Реквием по монахине - Фолкнер Уильям Катберт - Страница 12

• Предыдущая
• 12/35
• Следующая

Стивенс. Пока не знаю. Так вот почему ты вернулась…

Темпл (перебивает). Я вернулась? Это не я…

Стивенс (перебывает). …. сказала: «Ради Бога, давайте прекратим».

Они глядят друг на друга.

Темпл. Хорошо. Положите пальто и шляпу на стул.

Стивенс кладет пальто и шляпу на стул. Темпл садится.

Стивенс усаживается напротив, так что между ними оказывается спящий ребенок.

Темпл. Итак, Нэнси должна быть спасена. И вы заставляете меня вернуться, или вы с Бюки вдвоем, или, как бы там ни было, здесь вы и здесь я. Очевидно, вы решили, что я о чем-то умолчала, или узнали что-то, о чем я могла бы умолчать. Что же вы разузнали? (Стивенс не отвечает: голос Темпл становится нетерпеливым.) Ладно. Что вам известно?

Стивенс. Ничего. Меня это и интересует. Все, что…

Темпл. Повторите.

Стивенс. Что повторить?

Темпл. Что вам может быть известно?

Стивенс. Ничего. Я…

Темпл. Хорошо. Почему вы решили, что я о чем-то умалчиваю?

Стивенс. Ты вернулась. Аж из Калифорнии.

Темпл. Неудачно. Сделайте еще попытку.

Стивенс. Ты была там, (Темпл, не поворачивая головы, протягивает руку к стелу, шарит, пока не нащупывает пачку сигарет, достает сигарету и продолжает шарить той же рукой, пока те находит зажигалку, кладет их на колени.) На процессе. Ежедневно, с самого начала.

Темпл (по-прежнему не глядя на него, самым небрежным образом сует в рот сигарету). Безутешная мать…

Стивенс. Да, безутешная мать…

Темпл (с сигаретой во рту, не глядя на него). …смотрит, как свершается мщение; тигрица над телом убитого детеныша…

Стивенс. …которая была слишком охвачена горем, чтобы думать о мести… даже вынести один лишь вид убийцы своего ребенка…

Темпл (не глядя на него). Мне надоело спорить.

Стивенс не отвечает. Темпл щелкает зажигалкой, затягивается, кладет зажигалку на стол. Стивенс придвигает ей пепельницу. Теперь Темпл смотрит на него.

Темпл. Спасибо. Теперь яйцо начнет учить курицу. Неважно, умалчивала я о чем-то или нет. Это ничего не меняет. Нам требуется лишь показание. Что Нэнси сумасшедшая. Уже давно.

Стивенс. Я тоже думал об этом. Но уже поздно. Оно имело бы смысл пять месяцев назад. Суд окончен. Ее признали виновной и приговорили к смерти. В глазах закона она уже мертва. Нэнси Мэнниго в глазах закона больше не существует. Есть и еще одна причина, более веская.

Темпл (курит). Да?

Стивенс. У нас нет этого показания.

Темпл (курит). Да? (Откидывается назад, часто затягиваясь. Голос у нее мягкий, спокойный, только слишком торопливый, как и затяжки.) Верно. Постарайтесь выслушать меня. Выслушайте как следует. Это показание дам я; иначе для чего же мы сидим здесь в десять часов вечера, почти накануне ее казни? Зачем же еще я вернулась – как вы сказали – аж из Калифорнии, тем более, как вы, очевидно, тоже сказали, выдумала совпадение, чтобы сохранить – как, возможно, сказала бы я – собственное лицо? Теперь нужно только решить, что должно быть в этом показании. Постарайтесь же; может, вам все-таки стоит выпить?

Стивенс. Может быть, попозже. Сейчас у меня и без того голова идет кругом при мысли о лжесвидетельстве и неуважении к суду.

Темпл. Каком лжесвидетельстве?

Стивенс. Притом не только неблаговидном, хуже – бессмысленном. Когда моя подзащитная не только признана виновной, но и приговорена, я и главный свидетель обвинения являемся с показанием, опровергающим весь процесс…

Темпл. Скажите, что я забыла. Или передумала. Скажите, что районный прокурор подкупил меня…

Стивенс (спокойно, но властно). Темпл…

Она торопливо затягивается сигаретой.

Темпл. Или лучше так; это будет вполне объяснимо. Мать задушенного в колыбели ребенка жаждет мести и готова пойти на все, потом, добившись своего, понимает, что не может пойти на это, не может ради мести принести в жертву человеческую жизнь, даже жизнь черномазой наркоманки и шлюхи?

Стивенс. Перестань. Не все сразу. По крайней мере давай говорить об одном и том же.

