Свет на вершине (СИ) - Бачурова Мила - Страница 38

— Парни, вы знаете, кто я такой. — Я перевёл взгляд с одного на другого. — Не заставляйте вас калечить. Ищите начальника караула, командира гвардии! Да хоть самого императора, главное…

— Не надо никого калечить, господин Барятинский, — послышался мягкий голос, и я увидел императрицу. — Полагаю, моя персона вас устроит?

— Ваше величество. — Я поклонился. — Мне срочно нужна Агата Львова. Мне известно, что она находится у постели вашего сына.

— Я думала, что вы хотите увидеть Бориса, — сказала императрица с грустью. — Что вы принесли какое-то чудодейственное средство…

Я покачал головой:

— Увы. Я не целитель. Чудодейственных средств у меня нет. Но если вы хотите, чтобы ваш сын наконец-то окончательно встал на ноги и перестал умирать, прошу, проведите меня к нему.

Императрица кивнула и повернулась.

— Следуйте за мной.

В этих покоях мне уже доводилось бывать. Сюда мы с Кристиной вывалились с Изнанки, здесь я впервые увидел Юнга. Сейчас обстановка тут не многим отличалась. На кушетке лежал бледный и неподвижный Борис. Вокруг него столпились лекари, среди которых я увидел Клавдию — она мельком взглянула на меня и чуть заметно кивнула. Агата стояла рядом с кроватью, держа Бориса за руку. Казалось, что не замечала больше ничего вокруг.

Здесь же был и император. Он стоял у окна, спиной к происходящему.

— Да отойдите вы от него! — буркнул я.

Лекари, колдовавшие над астральной проекцией Бориса, посмотрели на меня с недоумением.

— Он — врата, через которые Тьма ломится в наш мир, — сказал я. — Какого дьявола вы там пытаетесь вылечить?

Ответила Клавдия:

— Тьма нанесла сильные повреждения. Мы пытаемся их исправить, Константин Александрович.

— И что? Как успехи? — Я подошёл ближе.

— Великий князь борется. — Клавдия посмотрела мне в глаза. — Он всё ещё сражается! И вряд ли сдастся.

— Он никогда не сдастся, — прошептала Агата.

— Но Тьма гораздо сильнее него. И как мы ни стараемся…

— Какие вести вы принесли, господин Барятинский? — Голос императора оборвал все остальные.

— Аватар Света вернули, — сказал я. — Осталась мелочь: победить Тьму. Это у меня как раз в планах на ближайшие сутки. Как только закончу, приду к вам с обстоятельным докладом. А пока — прошу меня простить — я пришёл поговорить с госпожой Львовой.

И, окончательно положив на все приличия и этикеты, обратился к Агате:

— Ты должна пойти со мной.

— Нет.

— Это не вопрос и не предложение, Агата. Так нужно.

— Я никуда отсюда не уйду! Если он ещё хоть раз откроет глаза, он должен увидеть меня! Если даже меня здесь не будет…

Она не договорила. Я пару раз молча кивнул, потом спросил:

— Ты любишь его?

— Вы ещё спрашиваете⁈

— Отвечай! — Я тоже повысил голос.

На бледные щёки Агаты вернулся румянец.

— Да, — сказала она, глядя мне в глаза. — Да, я его люблю. Именно поэтому я никуда отсюда…

— Сейчас, — перебил я, — Борис умирает от того, что Тьма, чуя близкую победу, ломает врата. Мы можем подождать, пока она прорвётся…

— Он этого не допустит! — выкрикнула Агата.

— … или подождать, пока он умрёт, — закончил я, как будто не заметил её возгласа. — Других вариантов нет. Тьму он один не победит. Он ведь даже не Воин Света.

— Уходи. — Из глаз Агаты полились слёзы. — Убирайся вон! Зачем ты пришёл?

— Прямо сейчас, — начал я объяснять, — в нашем мире или где-то неподалеку от него находится одна здоровенная и невероятно сильная тварь, порождение Тьмы. Мы можем провести ритуал, и вся Тьма сосредоточится в этой твари. Мы сможем сразиться с ней и, быть может, победить.

— Мне-то что до этого? — прошипела сквозь стиснутые зубы Агата. — Тот, кого я люблю всем сердцем, умирает. Если его не спасти — пусть и весь мир горит огнём! Он не заслуживает права на существование, если в нём творится такое!

