Последний в черном списке - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 9

• Предыдущая
• 9/15
• Следующая

– Что еще?

– Больше ничего.

Явно раздосадованный таким скудным заказом, официант удалился, и Елизаров остался один. Придвинул к себе пепельницу. Если штатный сотрудник ФСБ Игорь Андреев не сможет прояснить ситуацию с этой таинственной катастрофой, то Елизаров не знал, к кому еще можно будет обратиться. И что тогда? Сложить руки и смириться с тем, что смерть Сережи так и останется безнаказанной? Конечно, Владислав понимал, что никакие его нынешние действия не смогут вернуть сына к жизни, но если он будет сидеть без дела, то просто сойдет с ума…

– Влад?

Рука Андреева легла Елизарову на плечо. Владислав обернулся.

– Привет.

Он поднялся, и мужчины обменялись крепким рукопожатием. Затем оба снова сели за столик. Елизаров продолжал курить. Андреев наблюдал за его лицом и не решался первым начать разговор. А что можно сказать человеку в таком положении? Как почувствовать всю глубину его боли? Да и наверняка не за сочувствием пригласил его в «Калипсо» бывший одноклассник. Значит, что-то ему надо. Значит, есть какая-то серьезная тема.

Официант принес два темных пива в больших запотевших бокалах, снял их с подноса и поставил на столик. Перед каждым мужчиной по бокалу. Молча ретировался.

– Что ты слышал о катастрофе, Игорек? – нарушил-таки наконец изрядно затянувшуюся тягостную паузу Елизаров.

Видя, что собеседник не притрагивается к своему пиву, Андреев тоже не стал этого делать. Скрестил руки на груди.

– Еще толком ничего не слышал, Влад, – ответил он. – Я же говорю тебе, что всего два часа назад вернулся из деревни. Узнал, хотел позвонить тебе, но ты меня опередил. Я брал отгулы на службе по… по семейным обстоятельствам, – Андрееву показалось, что слово «семья» сейчас звучит как-то неуместно. – Никишин сказал мне, что произошло столкновение двух самолетов. Пассажирского и военного. Так?

Елизаров кивнул.

– Расследованием занимается наше ведомство?

– Занималось, – Владислав загасил окурок в пепельнице, прикоснулся пальцами к бокалу с пивом, но не взял его, а только слегка отодвинул от себя. – Об этом говорилось по телевизору все утро. А в обед объявили о том, что дело закрыто.

– Вот как? – удивился Андреев.

– Неожиданно, да? – Елизаров невесело усмехнулся. Его лицо в этот момент больше напоминало восковую маску. – Я и сам в первую секунду не поверил. Но факт остается фактом, Игорек. Дело закрыли.

– А что они сказали?

– Что виновные понесли заслуженное наказание.

– И все?

– И все. Больше ни слова. Сам понимаешь, что меня подобная формулировка не удовлетворила. Я хочу знать, кто конкретно повинен в смерти моего сына и какое наказание они понесли, – Елизаров грохнул кулаком по столу, и пиво из обоих бокалов выплеснулось через край. Звякнула стеклянная пепельница. Владислав закрыл глаза, затем снова открыл их и уже более спокойно спросил: – Ты можешь по своим каналам выяснить для меня, что там произошло?

Несколько секунд, показавшихся Елизарову вечностью, Андреев молчал. Покусывал нижнюю губу, прикидывая что-то для себя.

– Выяснить я, конечно, могу, – медленно, делая паузу почти после каждого слова, ответил он. – Но хотелось бы знать, что ты задумал, Влад? Зачем тебе эта информация? Чего ты хочешь?

– Ничего я не задумал, – холодный взгляд Елизарова сфокусировался на одной точке. – Я просто хочу знать, что в этом мире есть правосудие. Что от смерти моего сына не отмахнулись, как от чего-то несущественного. Только информация, Игорек.

– Хорошо, – объяснение друга удовлетворило Андреева, или он сделал вид, что оно его удовлетворило. – Я постараюсь узнать, Влад. К завтрашнему вечеру. Устраивает?

– Вполне. Где и во сколько тебя можно увидеть?

Практичный и жесткий подход Елизарова к ситуации слегка покоробил Андреева. Прежде он никогда не видел Владислава в таком состоянии. Мягкий и рафинированный, он вдруг на глазах превратился в уверенного в себе и в своих поступках человека. Андрееву даже стало немного не по себе.

