Ответная угроза (СИ) - "Генрих" - Страница 32

— Сильный перекос в количестве танков ведёт к большим потерям бронетехники. Для пробоя линия фронта редко нужно больше двадцати-тридцати танков. Это всего лишь танковый батальон. Стрелковая дивизия нужна для закрепления на захваченной территории. Так что бери любой мехкорпус, оставляй там пару с половиной сотен танков… только умоляю! Т-26 не надо ни в каком виде. Большая часть должна быть Т-34.

Мой самолёт начинает запускать моторы. Через несколько минут они прогреются, лётчики всё проверят и можно лететь.

— Рокоссовский приведёт твой корпус в порядок… ты уже наметил, какой?

— 8-ой мехкорпус пошлю, — после краткого раздумья кивает Жуков.

— Рокоссовский переформирует твой корпус, как надо. Организует там и связь, и диверсионные роты, научит их воевать в обороне и в наступлении. Месяца три это у него займёт, может меньше. Но ты его не жди, сам тоже работай.

Прощаемся. Уже спокойно. Получил генерал люлей и что? Со всяким бывает. Вижу в глазах работу мысли и надеюсь, что-то из этого получится. Уже в самолёте ухмыляюсь. Жук Жуков пригнал не пять, а четыре цистерны и клялся, что больше нет под рукой. Устал уже над ним изгаляться, но на излёте припомнил ему два разбомбленных склада ГСМ.

— Зачем тебе топливо, Георгий Константиныч? Устраивать из них удобные мишени для люфтваффе? До наступления тебе ещё далеко. Лошадками больше пользуйся…

Это мы, уже отъезжая от железки, говорили.

*Примечание от автора.

228 стрелковая дивизия в процессе боёв на Украине в 1941 году была окружена 14 сентября близ Нежина (Черниговская область). Уничтожена полностью при ликвидации киевского котла. Тем самым пополнила удручающе длинный список частей и соединений, выбывших из состава РККА в результате трагического и кошмарного по количеству потерь исхода битвы за Киев.

В реальности, изменённой перезагруженным генералом Павловым, дивизии повезло больше. Погиб только 799-ый полк. Впрочем, знамя полка уцелело, значит, и полк будет возрождён.

Окончание главы 8.

10 ноября, понедельник, время 08:25.

Центр боевой подготовки близ Молодечно.

Борис.

— Блять! — сказал Яша и грязно выругался. Кошусь на него с удивлением, такое редко от него слышу. Всё-таки армия вандализирует нас, — да, на себе тоже чувствую, — в языковом смысле. Речь упрощается и огрубляется. Вот и Яша сломался.

— На, ты читай, — брезгливо отталкивает в мою сторону красноармейскую книжку. — Только прошу, вслух.

Берусь за дело, перед которым почему-то пасует друг. Старший друг. Он старше меня на целых полгода и на один треугольник в петлице. Ах, да, ещё на орден, который, — сам видел, — воздействует почти на всех гипнотически. Со своими петлицами и треугольниками сидим за одним широким столом. Перед нами в напряжённой позе красноармеец-новобранец азиатско-половецкого вида. По телосложению — птичка-невеличка.

Читаю ФИО, хотя в данном случае это ФИ. Отчества у парнишки, что масляно поблёскивает на меня яркими, хоть и узковатыми глазами, нет. Уже сталкивался с таким. У многих азиатов нет. Безотцовщины какие-то…

Что у нас тут за ФИ? Чего, чего?

— Имя я ещё могу прочесть. Кот-лын-бай, — с запинкой, но читаю. Яша глядит с уважением, которое не в силах скрыть.

— А вот в фамилии только с концовкой справлюсь. Так-так-так-бердыев. Кто он у нас?

Читаю дальше.

— Каракалпак, призван из Туркмении, профессия — чабан, — перелистываю страницу и убеждаюсь, что место проживания — Туркмения. Напротив графы «Образование», кстати, стоит «4 класса».

— Почему не из Каракалпакии? — спрашиваю пространство. Пространство молчит. Зато Яша перенаправляет запрос в нужную сторону. С корректировкой. Ну, он же корректировщик.

— Эй, Кот… блять! — Яша снова сбивается на армейский бытовой язык.

— Котлынбай, — помогаю, сверяясь с книжкой.

