Столпы Земли - Фоллетт Кен - Страница 48
- Предыдущая
- 48/282
- Следующая
Уолтер уже ждал его, жердь была готова. Уильям указал место, где должен будет спрятаться слуга, за толстым стволом бука, что рос у дороги.
– Смотри не брось жердь раньше времени, а то конь перепрыгнет через нее, – предупредил он. – Но и не прозевай – если зацепишь за задние ноги, конь не свалится. Лучше всего попасть между передними ногами. И постарайся вогнать конец в землю – так надежнее.
– Мне уже случалось видеть, как это делается, – кивнул Уолтер.
Уильям вернулся ярдов на тридцать назад по дороге в сторону Ерлскастла. Его задачей будет заставить коня понести, чтобы он уже не смог увернуться от жерди Уолтера. Притаившись у самого края леса, он присел и стал ждать. Рано или поздно один из гонцов графа Бартоломео должен здесь проехать. Уильям надеялся, что ждать придется недолго. Он тревожился, сработает ли его план, и ему не терпелось побыстрее осуществить его.
«Когда эти рыцари смеялись надо мной, они и понятия не имели, что я за ними шпионил, – подумал он с некоторым удовлетворением. – Но очень скоро один из них поймет это. И тогда он горько пожалеет, что смеялся, вместо того чтобы упасть на колени и целовать мне ноги. Он будет рыдать, и просить, и умолять, чтобы я простил его, а я буду делать ему все больнее и больнее».
Но не только мысль о расправе утешала его. Если задуманное получится, это может в конечном счете привести к падению графа Бартоломео и возвышению Хамлеев. Тогда уж те, кто хихикал по поводу несостоявшейся свадьбы, задрожат от страха, а кое-кому будет и похуже.
Крах Бартоломео станет одновременно и крахом Алины, что доставляло Уильяму особое удовольствие. Ей придется расстаться со своими чванливыми и высокомерными манерами, когда ее папашу вздернут как изменника. И если она так любит шелка и сахар, то, чтобы получить их, ей придется выйти замуж за Уильяма. Он вообразил ее – робкая и кающаяся, несущая ему из кухни горячий пирог, смотрящая на него снизу вверх своими огромными черными глазами, готовая услужить ему, надеющаяся на ласку, с чуть приоткрытым нежным ртом, просящим поцелуев...
Полет его фантазии был прерван топотом копыт, ударявшихся о скованную зимними холодами дорожную грязь. Он вытащил нож и взвесил его в руке, чтобы получше приноровиться к тяжести и пропорциям клинка. Острие было заточено с обеих сторон, дабы легко входило в плоть. Уильям встал, прижался спиной к дереву, за которым прятался, и, держа нож за лезвие, чуть дыша, стал ждать. Его нервы были напряжены. Он боялся, что может промахнуться, или конь устоит на ногах, или всадник удачным ударом убьет Уолтера и ему придется драться в одиночку...
В приближавшемся топоте копыт что-то все больше настораживало Уильяма. Он увидел, как, озабоченно нахмурив брови, смотрит на него Уолтер – он тоже уже услышал. И тут Уильям понял, в чем дело. Конь был не один. Надо быстро принять решение. Нападать на двоих? Тогда это будет похоже на честный бой. Он решил пропустить их и дождаться одинокого гонца. Жаль, конечно, но в этой ситуации разумнее поступить именно так. Жестом он сделал Уолтеру знак сматываться. Тот кивнул и исчез в зарослях.
Через мгновение показались два всадника. Уильям увидел, как вспыхивает огненно-красный шелк – Ральф из Лайма, а за ним его лысый товарищ. Они рысью прошли милю и скрылись из виду.
Напряжение спало, и Уильям был рад получить подтверждение своему предположению, что граф действительно рассылает этих людей с определенной миссией. Однако его беспокоило, не посылает ли их Бартоломео парами. Это было бы вполне естественной предосторожностью. Обычно люди для большей безопасности старались путешествовать группами. Но, с другой стороны, Бартоломео нужно отправить очень много писем, а количество людей, имеющихся в его распоряжении, ограничено, так что ему может показаться излишней роскошью использовать двух рыцарей для доставки одного письма. Более того, рыцари – люди отчаянные, и определенно они способны дать разбойникам жестокий бой, от которого, правда, будет не много проку, ибо красть-то у рыцарей особенно нечего, если не считать меча, который не так просто продать без лишних расспросов, да коня, которого скорее всего покалечат во время нападения. Пожалуй, в лесу рыцарь мог чувствовать себя в большей безопасности, чем кто-либо другой.
