Стиратель (СИ) - "Генрих" - Страница 36

Спешиваюсь, передаю поводья Уголька слуге и усаживаюсь на бархатные сиденья, нещадно пачкая их дорожной грязью.

— Господин, вы уже проснулись? — щебечет радостный девичий голосок. — Изволите вставать?

— Да, вроде пора…

Спросонья не сразу соображаю, что нахожусь в графском замке. Прибыли мы в ночи — карета постоянно вязла в грязи, потому ехали медленнее, чем планировалось. Я зверски устал — дни выдались пасмурные, и в дороге сил едва хватало на лечение бронхита и раны в плече. Все-таки на адреналине сильно выложился в том бою на перекрестке.

Эдгар разговорами не докучал, сидел себе тихо в углу, пырился в окно. Карета была комфортной и теплой. Останавливались на лучших постоялых дворах. Но все равно к приезду в замок чувствовал себя вымотанным и толком ничего не рассмотрел. Проглотил ужин, не разбирая вкуса еды, и завалился спать, скинув грязную одежду прямо на пол. И вот меня будит какая-то феечка… нет, не будит даже — она дождалась, когда открою глаза, и тут же вошла. За занавеской караулила?

— Меня зовут Лилли, и я стану заботиться о вас в замке Нагель, — сообщает феечка.

Служанка? Вряд ли, слишком изысканно одета. Зеленое платье не вульгарное, закрытое, но изящно облегает стройную фигурку, подчеркивая тонкую талию и высокую грудь. На голове забавный убор в форме конуса, с него свисает кокетливая белая вуалька. Да, эти широкие рукава определенно не приспособлены для того, чтобы мыть полы и драить кастрюли Родственница хозяина? Многовато чести, вряд ли я настолько важный гость. И почему обращается ко мне на «вы»? Глянул через Тень — в ауре девушки нет золотистых искорок. Не магичка. Низшая, как говорят в Танаиде.

В любом случае стоит быть вежливым:

— Очень приятно, Лилли. Меня зовут Мих.

— Вот здесь умывальник с чистой водой, — Лилли уверенно берет на себя обязанности хостесс. — Одежду для вас подобрала из запасов, простите, если не совсем подойдет по размеру или фасону. Портные уже готовы снять мерку и сшить то, что вы пожелаете. А пока я прикажу подать завтрак. Или, — девушка кокетливо улыбается, — у вас прежде есть… другие желания?

Вот оно что. Внешне Лилли не чета растрепанным служанкам из баронского замка, но суть, похоже, та же.

— Нет, благодарю, это лишнее. Сейчас оденусь и выйду к завтраку.

— Я пришлю камердинера.

К этим аристократическим замашкам я так и не привык, преспокойно одевался и раздевался сам. Хотя, конечно, все эти шнуровки и крошечные пуговички каждый раз вызывали тоску по таким простым вещам моего мира, как застежки-молнии. Вот не ценит же человек счастья, пока оно есть!

— Не нужно, сам управлюсь.

Девушка кланяется и выходит — кажется, безо всякой обиды. Осматриваю спальню. На стенах три гобелена со сценами охоты. И это в гостевой комнате. В баронском замке был всего один гобелен, поменьше, в зале для пиршеств.

Спускаю ноги с кровати, привычно ожидая контакта с холодным полом. Но ступни тонут в мягком ковре. Кувшин и таз для умывания здесь медные — барон обходился глиняными изделиями.

За одежду Лилли переживала напрасно — размер почти подошел. Вот отъемся чутка после темницы — и будет совсем идеально. Расцветка, правда, не моя, не люблю желтый, предпочел бы черное, серое или на крайняк сине-голубое. Но дареному коню в зубы не смотрят… хотя я еще не знаю, чем за все эти подарки придется расплачиваться. Танаид — не место для альтруистов, это я успел усвоить.

За высокой двустворчатой дверью — трапезная. За длинным столом спокойно разместились бы человек пятнадцать, но сейчас все это для меня одного.

— Желаете, чтобы я составила вам компанию, или будете завтракать в одиночестве? — приветливо спрашивает Лилли.

— О чем речь! Конечно же, поешь со мной.

На серебряной посуде яичница, брызжущие жиром жареные колбаски, свежайшие булочки, хрустящие медовые лепешки, стопка блинчиков, густые сливки, пяток вазочек с разным вареньем. Лилли клюет как птичка, а я отдаю угощению должное. В баронском замке главным достоинством еды было ее количество, что после скудного рациона низших воспринималось как роскошь. Здесь же готовят по-настоящему вкусно, изысканно даже.

