Спасти СССР. Часть 5 (СИ) - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" - Страница 33

Единственным частично осуществлённым участком проекта явился Кулундинский канал.

Как лёг первый снег — охотники, в том числе привилегированные — потянулись в охотхозяйства тропить волка. Возможно и не только волка — просто волка можно было охотить в любое время.

Анвар приехал в хозяйство, расположенное в Горьковской области, на самой границе с Татарией. Места глухие, лютые, тут в своё время прошёл Пугачёв. Снег в этот год выпал неожиданно дружно, почти без сырости, но его было ещё мало — и на дороге оставались чёрные следы. Самое время волка тропить.

В хозяйстве — суета, мужики с красными повязками на рукавах распределяют номера, гости расчехляют оружие, кто-то уже и принял на ход ноги, чего перед охотой делать совсем не стоило. Месиво чёрных Волг, зелёных буханок и УАЗиков, с воем проверяют движки Буранов — может и не стоило бы, снега нет почти.

Анвар расчехлил свою Тулку, тут к нему подошёл коллега, вместе учились в Ленинграде.

— Как сам?

— Нормально. Отозвали

Коллега понимающе кивнул

— Где?

— Да стыдно сказать — пресса, творческие союзы

— Ну, работа она есть работа

Анвар скептически промолчал

Пятое управление, можно сказать — КГБ и КГБ. Детище знаменитого Бобкова. Если при Сталине освещением тех или иных сторон деятельности самых разных учреждений тех же творческих союзов занимались сексоты (стукачи по-простому), то при Бобкове этим стали заниматься прикомандированные сотрудники, которые получали зарплату. И таких сотрудников в короткое время наверстали больше двадцати тысяч.

Чем они занимались? Ну они занимали должности например начальника Первого отдела на заводе или в кадрах или ещё где. Получая две зарплаты (зарплата в КГБ шла от 150 до 250 рублей в месяц, она не указывалась при выплате подоходного во избежание расшифровки), они занимались профилактированием (под это могло пойти что угодно), вопросами выпуска людей за границу и так далее. Нагадить они могли мощно, не вовремя рассказанный анекдот — и вот ты невыездной, лишился премии и так далее. Могли написать справку «О нездоровой обстановке в…» — тогда каждое лыко идёт в строку, вся накопленная информация. Того то пьяным поймали за рулём, этот несун, третий анекдотчик. Такая справка служила основанием для оргвыводов — то есть кадровой чистки.

По факту, девяносто процентов таких офицеров придумывали себе работу. Бывали и ЧП. Так например, перед самым Новым годом офицер пятёрки, прикомандированный к Останкино Владимир Торопыня, выйдя из здания после новогоднего застолья, поскользнулся и разбил голову. В больнице, чтобы «смазать дело» (находился в нетрезвом состоянии на работе, пьянствовал с контингентом, находящимся в оперативном обслуживании — при Андропове это однозначно «выкинштейн» и хорошо, если нормально уйти дадут, а не за «дискредитацию») он заявил, что его сзади ударили по голове. КГБ начало расследование и вело «дело о нападении на офицера КГБ» несколько месяцев. Когда правда всплыла — Торопыню никак не наказали, так как его мать была народной судьёй[32].

Но Анвар был на своём месте не просто так. Он присматривался к писателям, поэтам, журналистам. Кто честный, интернационалист, комсомолец — тех он гнобил, приписывал грехи, не давал продвигаться. Кто националист, фигу в кармане держит — он наоборот втайне поддерживал, информацию о националистических, панисламских (как тогда называли) настроениях — придерживал, ходу ей не давал…

Охоту кончили к вечеру. На радостях выпили «на кровях» — настоящий армянский. На охоте присутствовали самые разные люди, в основном из партийных органов соседних областей, был человек не последний из ГУИН[33].

