Изгнание - Лампитт Дина - Страница 48

Священника подняли прямо с постели, и он был весьма обескуражен тем, что сам милорд приехал просить у него согласия на брак и попросил, чтобы свадебная церемония была устроена этим же утром…

– Но к чему такая спешка, сэр? – изумился его преподобие Джон Холлин, думая про себя, что лорда Джоселина наверняка охмурила красивая молодая женщина, в чьей порядочности он отнюдь не был уверен.

– Сейчас война, – ответил новоиспеченный жених с одной из своих обычных приятных улыбок, – я уже поклялся в верности королю в Ноттингеме и собираюсь вернуться туда, как только заключу законный брак. Мы живем не в те времена, когда мужчине было бы позволительно медлить и обдумывать свои поступки.

– А как же невеста? Она тоже вернется с вами в Ноттингем?

Лорд Джоселин продемонстрировал свое мастерство за секунду становиться совершенно другим человеком:

– Нет, сэр. Похоже, что если мы хотим спасти королевскую корону, то нам придется вступить в кровавую войну. Женщине незачем участвовать в таких делах, – серьезно ответил он.

– Значит, она останется в Грейз Корт?

– Да, на какое-то время. Пока у нее не появится возможность отправиться в мой дом в Девоншир, – он опять хитро улыбнулся, – а именно к моей старшей сестре, которая ведет там хозяйство с тех пор, как умерла жена.

– Так-так, – проговорил священник, складывая вместе кончики пальцев и думая о том, что будущая леди Аттвуд избрала для себя не очень-то легкий путь.

Во время церемонии он еще больше убедился в обоснованности своих подозрений, потому что невеста оказалась не только очаровательной красавицей, но была и гораздо моложе, чем он предполагал. На тонкой шее, окруженной жестким плетеным воротником, давно вышедшим из моды, сидела милая головка с золотой копной волос, украшенных свежими цветами. Причем девушка держала ее так грациозно и независимо, что казалась гораздо старше своих лет. Если бы у священника было более развито воображение, он бы сказал, что в этом молодом теле скрывается душа зрелой женщины. Однако он сделал вывод, что сестре лорда Джоселина, да и кому бы то ни было другому, будет не так-то просто «прибрать к рукам» госпожу Арабеллу Локсли, готовую стать леди Аттвуд. К тому времени, когда клятвы были произнесены, и золотое обручальное колечко оказалось на изящном пальце невесты, мистер Холлин был так очарован обаянием и красотой Арабеллы, что невольно прослезился.

В качестве свидетелей из деревни были приглашены фермер с женой, выбор пал на него только потому, что он умел писать. Но сначала подписи должны были поставить жених и невеста. Священник положил перед ними приходскую книгу и смотрел, как лорд Джоселин одним широким взмахом пера вывел свое имя. Вдруг мистер Холлин замер и в изумлении уставился на книгу, потому что молодая женщина написала в ней имя «Николь», но тут же поспешно его зачеркнула и исправила на другое: «Арабелла Локсли».

«Однако это странно», – подумал священник и заметил, что лорд Джоселин тоже слегка удивился и чуть нахмурился, но понять его мысли было невозможно, так как на его лице тут же заиграла широкая улыбка, подобающая жениху в день свадьбы.

Николь была раздосадована на себя, понимая, однако, что сделала ошибку машинально, совершенно не задумываясь над тем, что она пишет. Хорошо еще, что она не успела написать «Холл». Что бы тогда подумал о ней человек, который сейчас нежно поцеловал ей руку в знак того, что дело сделано? Она одарила его быстрой виноватой улыбкой, пытаясь по его глазам понять, заметил ли он ее испуг, или она сумела его спрятать. Но глаза Джоселина были непроницаемы, как всегда.

– А теперь, моя милая леди, – сказал ее муж, – давай вернемся в Грейз Корт, где нас ждет праздничный обед.

– А что, будет еще и обед? Неужели слугам хватило времени, чтобы его приготовить? – удивленно спросила она.

– Могу ответить на это и да, и нет. Они, конечно, ужасно обескуражены, но это не помешает им организовать что-то типа небольшого торжества, – он повернулся к фермеру и протянул ему монету: – Спасибо за твои сегодняшние услуги, Бакстон. Желаю тебе и твоей жене всего хорошего.

– А я желаю вам и леди Аттвуд здоровья и долгих лет жизни, сэр, – с этими словами фермер подбросил вверх шляпу, на высоту, как предполагала Николь, определяющую размер вознаграждения, которое он получил.

– Ну что ж, аминь, – ответил Джоселин и, помахав рукой кучке зевак, собравшихся возле церкви, помог Николь забраться в карету.

– Дело сделано, – сказал он, – тебе больше незачем волноваться. Позволим сэру Дензилу признать свое поражение.

Она не нашла что ответить, просто потому что еще не осознала до конца происходящего. Потом вдруг подумала, как все это глупо. Вспомнив ночной кошмар, так похожий на реальность, она предположила, что он еще не кончился. В самом деле, может, это и есть тот путь, которым она сможет вернуться в свое время? Нахмурившись, актриса уставилась в окно кареты, думая о том, какие дальнейшие шаги ей теперь лучше всего предпринять.

Карета обогнула холм и приблизилась к дому, и тут Николь отвлеклась от своих мыслей, удивленная тем, что увидела. Слуги, видимо, уже пришедшие в себя после ее появления, застелили дорогу белым льняным ковром и теперь, когда карета на него въехала, бросали под колеса цветы и листья.

– Как это мило с их стороны, – произнесла она, двигаясь к Джоселину и слегка обеспокоенная затянувшимся молчанием.

– Они хотят сделать тебе приятное, впрочем, так же, как и я, – сказал он.

Ее охватило чувство вины, ведь она только и думала о том, как бы улизнуть от него.

– Спасибо, – искренне ответила она.

– Не стоит благодарить меня так рано, давай сначала посмотрим, что они приготовили нам для праздничного обеда, – проговорил он.

Эти безобидные слова, однако, были сказаны таким странным тоном, что Николь невольно посмотрела на него. В этот момент они остановились перед домом, и он помог ей спуститься. Лицо у него оставалось совершенно непроницаемым. И все же в нем угадывалось какое-то напряжение, которое Николь, чувствуя себя довольно неловко, отнесла на счет своего не совсем правильного поведения и особенно того, что она написала в приходской книге имя «Николь». Это наверняка навело Джоселина на мысль, что он знает ее так же мало, как и она его. Собрав все свое мужество и нежно взяв его за руку, Николь поклялась себе, что будет с ним изо всех сил нежна и откровенна до тех пор, пока ей предстоит оставаться в этом столетии.