Шелест 4 (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 50

— Слушаю вас, ваше величество, — произнёс я, коснувшись активирующего плетения на амулете.

— Почему ты ещё не в Кремле? Слушаю, — вновь раздался у меня в голове властный голос императора.

Едва поняв, что маски сброшены, я попросил у Марии её комплекты «Приёмников» царя и Шешковского. А потому слышал их разговор о том, как они собирались меня ловить. Ну что сказать, я получил хороший шанс устроить там небольшую резню. Ничего особенного выдумывать они не собирались. Опять тройка одиннадцатиранговых бойцов, которые уже вплотную приблизились к двенадцатому.

Было дело, я использовал плетения с максимальной дальности, так что дьяк имел представление о моём ранге. И понимал, что спеленать меня у них не получится, а вот замедлить вполне. И пока я сбрасывал бы плетения мне в лицо должны были плеснуть блокирующее зелье. Скорлупа не позволит использовать дротик, но попав на губы или в нос, оно окажет даже лучший эффект. Разве только такой способ слишком уж расточителен.

Правда, зелье на меня не подействует, хоть ведро залей. Об этом знали лишь Мария с Уфимцевым, и больше ни одна живая душа. Так что, я многих там удивил бы насмерть. Если бы оно мне было нужно.

— Ответ очевиден, ваше величество. Вы ведь уже знаете, что «Повиновение» на меня не действует. Слушаю, — испытывая чувство стыда перед собеседником, произнёс я.

— И откуда ты это узнал? Слушаю, — после непродолжительной паузы поинтересовался император.

— Не у одного вас есть уши в Азовском княжестве. Я тоже имею соглядатаев в Кремле и Тайной канцелярии. А посему, прошу меня простить, ваше величество, но я вынужден отказаться от вашего приглашения. Слушаю.

Да когда это уже закончится⁉ Опять от стыда готов сквозь землю провалиться. Может всё же грохнуть его, и закончить на этом.

— Ну что же, есть у тебя иммунитет к узору или нет, но ты остаёшься моим подданным. А потому я приказываю тебе явиться в Кремль. Слушаю.

— Прошу прощения, ваше величество, но дела не позволяют мне прибыть в столицу немедленно. Слушаю.

— Так уверен в собственной неуязвимости будучи в Азове? Не забыл, что твои родители находятся в Столице, а брат с семьёй и сестрой в гарнизонах на Кавказе. Слушаю.

— Ваше величество, не стоит вмешивать сюда мою семью. Вы можете думать, что взяв их в заложники ухватите меня за причинное место. Но правда заключается в том, что если вы так поступите, то знайте — ваши проблемы только начинаются. Закончил разговор.

Я сорвал с уха амулет, и передёрнул плечами, от отвращения к самому себе, мурашками пробежавшемуся по спине, и вставшим холодным комом в груди. Нет, этого грёбаного государя нужно кончать. А то эдак я сам себя изведу от чувства вины перед ним.

Амулет вновь завибрировал, а через короткий промежуток времени опять. Но я так и не ответил. Мария слушала наш разговор нацепив на ухо «Приёмник» царя. После того как я прервал разговор она какое-то время ещё послушала о чем идёт речь в кабинете Романова, после чего сделала успокаивающий жест.

— Выдыхай, Петя. Шешковский отговорил государя от ареста твоей семьи. Сказал, что подумает над тем, как действовать, и посоветуется с теми, кто обладает более полной информацией по Азову.

Я благодарно кивнул ей, и глубоко вздохнул, успокаивая нервы. Моих сейчас никто трогать не собирается. Вот и славно. Пока обожду с эвакуацией. Поглядим, до чего додумаются царь-батюшка с дьяком. А чтобы не доверяться во всём Успенскому, я пожалуй воспользуюсь комплектом «Поводка» Марии, и посажу за круглосуточную прослушку своих бойцов, которым у меня доверия куда больше. Опять же, информацию буду получать из первых рук.

— Здравствуйте, Иван Артёмович, — встретил я Успенского, вошедшего в рабочий кабинет Марии.

— Моё почтение, Мария Ивановна. Пётр Анисимович, — приветствовал он нас.

— Как так вышло, что Шешковский уже всё знает, а мы не в курсе настолько, что Пётр едва не угодил в очередную ловушку? — сердито поинтересовалась Долгорукова, вместо приветствия.