— Да, — но повторять не рискует. — Ты зачем здесь?

Вопрос по существу. Мы новобранцев набираем на курсы корректировщиков огня. Пятерых уже проверили, двоих оставляем. Остальные в отбраковку. Сначала смотрим образование. Если есть десять классов, проверяем знание математики. Нам гении не нужны, но что такое парабола и что именно по такой траектории летит хоть камень, хоть снаряд, они знать должны. Мы не обязаны и не можем полугодовой курс математики вести. Не, мы, конечно, можем, только кто нам позволит в военное время школьное образование дублировать.

Можем и с семилеткой взять, если память хорошая на числа и соображение имеется.

На Яшин запрос Кот-лын-бай лупает глазами, в которых кипит напряжённая работа мысли. Ждём результата. Дожидаемся, ё…

— Мен… дыр-быр… арт-развэдка бар… дыр-быр-дыр… арт-развэдка яхши… быр-дыр… — сыпется на нас пулемётной очередью.

Слегка ошалевшие, переглядываемся. Пожимаю плечами, ты — старший, тебе и вперёд.

— По-русски говори, — абсолютно без всякой надежды требует Яков. Но неожиданно получает ответ:

— Нахуй блять…

— Что спрашивал, то и получил, — констатирую после того, как мы приходим в себя. И добавляю:

— Авторитетно тебя заверяю, товарищ старший сержант, сказано действительно по-русски.

Яша вознаграждает меня свирепеющим взглядом. Отдаёт книжку туркменскому каракалпаку вместе с командой.

— Свободен, — широкий жест рукой в сторону двери.

— Мэн арт-развэдка бар-дыр-дыр? — в голосе и глазах неприкрытая надежда.

— Артразведка яхши, — невозмутимо отвечает Яша, и я молча восхищаюсь его гениальностью.

Вошедший вслед за каракалпакским чабаном парень с недоумением смотрит на нас, валяющихся на полу и задыхающихся от хохота.

Мне вот что интересно: как он вообще пролез на отбор? У нас требование одно, но железное — образование не ниже семи классов. Так он ещё и русский не знает.

Время обеда.

Кормят у нас вкусно. Последнее время, правда, без трофейных изысков. Примета уже есть такая: появились трофейные консервы или фрукты, значит, где-то наши успешно наступают.

Полевые кухни ушли в историю, организовали настоящую столовую. Мы в зале для начальствующего состава. Сержантам, в принципе, положено в зале для рядовых, но должности у нас важные, командирские. Яков — руководитель курсов корректировщиков артогня, я его помощник и заместитель. Это только мы сами называем выпускников корректировщиками, по бумагам и в действительности они проходят, как командиры артиллерийских и миномётных расчётов. Рядовые при этом получают сержантские звания. Плюс-минус, как говорит Яков. Плюс это старший сержант. Получают при отличных результатах, близких к нашим с Яковым. Минус — младший сержант, на удовлетворительном уровне. Предполагаем, — это у нас первый набор, — что со второго выстрела накрытие цели будет в подавляющем большинстве случаев. От самых лучших ждём накрытия с первого раза при отсутствии осложняющих обстоятельств. Дождя, сильного ветра, сложного рельефа.

— Чувствую себя, как на курорте, — признаюсь другу, когда очередь доходит до компота. — Трёхразовое регулярное питание, жизнь в тёплых помещениях…

— В тёплых бараках… — ухмыляется Яков.

— Сразу видно, что ты под открытым небом не ночевал, с винтовкой в обнимку, — немедленно парирую. — Под звуки стрельбы и канонады.

При мысли об этом ощущение курорта усиливается. Здесь грохот канонады уже забывают. Если кто-то слышит звуки стрельбы, то знает, что они «мирные». Город справедливо думает, что учения идут. На полигоне по графику и распорядку проходят учебные артиллерийские стрельбы. У нас здесь только самых тяжёлых калибров нет. Так называемая артиллерия Резерва Верховного Главнокомандования, РВГК. 203-мм и 280-мм, последние совсем редкие, я их и не видел никогда. Даже на картинке.

Выходим наружу, погодка так себе, зима высылает свой авангард, промозглые ветра, дождь со снегом. Предупреждает ледком на лужах по утрам: я уже рядом!