Уильям рукояткой кинжала почесал затылок. И так и так может случиться.
Он снова сел и стал ждать. Лес стоял безмолвный. Выглянуло слабое зимнее солнце, пробиваясь своими дрожащими лучами сквозь густые кроны, и опять спряталось. Желудок Уильяма напомнил ему, что время обеда уже прошло. Совсем рядом дорогу перебежал олень, не подозревающий, что за ним наблюдает голодный человек. Уильям начинал терять терпение.
Если в следующий раз гонцы тоже будут вдвоем, решил Уильям, придется на них напасть. Рискованно, но его преимущество было во внезапности, и еще у него был Уолтер, который в драке просто дьявол. А кроме того, возможно, это будет его последний шанс. Он понимал, что его могут убить, и боялся, но это лучше, чем жить в постоянном унижении. В конце концов, умереть в бою – достойный конец.
Но лучше всего, думал Уильям, если бы появилась Алина, в полном одиночестве, верхом на белой лошади. Уж она бы у них грохнулась и – руки-ноги в синяках – покатилась в ежевику. Колючки до крови разодрали бы ее нежную кожу, а Уильям бы набросился на нее и прижал к земле. Ох уж и поиздевался бы он над ней.
Он забавлялся тем, что в подробностях воображал все ее раны, представлял, как будет вздыматься ее грудь, когда он будет сидеть на ней, и какой непередаваемый ужас застынет на ее лице, когда она поймет, что находится в полной его власти... Но тут он снова услышал топот копыт.
И на этот раз это был только один конь.
Уильям выпрямился, достал нож, прислонился к дереву и прислушался.
Это был добрый, быстроногий конь, не боевой, правда, но, очевидно, вполне приличный рысак. Он нес на себе умеренный вес, должно быть, на всаднике не было доспехов, и приближался ровной, размеренной рысью. Уильям взглянул на Уолтера и кивнул: вот он, свидетель. Затем он поднял правую руку, в которой держал за лезвие нож.
Вдали заржал конь Уильяма.
Несмотря на легкую дробь копыт приближавшегося коня, это ржание было отчетливо слышно в тихом лесу. Рысак замедлил свой бег. Всадник крикнул: «Тпру!» – и перевел его на шаг. Уильям, затаив дыхание, проклинал все на свете. Теперь гонец будет начеку, что сильно усложнит дело. Но было уже поздно, и Хамлею-младшему оставалось лишь пожалеть, что он не отвел своего коня подальше.
Рысак, на котором сидел графский посланник, шел шагом, и Уильям был не в состоянии определить, как велико было оставшееся между ними расстояние. Все получалось не так, как надо. Трудно было подавить искушение высунуться из-за дерева. Он напрягся и изо всех сил старался вслушаться. Внезапно совсем рядом раздался конский храп, а затем в ярде от того места, где стоял Уильям, появился и сам конь. Заметив незнакомого человека, животное отпрянуло, а его хозяин удивленно вскрикнул.
Уильям выругался. Он тотчас понял, что конь может с испугу понести не в ту сторону. Он нырнул обратно и, обойдя дерево, выскочил с другой стороны, сзади коня, с занесенной для броска рукой. Он мельком взглянул на бородатого всадника, который, нахмурив брови, натягивал поводья, – это был старый вояка Жильбер Кэтфейс. Уильям метнул нож.
Бросок получился отменный. Острие ножа вонзилось в крестец животного и на дюйм, а то и глубже вошло в мякоть. Конь подскочил и, прежде чем Жильбер успел среагировать, рванулся бешеным галопом прямо в направлении засады Уолтера.
Уильям побежал следом. В мгновение ока конь пролетел расстояние до того места, где засел слуга. Жильбер даже не пытался сдержать своего рысака – он изо всех сил старался удержаться в седле. Они поравнялись с Уолтером. «Ну же, Уолтер, давай!» – подумал Уильям.
Уолтер так здорово рассчитал свои действия, что Уильям фактически даже не заметил вылетевшую из-за дерева жердь. Он только увидел, как передние ноги коня подкосились, словно силы неожиданно оставили его. Затем задние и передние ноги перепутались, голова опустилась, зад приподнялся, и наконец бедное животное тяжело рухнуло.
- Предыдущая
- 48/282
- Следующая