— Увы, ваше высочество, но «Поводок» это не панацея. Как я и говорил Петру Анисимовичу ещё два года назад, Шешковский не оставил попыток взять его в оборот. Просто, когда я ушёл в легальную область, он озадачил сбором информации другого. Есть у Степана Ивановича такая привычка, ставить задачу одному из экспедиторов по важному направлению, и отпускать в свободное плавание. Вот и работал Быков сам по себе на результат, всеми до поры позабытый да позаброшенный.

— То есть, при ограниченном штате экспедиторов, на меня выделили отдельного человека. И не отозвали его даже после того, как я получил узор? — искренне удивился я.

— Ну, во-первых, не стоит принижать значимость вашей фигуры, Пётр Анисимович. Во-вторых, вы ведь не сами по себе, вокруг вас хватает другого народа. Так что поле для работы обширное. Ну и в-третьих, мой уход со службы, и явные успехи великой княгини, вроде как сумевшей закрепиться в Азове. Вчера вечером на доклад Шешковскому заявился Быков. Мужик дельный, но немногословный. Как подозреваю он просто сложил перед Степаном Ивановичем кипу исписанных бумаг, и ушёл. Обычно, он излагает всё настолько обстоятельно, что вопросов не возникает. С утра дьяк отправился к его величеству с докладом, и рассказал о том, что имеет сведения о том, что вы, Пётр Анисимович, скрыли от царя целый ряд плетений. Ну к примеру, укрепляющее дерево до прочности отличной стали, или улучшенное плетение «Портал», требующее вдвое меньших затрат Силы, да ещё и открывшаяся возможность для перехода четверых человек. «Маяк», тот же. Или дельтапланы, на поверку оказавшиеся если не совершенным оружием, то уж точно весьма грозным.

— То есть, вы проморгали экспедитора Тайной канцелярии? — спросила Мария.

— Увы, ваше высочество, на всякого хитреца, найдётся другой хитрец. А всё тайное рано или поздно становится явным. В своё оправдание могу сказать лишь то, что Быкову всё же удалось вызнать не так уж и много. Только то, что было на поверхности, и без того дошло бы до Шешковского, если не в форме доклада, то в качестве слухов. Словом, Быкову было что доложить начальству. А ведь его величество отдал вам, Пётр Анисимович, прямой приказ извещать его обо всех новинках, и столь же прямо спросил, есть ли у вас ещё что-либо. Обладатель «Повиновения» не может проигнорировать прямой приказ, он из кожи вон вылезет, чтобы выполнить его. Уж это-то я знаю на собственном опыте.

— Словом, меня вычислили.

— Именно. Как только мои слухачи поняли, что дело пахнет гарью, поспешили ко мне с докладом, а уж я остановить вас.

— Ясно. Полагаю, что теперь они потребуют от её высочества передачи меня в руки Тайной канцелярии, — я посмотрел на Долгорукову.

— И получат отказ, ввиду отсутствия за тобой доказанных преступлений против престола и устоев империи.

— А волколаки? — возразил я.

— В этом случае я могу раскрыть их манипуляции с местами Силы? Полагаешь другим князьям понравится монополия императора на столь ценный актив.

— Но тут и у вас рыльце в пушку, ваше высочество, — возразил я.

— Так и есть. Вот только император в этом случае теряет существенно больше, чем приобретает.

— То есть, он даже не исключит вас из списков престолонаследников? — с искренним удивлением глянул я на Марию.

— Именно, — подтвердила она.

— Как-то сомнительно, чтобы он вот так, запросто, проглотил шантаж.

— А он и не проглотит. Но какое-то время у нас есть. Иван Артёмович, отслеживайте обстановку круглосуточно, — приказала она, давая понять, что приём окончен.

— Так и делаем, ваше высочество, — заверил её дьяк.

После чего поклонился, и покинул кабинет. Мария же вперила в меня осуждающий взгляд.

— Петя, мы вроде решили пожениться, а ты опять, на вы и шёпотом.

— Брось Маша. Я будущий княжич консорт, без притязаний на княжеский стол и без реальной власти. Ты великая княгиня Долгорукова, властительница Азовского княжества. Так что, я обязан выказывать тебе уважение, ибо всего лишь муж. Главный в семье, но не во власти.