Анвар моментально просёк смысл и характер встречи — собирались люди партийные, у которых либо карьера шла медленно, медленнее чем они того хотели, либо кто по каким-то причинам слетел с небесных высей в грязь, либо карьеристы, хотя последние были в явном меньшинстве. Просёк он и того кто был неофициально старшим в этой компашке — бывший приближённый Черненко, сейчас сосланный в Горький.

Сейчас Анвар и его политический «крёстный отец» устроившись подальше от движухи, от егерей, сбрасывающих с прицепа окровавленные туши волков и раскладывающих их на снегу, от шумно гомонящих охотников.

Били всех — волков, волчиц, волчат. Пару волчат взятых живыми бросили собакам, чтобы те их разорвали.

— Жалко? — спросил шеф, глядя на кровавое зрелище

— Жалко — не стал отпираться Анвар

— Почему?

— А чем мы отличаемся от них…

…

— Такие же охотники

Шеф меленько рассмеялся

— Добрые все стали. В моём возрасте, когда я мелким был — мы что волчонка, что лисёнка в момент бы уничтожили. Тогда и яд раскладывали, и отраву в норы лили. Это ж смерть для крестьянина. Волка оставишь в живых, он или овцу утащит, или телёнка, а то и тёлку зарежет. Лиса кур таскать будет. Сам значит, голодным останешься, а вы не знаете, что такое голодным остаться, вам государство в магазин всё привезёт.

— А вас что не снабжали?

Шеф снова рассмеялся

— Какое снабжали, это мы город должны были снабжать. Госпоставки. А если сосед не сдал — заставят и за него сдать, никуда не денешься. А хочет председатель в райком идти, в город переехать — он и план перевыполняет. Последнюю шкуру с людей драли. Хотя…

…

— У нас в районе семнадцать хозяйств было, одно возглавлял отец, два — родственники. Они даже в войну все старались поменьше сдать, побольше людям оставить. Как только не перекручивались, подарки в район возили, чтобы план поменьше поставили. Государство оно что, спасибо скажет? Срать оно на нас хотело, ему только одно — больше давай! По лезвию ходили, за это можно было в момент пять лет лагерей и поражение в правах, а то и похуже что. Но всё равно для людей работали, а не для государства. И люди помнили. И сейчас помнят. Я когда по партийной линии пошёл, за меня в районе на собрании все как один люди проголосовали, там инструктор обкома был, у него глаза на лоб полезли. Шибздик двадцать два года — а за него пятидесятилетние — как один. Вот как оно.

…

— Что нового?

— Розыск продолжает копать по челнинским событиям.

Шеф выругался

— Нет дуракам покоя

— За ними Новиков стоит. Он не Япеев[34], чужой. Комсомолец, идейный. С ним нельзя договориться.

Шеф передёрнул губами, как он всегда делал когда чем-то был недоволен

— Разберёмся. Как тебе на новом месте?

— Работаю — тускло сказал Анвар

— Работай, но имей в виду — формируются новые структуры, есть мнение поставить тебя курировать молодёжные организации

— За что!? — вырвалось у Анвара

— Не понял? — спросил шеф

…

— Ну и дурак. Будущее — за молодёжью, нас скоро не будет, а им — жить. И тебе. Присматривай, кто чем дышит, кто на нашу сторону перейдёт. Помогай таким, сам подсказывай. Пусть организуют — клубы по изучению татарского, фольклорные коллективы. Боевых парней тоже подтягивай, оберегай их. Тому же Новикову дай волю — он всех пересажает, а они нужны.

— Группировщики?

— Именно группировщики. А зачем? Ты молодёжь видел?

…

— Это в наши дни пионер мог и в морду дать, а сейчас? В школе сплошные бабы, в пионерии тоже сплошные бабы. Учись хорошо, не дерись, маму слушайся. Б…

…

— С такими каши не сваришь. А группировщики — такие как они, делают власть. Они разрешения спрашивать не будут, случай чего. А пионеры эти? Только болтать горазды. Им бы себя защитить…