Соль под кожей. Том первый (СИ) - Субботина Айя - Страница 44

Он ставит несколько ухмыляющихся смайликов, видимо рассчитывая, что я начну интересоваться его сексуальными приключениями и упаду в обморок, когда узнаю, какого неугомонного кобеля мне повезло заинтересовать. Я даже не пытаюсь уточнять — Рина может прикидываться дурой, когда ей это выгодно, но она никогда не клюнет на такое «богатство».

Рина: Ладно, про работу рассказывать ты не хочешь, но хотя бы какое-то не конспирологическое хобби у тебя есть?

Сергей: Я карпов развожу.

Честно говоря, это первый раз за все наше «новое знакомство», когда ему удается меня удивить. Что еще за карпы? Я присылаю просто пару вопросительных знаков, смотрю на часы и даю себе еще ровно пять минут на болтовню с ним. Потом завожу будильник на телефоне на четыре утра — в это время в том часовом поясе, где Рина ведет съемку, как раз будет около десяти вечера. Напишу ему что-то, дам понять, что я о нем помню даже в своих загруженных буднях, и пришлю пару фоток с пляжной вечеринки.

Рина: Ты так называешь своих клиентов?

Сергей шлет кучу хохочущих до слез смайликов.

Раньше, в прошлой жизни, меня всегда очень радовал его смех — я чувствовала себя интересной, способной заставить его расслабиться и забыть о неприятностях. Сейчас мне тупо тошно, что наш разговор похож на какое-то подобие интересной беседы только благодаря моим стараниям. А уровень общения Сергея — хвастаться побывавшими в его руках сиськами стриптизеши, которые до него лапала еще сотня другая мужиков.

Вадим точно не стал бы размениваться на такое дерьмо.

Я ловлю себя на этой мысли так внезапно, что хочется врезать себе подзатыльник. Причем тут вообще Вадим? Какая разница, что у него? Этого мужика больше нет в моей жизни, точка, шлагбаум, дальше проезд закрыт.

Сергей: Клиентов я называю немного иначе, но это не для ушей симпатичной девушки.

Рина: О, комплименты подвезли.

Сергей: Надо было начать раньше?

Рина: До того, как намекать на фото в купальнике.

Сергей: Я же извинился.

Рина: Я прикалываюсь, что ты такой серьезный?

И отправляю ему еще одно фото — действительно в купальнике, в наброшенной на плечи длинной хлопковой накидке, сквозь которую не видны татуировки на моих руках. На этом фото я правда обгорела, хоть и сделала его спустя пару дней и краснота уже не такая очевидная. Но Наратов вряд ли придаст этому значение. Он будет пялиться на сиськи.

Сергей: Фигура у тебя, конечно, топчик!!!

Так и вижу, как он увеличивает фото, пытаясь рассмотреть объемы содержимого моего лифчика.

Рина: Все, пора бежать, зарабатывать хлеб насущный.

И снова ни привет, ни пока. Я просто закрываю мессенджер и ставлю сообщения от Сергея на беззвучный режим. Статус, когда Рина бывает в сети, тоже скрыт.

Но я знаю, что Сергей будет ждать сообщение.

Теперь, когда он увидел хорошее сочное «мясо» — единственное, что его пока что интересует в «Рине» — он не отцепится.

Глава двадцатая: Данте

Прошлое

— И что это такое? — Я разглядываю перемотанное пленкой плечо Валерии, на котором красуется свеженькая татуировка в виде гейши с окровавленным мечом.

— Татуировка, — слегка агрессивно отвечает она, видимо понимая, что я не одобрю эти художества.

— Я понимаю, что не кусок говна. Откуда она? Мне казалось, я ясно дал понять, что не одобряю такие вещи.

— Это мое тело, я сама заработала, и сама решила.

Разговор о татуировке возник пару недель назад. Мы просто пересеклись в офисе, я позвал ее на обеденный перекус и Валерия, между делом, спросила, что я об этом думаю. Я сказал, как есть — мне это просто не нравится. Я не считаю людей с татуировками урками, моральными уродами и, тем более, первым завалю рот тому, кто назовет девушку с рисунком на коже — шлюхой. Но с точки зрения эстетики, я не нахожу в этом ничего красивого. Тем более, когда это не какая-то фиговина пониже спины, которую никто не видит и вообще толком не разглядеть, а целое полотно как в картинной галерее.