— Желаете осмотреть замок? — спрашивает Лилли, когда я больше не могу запихнуть в себя ни кусочка.

Из окна бьет солнечный свет. Как же я по нему соскучился!

— Сначала парк. Здесь же должен быть парк?

— Непременно!

Парк здесь действительно похож на парк, а не запущенные заросли. Гуляем по широким дорожкам, мощеным камнем. С наслаждением впитываю солнечное тепло — не надо входить в Тень, чтобы чувствовать, как восстанавливается мой запас золотистых искр. Да и просто приятно после заточения в темнице и дорожной суеты спокойно погулять по ухоженному саду, да еще и в обществе красивой девушки. Заходим в конюшню проведать Уголька — конь сыт и чист, морда довольная. Жаль, Барсика не могу навестить вот так же, но леопард — животное дикое, рядом с людьми ему делать нечего.

Потом Лилли показывает мне замок. Быстро сбиваюсь со счёту, столько здесь одних только парадных залов. Каждый украшен гербами, гобеленами, картинами, оружием — и все это не развешано абы как, но искусно собрано в ансамбли, демонстрируя не только богатство хозяев, но и вкус. Витражные окна окрашивают интерьер в изысканные цвета. Есть в этом что-то почти волшебное, хотя, очевидно, никакой магии.

— Пришло время обеда, — говорит Лилли.

Тут к нам подбегает другая девушка, тоже в нарядном платье и в смешном головном уборе навроде рогов, и торжественно объявляет мне:

— Его сиятельство приглашает вас с ним отобедать!

Что же, не вижу никаких причин отказываться! Надо наконец понять, чего от меня потребуют в обмен на все эти плюшки.

Граф изволит обедать один за столом, где можно спокойно рассадить весь коллектив нашей больницы, включая санитаров, и еще останется куча места. Нагель жестом отпускает Лилли и вторую девушку, а мне указывает на высокий резной стул напротив себя.

— Все ли тебе по нраву в моем замке? — любезно осведомляется граф. — Покои, еда, женщина? Все подобающего качества?

— Выше всяких похвал, благодарю.

Передо мной пара десятков разнообразных блюд. Выглядят они аппетитно, но я, признаться, еще не отошел от завтрака. Жестом приказываю слуге положить мне на тарелку что-то вроде маринованной капусты. Вино в кубок он наливает сам, без команды.

Смотрю на графа выжидательно. Не хочу первым задавать вопросы. Лучше пусть он сам все расскажет.

— Хорошо, что удалось вызволить тебя от этого придурка барона Рентха, — говорит граф, непринужденно орудуя ножом и двузубой вилкой.

Снова так и подмывает обратиться к графу на «вы», но, похоже, мы сейчас беседуем как два Высших, значит, надо соблюдать этикет.

Могу ли я доверять этому человеку? Особых иллюзий насчет его морального облика у меня нет. Я прекрасно помню магический дротик, вонзившийся в спину Кира на турнире вопреки всем представлениям о чести. Граф действовал прагматично — обеспечивал победу своему внуку. Но ведь целитель ему тоже нужен по прагматичным соображениям. Значит, есть надежда договориться.

— Я весьма благодарен тебе за то, что не оставил меня гнить в баронской темнице. Должен признать, попал в чрезвычайно неприятное положение, и если бы не твоя племянница…

— Внучатая племянница, — граф усмехается. — Видишь ли, Мих, мою дорогую малышку Симону преследует злой рок. Она уже дважды трагически становилась вдовой, оба раза не проведя в браке и года, даже не познав счастья материнства. А так как я обещал кузену позаботиться о бедной девочке, приходится мне брать под управление владения покойных супругов Симоны. Земли барона обширны и потенциально весьма богаты, жаль, этот болван совершенно ими не занимается.

— Должно быть, барон не знал, что берет в жены женщину такой тяжелой судьбы…

— О, он все превосходно знал. Сплетни — любимое развлечение аристократов. У нас невозможно скрыть не то что брак — случайное соитие в термах. Просто барон, как и его предшественник, глубоко верит, что он-то особенный, он, конечно же, вызывает у Симоны искреннюю любовь, а у меня — не менее искреннее желание породниться с таким выдающимся человеком. Уверен, четвертый и пятый мужья моей девочки будут рассуждать точно так же. На век Симоны высокородных кретинов хватит. Мих, попробуй это рагу из бычьего сердца, оно необыкновенно удалось сегодня.