— Узнаю чёрного мага, — кивнул я. — Только вот эмоции и бессонная ночь помешали тебе учесть всё, что я сказал. Мы проведём ритуал, сосредоточив всю Тьму в одном Страже.

— И что?

— А что сейчас убивает твоего возлюбленного?

В глазах Агаты сверкнула вспышка озарения. Она перевела взгляд на Бориса.

— Ты хочешь сказать, что он придёт в себя?

— Я хочу сказать, что если мы притащим Тьму сюда, ломать эти врата будет некому. А остальное — в руках наших доблестных целителей. Но никак не в твоих. Так что ты можешь, конечно, не пойти со мной. Можешь остаться здесь и ловить последний взгляд возлюбленного. Это будет очень романтично. Но, поверь — когда сердце Бориса остановится, твоё преисполнится ярости. И ты даже не пойдёшь, а побежишь со мной туда, где мы будем проводить ритуал. Но в этом случае — не факт, что успеешь. А второй вариант: ты можешь пойти со мной сразу. Прямо сейчас. Тогда, очнувшись, Борис тебя, конечно, не увидит. Может быть, и вовсе никогда не увидит, потому что ты погибнешь. Но для него это — единственный шанс выжить. Дашь ли ты ему этот шанс или будешь просто стоять рядом, обливаясь слезами, зависит от тебя.

Прошло три секунды в полной тишине. Казалось, все даже забыли, как нужно дышать.

Агата осторожно положила руку великого князя рядом с туловищем. Встала и тихо сказала:

— Идём.

Я молча кивнул.

Мы прошли половину пути к двери. Императрица отступила в сторону, давая нам дорогу. Когда вдруг вновь раздался голос императора:

— Верно ли я услышал? Мы своими руками ломаем наш главный бастион и позволяем противнику ворваться на нашу территорию?

— Именно так, ваше величество. — Я обернулся. — Это единственный способ дать бой на наших условиях.

— Один шанс за победу и девятьсот девяносто девять за то, что наш мир к исходу дня превратится в воспоминание?

— Вы ошибаетесь, — покачал я головой. — Не превратится. Вспоминать будет некому.

Император невесело усмехнулся. Подумал о чём-то. Кивнул:

— Тогда едем.

— Едем? — ахнула императрица. Разом, в один миг превратившись из царственной особы в обыкновенную женщину, на глазах у которой умирает сын, а муж собирается отправиться в самоубийственный бой.

— Да. Туда, где я действительно нужен. — Император обошёл кровать Бориса и остановился напротив супруги. — Туда, где моя сила сможет хоть как-то помочь.

— Но…

Император резко мотнул головой, оборвав все возражения.

— Время, моя дорогая. Каждая минута промедления — капля жизни нашего сына.

— Ваше величество. Вы ведь не просто отец, — проговорила она.

— Помню, — кивнул он. — Я — император. И судьба моего Отечества в моих руках. Я не собираюсь отсиживаться за чужими спинами, когда пришёл час главной битвы. Когда я — один из немногих воинов, способных управляться с единственным оружием… Идёмте, господин Барятинский. Здесь мы более не нужны.

Бедный Мишель, наверное, никогда не думал, что будет ехать в одной машине с императором. Он сидел бледный и казалось, что вообще умер. А не падает лишь потому, что с двух сторон его поддерживают близняшки Львовы.

Император сидел на пассажирском сиденье и, похоже, мысли у него были примерно такие же.

— Что, нечасто, должно быть, в вашем автомобиле оказываются особы императорской крови, Константин Александрович? — попытался он разрядить обстановку.

— Ну как вам сказать. Так, время от времени, — отозвался я, разгоняясь на трассе. — Вашего сына я возил много раз, впервые — когда мы его похищали. Великую княжну Анну тоже приходилось катать — операция «Кронштадт». И ваша супруга также удостоила меня чести посидеть на пассажирском сиденье, около года назад. Так что вы — венец коллекции, ваше величество. В принципе, думаю, можно было бы выставить эту машину на аукцион и продать её раз в сто дороже, чем покупал. Одна беда: наш род в Ближнем кругу, прибыль получать нельзя. Так что приберегу пока этот автомобиль. Как говорят в народе, на чёрный день.