заявил о себе ещё во второй половине перестроечного периода, а уж после развала СССР и вовсе набирал феноменальную скорость в своей эволюции. Он ни разу не из воздуха появился, совсем даже наоборот. Я сейчас не о собственно сидельцах со стажем, а о «рекрутской базе» и тех, которые толпами повалили по ту сторону закона. Загадка? Вовсе нет. Стоило вспомнить хотя бы о том, что практически во всех городах, включая обе столицы, в местах, самую малость удалённых от центра, творилось бесы ведают что. Чего стоили хотя бы реальные бойни между молодёжью пролетарского происхождения с разных районов. Натуральные месива, которые начинались обычно просто стенка на стенку, на кулаках, а потом шли в ход кастеты, ножи, арматурные прутья. Больницы после каждого подобного случая были реально переполнены пациентами разной степени тяжести.