Темпл. О чем же мы говорим, как не о спасении осужденной, чей опытный адвокат уже признал свою неудачу?

Стивенс. Значит, ты действительно не хочешь ее смерти. И выдумала совпадение.

Темпл. Я же сама только что сказала. Ради Бога, давайте перестанем об этом.

Стивенс. Хорошо. Значит, спасать ее придется Темпл Дрейк.

Темпл. Миссис Гоуэн Стивенс.

Стивенс. Темпл Дрейк.

Темпл глядит на него, затягиваясь сигаретой, теперь уже неторопливо.

Неторопливо отводит сигарету и, продолжая глядеть на Стивенса, гасит в пепельнице.

Стивенс. Ладно. Повтори еще раз. Может быть, теперь я пойму, по крайней мере выслушаю. Мы предъявим… внезапно появимся с… данным под присягой показанием, что в момент совершения преступления убийца была невменяема.

Темпл. Вы же слушали. Кто знает…

Стивенс. На чем оно будет основано?

Темпл глядит на него.

Стивенс. На каких фактах?

Темпл. Фактах?

Стивенс. Фактах. Что будет в показании? Что именно мы… ты… мы по какой-то, какой угодно причине не стали предъявлять, пока…

Темпл. Откуда мне знать? Вы юрист. Как это делается? Что бывает в таких показаниях, чтобы они сработали, сработали наверняка? Разве нет образцов в ваших книгах… отчетах… как они там называются… которые можно скопировать и дать мне подтвердить под присягой? Хороших, надежных? Раз уж мы совершаем, как бы это ни называлось, выберите хорошие, такие, чтобы никто, даже неопытный юрист, не мог придраться…

Она умолкает, не сводя с него взгляда, а он продолжает упорно глядеть на нее, ничего не говоря, наконец она издает долгий хриплый вздох, голос у нее тоже хрипловатый.

Темпл. Чего вы тогда хотите? Что вам нужно еще?

Стивенс. Темпл Дрейк.

Темпл (незамедлительно, торопливо, хрипло). Нет. Миссис Гоуэн Стивенс.

Стивенс (спокойно, неумолимо). Темпл Дрейк. Правда.

Темпл. Правда? Мы пытаемся спасти осужденную убийцу, чей адвокат уже признал свое поражение. При чем здесь правда? (Торопливо, хрипло.) Мы? Я, я, мать ребенка, которого она убила; не вы, Гэвин Стивенс, юрист, а я, миссис Гоуэн Стивенс, мать. Можете вы уразуметь, что я готова сделать все, что смогу?

Стивенс. Все, кроме одного. Единственно нужного. Мы имеем дело не со смертью. Смерть – это ничто: с нею могут совладать несколько фактиков и заверенных документов. С этим покончено; об этом можно забыть. Перед вами сейчас несправедливость. С нею может совладать только правда. Или любовь.

Темпл (хрипло). Любовь. О Господи. Любовь.

Стивенс, Тогда назови это жалостью. Или мужеством. Или просто честью, честностью, или хотя бы возможностью спать по ночам.

Темпл. Вы говорите об этом мне, шесть лет назад забывшей, что такое сон?

Стивенс. Однако ты выдумала совпадение.

Темпл. Перестаньте, ради Бога. Вы… Хорошо. Раз ее смерть ничто, чего же вы хотите? Рада Бога, что вам нужно?

Стивенс. Я уже сказал. Правда.

Темпл. А я сказала, что все, о чем вы твердите как правде, здесь ни при чем. Когда вам придется защищать ее перед… Как будет называться новое сборище опытных юристов? Верховный суд? Вам потребуются факты, бумаги, документы, заверенные, неопровержимые, чтобы ни один юрист, опытный или нет, не мог бы придраться к ним, найти в них зацепку.

Стивенс. Мы не будем обращаться в Верховный суд.

Темпл молча глядит на него.

Стивенс. Ничего изменить нельзя, иначе бы я взялся за это четыре месяца назад. Мы поедем к губернатору. Сегодня ночью.

Темпл. К губернатору?

Стивенс. Может быть, и он не спасет ее. Скорее всего – нет.

Темпл. Тогда зачем же просить его? Зачем?

Стивенс. Я уже скатал. Ради правды.

Темпл (в спокойном изумлении). Только ради правды. Ни по какой другой причине. Только чтобы правда была сказана, произнесена в словах, в звуках. Только чтобы она была услышана, сказана кому-то, кому угодно, любому незнакомцу, которого она не касается лишь потому, что он способен услышать, пенять. Чего вы ходите вокруг да около? Почему не сказать прямо, что это ради спасения моей души – если она у меня есть?

• Предыдущая
• 12/35
• Следующая