– Ну, давай здесь же. Часов в семь вечера. Если что-то изменится, созвонимся. Только не ты мне. А я сам позвоню.

– Договорились. – Елизаров достал из пачки новую сигарету и вставил ее в рот. – И заранее тебе спасибо, Игорек.

– Пока еще не за что.

Елизаров прикурил.

– Разве ты не бросаешь? – осторожно поинтересовался Андреев.

– Уже нет. Теперь как-то не до этого.

– Влад, я все понимаю, – Андреев прочистил горло. – Это огромная утрата… Даже нет. Понять это невозможно. Это нужно почувствовать. Врагу не пожелаешь, как говорится… Но я тебя прошу, не зацикливайся. По-дружески прошу, Влад.

– Я постараюсь, – голос Елизарова звучал все так же отстраненно. – Но сейчас как-то слабо верится, что жизнь может вернуться в привычное русло. Ну, или хотя бы отдаленно напоминающее его.

– А как Марина?

– Ужасно.

– Может, сказать моей Галке, чтобы она наведалась к вам? – предложил Андреев. – Не на часок, а так, чтобы поговорить, поддержать, что ли…

– Не стоит, – Елизаров покачал головой. – Ей лучше сейчас одной. Не хочет ни с кем общаться. Но она у меня сильная, Игорек. Справится.

– Верю.

Какое-то время мужчины сидели молча, глядя на стол. Андреев чувствовал неловкость, а Елизаров словно опять погрузился внутрь себя. Оба бокала с пивом так и стояли нетронутыми. Влага мелкими капельками скатывалась по стеклу.

– Ты извини, Игорек, но я пойду, – Владислав отодвинулся вместе со стулом. – Голова кружится. Прогуляюсь. И вообще…

– Конечно-конечно, – Андреев поднялся следом за приятелем. – О чем ты говоришь? Если хочешь, я могу с тобой…

– Нет, не стоит. Увидимся завтра. Пока, Игорек.

– Пока.

Они снова пожали друг другу руки, на этот раз на прощание, и Елизаров, бросив деньги на стол за заказанное, но так и не тронутое пиво, первым покинул кафе. Андреев остался стоять у стола. Выходить вместе с приятелем, который недвусмысленно дал понять, что одиночество ему сейчас крайне необходимо, он посчитал излишним.

На улице, как и вчера перед вылетом самолета, стал накрапывать мелкий дождик. Елизаров остановился у входа в «Калипсо» и поднял лицо вверх. Мелкие капельки дождя приятно освежили его разгоряченное лицо. Разговор с Андреевым дался Владиславу нелегко, хотя он и старался не показывать этого. Мысль о Сереже и о том, что его больше нет, не отпускала ни на секунду. А он ведет себя как истинный прагматик. Пытается докопаться до сути, которая, по большому счету, ничего не меняет. Но Елизаров чувствовал, что делает именно то, что должен делать.

Сунув руки в карманы плаща, он зашагал по Пушкинской в обратном направлении. В очередной раз остановился только уже у самого дома. Долго не мог решиться зайти в подъезд. Сосредоточенно курил, поглядывая на окна второго этажа. Затем окинул взглядом двор, и сердце екнуло в тот самый момент, когда глаза остановились на детской площадке. Сережка вырос на этой площадке. На ней он сделал свои первые шаги, на ней он впервые упал, до боли расцарапав коленку, на ней он соорудил свой первый в жизни песочный куличик. Елизаров отлично помнил все эти моменты, потому что всегда находился рядом с сыном. Ком в горле разросся до неимоверных размеров, но слез по-прежнему не было. Владислав сглотнул, двумя глубокими затяжками докурил сигарету и вошел в подъезд.

За время его отсутствия Марина даже не поменяла позы на диване. Так и лежала ничком, подмяв под себя подушку. Но уже не плакала. Хотя и не спала. Телевизор негромко работал, на тумбочке рядом с диваном стояла оставленная Владиславом чашка. На журнальном столике фотография Сергея. Елизаров отвел взгляд.

– Где ты был? – жена не повернула в его сторону головы.

– Гулял. Как ты?

Она не ответила. Елизаров подошел дивану и опустился возле нее на корточки.

Третья суббота месяца. Вечер. Время без двадцати семь. Егор встал с дивана и в очередной раз подошел к открытому окну. Изменений в пейзаже не произошло. Все было так же, как и десять минут назад.

• Предыдущая
• 9/15
• Следующая