Эльфийский бык (СИ) - Демина Карина - Страница 2
- Предыдущая
- 2/86
- Следующая
— А мне что?
— А вы — монарх современный, просвещенный и ратующий за равные права граждан. Вам так неможно.
Третий вздох был тягостней предыдущих.
— Жениться вам надобно, Ваше величество. Я уж который год твержу… тогда и поумолкнут.
— Нового чего выдумают.
— Или хотя бы любовницу людям покажите, глядишь, и приспокоятся…
Император покраснел.
Было ему двадцать два года и на престол он взошел в результате несчастного случая, которые и с особами голубых кровей приключаются. Особенно когда те, в подпитии будучи, решают доказать собственную удаль, причем особо извращенным способом — седлая необъезженного коня. Поскольку в тот трагический вечер компанию Императору составляли его весьма близкие приятели из числа гвардейцев, и тоже были они нетрезвы, идея всем показалась просто замечательной.
Коня даже оседлали.
И помогли в седло забраться.
Маги же ж…
Потом коня по требованию Императора отпустили, ну и… скотина оказалась с норовом, защиту Его Императорское Величество не удосужились использовать, ибо было это противно натуре истинного рыцаря, а в седле они не удержались по-за нарушения координации.
Падение.
Сломанная шея. И разом протрезвевшая гвардия.
В общем, разбирательство было долгим, нудным. Спецслужбы копали, пытаясь отыскать в произошедшем признаки заговора или хотя бы след врага, но… увы.
Виновные были отлучены от двора.
Кто-то лишился титулов.
Кто-то званий.
Кто-то даже под суд попал, но Александр, которому пришлось с головой погрузиться в это вот все, перечитывая бесконечные протоколы допросов и вникая в родословную несчастного жеребца, составленную в попытке хоть там углядеть злокозненный след, решил, что особой вины ни на ком нет.
И волей своей помиловал.
Не сразу, конечно, но приурочив амнистию, как сие издревле водилось, к коронационным торжествам. Народ, пребывавший в столь же глубоком удивлении, что и весь двор, к смене власти отнесся с некоторым подозрением.
Все же был Александр молод.
Учебу только-только закончил.
И помолвку с невестой расторг прямо незадолго до несчастья. В народной памяти два события связались воедино, что добавило к власти недоверия. А уж кто первым решил, будто Александр стоит за смертью отца, теперь и не упомнить.
Оно бы, конечно, к делу отношения и не имело бы, но…
Одна статейка.
Другая.
Потом третья и четвертая, пусть и не в газетах, но где-то там, на порталах, куда Император порой заглядывал, почитать, чем подданные живут… и главное, ничего-то напрямую, все оговорками да намеками. Приключившуюся следом засуху сочли очередным знаком недовольства Господа правящими властями, как и обрушение храма в Твери. И пусть храм был стар, закрыт на реконструкцию и до обрушения Император о нем знать не знал, но…
Потом было наводнение.
И слухи раз от раза становились гаже. А теперь это вот…
— Найдите, — Александр подавил очередной вздох. А ведь была мысль от короны отречься. Ну не видел он себя Императором. И отцу о том говорил, а тот только смеялся. Мол, раз угораздило наследником родиться, терпи. А там, глядишь, и братец подрастет, тогда и будешь отрекаться.
Брату было тринадцать.
А еще учеба… стоило подумать, как заныли зубы.
— Найдем, — пообещал князь.
Он за воспитанника своего переживал весьма даже искренне. И власти не искал. И привилегий.
— С газетенкой…
— Разберемся, — пообещал князь. — А то вольности вольностями, но берега видеть должны бы… и того, кто этот пасквиль сочинил, сыщем.
Император кивнул. Оно-то да, да только опус этот наверняка еще в местах трех перепечатают, если вовсе не в тридцати. И в сеть попадет. И обрастет новыми слухами.
Нет, иначе.
Что там князь про любовниц говорил?
— А действительно, — мысль вдруг показалась действительно здравой. — Подыщите кого из девиц, кто на роль любовницы сгодится… пусть нас снимут, вроде как тайком… с любовницей.