Тогда я не придал этому разговору значения, а сейчас понимаю, что следовало бы.

— То есть я плачу тебя для того, чтобы ты делал с собой вот это.

Я нарочно отстраняюсь, давая понять, что мне явно не по душе этот фокус. Мягко говоря, но хочется использовать обсценную лексику.

— Ты платишь мне за работу, которую я выполняю хорошо. — Валерия осторожно натягивает толстовку обратно на плечо, застегивает молнию и осматривает почти опустевший спортзал. — Извини, у меня еще полчаса тренировки. Я посмотрю документы. Письмо будет готово в понедельник к семи утра. Мне принести лично, или…

— Или, — обрываю я, поворачиваюсь и ухожу из спортзала, куда заезжал, чтобы передать ей корреспонденцию от моих иностранных партнеров.

Это довольно важные письма, и как показала практика — даже малейшие неточности перевода могут иметь неприятные последствия. В этом плане Валерия доказала, что работает как профессионал и теперь руководит этой частью работы. Я даже дал ей пару помощниц, и создал что-то вроде маленького отдела, чтобы посмотреть, как она справится с руководством. За месяц — ни одного крупного прокола, не считая мелких организационных моментов, которые бывают у всех и всегда на этапе притирки. Учитывая то, что Валерия никогда и никем не руководила, и вообще работа на меня первая в ее трудовой книжке — справляется она отлично. За что и получает соответствующую плату и даже первую премию в прошлом месяце.

Я как-то поинтересовался, на что она собирается потратить эти довольно солидные деньги, но в ответ услышал: «Буду копить на мечту». Если бы я знал, что ее мечта — нарисовать на себе полуголую самурайку — я бы крепко задумался над альтернативными способами ее поощрения.

С другой стороны — чего вдруг меня это так цепануло? Мы с Валерией просто…

Я сажусь в машину, задвигаю на окраину мыслей желание закурить.

Если в самом начале нашего «знакомства» я понимал, кто мы друг другу и для чего нас свела судьба, то теперь мне крайне тяжело обозначить наше взаимодействие даже десятком слов. Мы стали редко видеться — даже в офисе пересекаемся раз в несколько дней. А на этой неделе вообще ни разу не сталкивались лицом к лицу. С другой стороны — ведем активную сугубо деловую переписку. И я настолько привык к этому, что даже сегодня, когда впервые за долго время столкнулись лицом к лицу, почувствовал легкий дискомфорт, потому что пришлось сказать Валерии «Привет» вместо привычного «Доброе утро, Валерия Дмитриевна».

Она изменилась — вот в чем дело.

Стала заметно более стройной, хотя ей еще очень далеко до тела классической «sportу girl». Но сейчас, когда с лица сошла детская пухлость, обозначились скулы и в глазах, вместо привычной мокроты, появился злой блеск, я чувствую, что очень скоро в этой Валерии не останется ничего от прежней «русалки». И это понимание нагоняет на меня непонятную меланхолию.

Я мог запросто не приезжать сегодня к ней — всю похожу корреспонденцию ей давно сбрасывают на ее личную корпоративную почту. Но я вдруг понял, что соскучился по нашим разговорам по душам за чаем и безглютеновыми, прости господи, десертами, и решил, что пятничный вечер — хороший повод оживить старую традицию. Даже заказал столик в шоколаднице, опасаясь, в это время там может быть занять каждый угол. Приехал — и вместо Валерии увидел… какую-то другую девушку. Похожую на нее, но другую.

То, что она сделала эту дрянь прекрасно зная мою реакцию — еще один факт в копилку.

Лори все еще нуждается во мне, но с каждым днем моя важность в ее жизни становится все меньше.

Я набираю Алину и говорю, что заказал стол, и могу прислать за ней такси. Она тут же соглашается и щебечет, что как раз сегодня они с подружками говорили, как было бы классно попробовать их хваленый сезонный десерт с пьяной вишней. Даже не отпускает едкие комментарии о поводу того, почему я опять настолько занять, что присылаю за ней такси, вместо того, чтобы заехать самому. Я бы давно купил ей собственный автомобиль, но ее прошлое «пьяное» прошлое еще слишком свежо. Минимум полгода полной завязки — столько я отмерил для первой стадии наших отношений и до того, как буду морально готов двигаться к более серьезным вещам.