— А как же баронесса…
— Она ж замужем. Да и… расстались мы.
— Что на сей раз?
— Заявила, что я обязан назначить её супруга губернатором. И ладно бы городок выбрала какой небольшой… Калугу там… или Менск… нет, ей Москва понадобилась.
— Шуваловы будут против.
— И я о том. Думаешь, помогло?
Князь был уверен, что нет. Баронесса Моллье, в девичестве — Калиновская — была, несомненно, красива, но умом не отличалась. Зато отличалась редкостной скаредностью и любовью к деньгам. Особенно сильно это чувство становилось по отношении к деньгам чужим.
И потому связь эту Поржавский не одобрял категорически. Но поелику после расставания с невестой у Александра как-то оно совсем с женским полом не заладилось, то терпел, неодобрение свое при себе удерживая.
— Я ей говорил, да разве ж слушает? Почему никто меня не слушает, а? Министрам говорю, те кивают, что болванчики… а толку? Все одно по-своему делают. Думцы глядят снисходительно… проекты один за другим заворачивают. Я вообще самодержец или как⁈
— Или как, — когда-то князь взял себе за правило подопечному не лгать. — Власть, она такова, что пока ты сам её не возьмешь, то и не дастся…
Его Императорское величество с тоской уставился в окно.
За окном зеленел парк.
Дорожки. Кусты. Дерева. Весна вовсю разгулялась. До лета всего-то ничего, а радости в душе нет.
— Мне уже намекали, что с меня довольно подписи… и что сам я могу идти вон, в парке гулять… с девицами. Охоты там, балы… прочее все.
И о том князь знал.
— Почему ты молчишь?
— Потому что ты сам должен понять, чего хочешь. Если в парк и гулять, то особого вреда не случится. Лет пару. Или больше, нежели пару. Держава крепка… пока еще.
— Вот именно, что пока… я ж понимаю, что слухи эти кто-то раздувает.
Император стиснул кулак.
— И что отречение мое в пользу Мишки многих порадует. Создадут регентский совет… хотя, если уйду в парк, то и слухи прекратятся.
— Скорее всего.
— Хрен им, — Император выдохнул. — Газетенку эту… тряхни. Найди владельца и намекни, что, я может, монарх и просвещенный, да только тоже кое-чего могу. Будут пакости писать, отправлю их с особым заданием… на землю Франца-Иосифа… писать об успехах сельского хозяйства.
— Так… там сельского хозяйства нет, — удивился князь.
— Вот… как появится, так сразу разрешу написать об успехах и вернуться. Даже награжу. Медалью. За самоотверженное служение отечеству.
Он покосился на свое отражение, а то — на Императора. Было отражение… так себе.
О чем невеста, когда он задал ей вопрос по поводу неких компрометирующих фото, что всплыли в сети, ему и сказала. И про нос большой. И про подбородок вялый. И про мышечный тонус.
Семья её, конечно, сказанного не одобрила и даже заставила принести извинения, когда Александр предупредил о расторжении помолвки, но слова были сказаны.
И запали в душу.
Глубоко.
А еще сказала, что он мягкохарактерный. И тут, получается, была права. Дело ведь не в этой нелепой газетенке. В сети вон похлеще статьи пишут. Дело в том, что стала она последней каплей, истощившей терпение Александра.
Он задумчиво потер белоснежную манжету, на которой выделялись темные капельки кофе, и сказал:
— Мне кое-какие отчеты понадобятся… к следующему заседанию Совета.
Император отвернулся от окна.
И вовсе даже нормальная у него шея. Человеческая. А не как у того тренера по… по чему там тренер был, память не сохранила.
— И доведи, что я хочу видеть всех… а то взяли моду… то у них отпуска, то больничные… социальные, чтоб их, гарантии… я, может, тоже в отпуск хочу. И социальные гарантии…
Глава 2
Где вершатся дела государственные и большое внимание уделяется проблемам сельского хозяйства
Глава 2 Где вершатся дела государственные и большое внимание уделяется проблемам сельского хозяйства
«Даже если в жизни наступила жопонька, подберите для нее красивые кружевные труселя»
- Предыдущая
- 2/86
- Следующая