Лирик против вермахта (СИ) - Агишев Руслан - Страница 57

На завод Мишка отправился прямо из Кремля. Чего терять время? Быстрее начнет, быстрее отправится за океан. Ведь там начнется настоящее дело, где он сможет как следует развернуться. А тут какой-то завод…

У завода, кирпичной громадине, тонувшей в ноябрьской темноте, их встретила целая делегация — сам директор, два его заместителя, бухгалтер и секретарь партийной организации. Судя по их взмыленному виду, людей только что по телефону предупредили.

— Товарищ Старинов, добрый вечер! Я Веретенников Игорь Павлович, директор Московского электрозавода. Как хорошо, что к нам направили именно вас! — Мишкину руку тут же схватили и начали яростно трясти. Кивали головами оба зама, улыбалась бухгалтерша. Мишка даже опешил от такого напора. Никак не ожидал такой явной радости при встрече с незнакомыми людьми. — Я читал про вас в газетах. Вы же настоящий герой! Уверен, только вам это дело под силу!

— Добрый вечер… — с трудом выдавил из себя парень, немного сбитый с толку такой радостью и странными недомолвками. — Я постараюсь справиться, товарищ Веретенников. Мне бы только немного осмотреться, понять, так сказать, фонт работ.

Мишке определенно чудился какой-то подтекст в словах директора. Иначе, как это все можно объяснить? Неужели они, опытные управленцы, не смогли с чем-то справиться, а он сможет? Бред.

— А вас, товарищ Старинов, что в курс дела не ввели? — Веретенников так удивился, что с шага сбился. Застыл в дверях проходной и хлопал глазами. — Я же столько докладных направил, что и со счета сбился… Хм, смотрите, товарищ Старинов. Больше половины рабочих в цехах сейчас мальчишки и девчонки тринадцати — четырнадцати лет, есть даже десятилетние. Понимаете, ребята хорошие, боевые, но есть некоторые… — директор замялся, словно не знал как сказать. — Хулиганы есть, словом. Они и воду мутят среди остальных. Мол, главное план выполнить, чтобы продовольственный паек получить, а дальше трава не расти.

Они прошли в цех — грохочущее, источающее ядреный запах керосина и мазута громадное помещение. Жуткий колотун, от которого хочется попрыгать, подвигаться, подуть на руки.

— Здесь с медной проволокой работают, метал гнут, оттого и шум такой, — Веретенников показывает в сторону. — Тут постарше ребята. Ведь с железом силы нужно больше.

С каждой минутой и новым шагом по цеху настроение у Мишки падало все ниже и ниже. Становилось ясно, что стоявшая перед ним задача постепенно вырастала до немыслимых размеров.

— Условия работы аховские, — пробормотал парень себе под нос.

Чем-то все это, что его сейчас окружало, напоминало самый настоящий ад. Только ледяной ад. Мальчишки, стоявшие у станков, напоминали живых мертвецов: чумазые, с воспаленными потухшими глазами, глухим кашлем. Одежда на некоторых выглядела рваниной, которую и надеть-то стыдно. Про обувь и говорить нечего.

— Холодно, товарищ Старинов, ваша правда, — пожал плечами директор, и сразу же развел руками. Мол, а что он может сделать, когда за стенами мороз под сорок градусов. — Мы специально костры жгем, чтобы у них можно было погреться. Вы, товарищ Старинов, здесь подождите. Бригадир зовет. Узнаю, что случилось.

Веретенников тут же исчез среди станков и здоровенных железок, а Мишка решил самостоятельно осмотреться. Огляделся по сторонам и шагнул в противоположную сторону, где виднелся отблеск костра.

— Похоже, там бедолаги греются…

Костер горел в закутке, отгороженном от остального цеха. Здесь вокруг огня расположилось четверо подростков, выглядевших не в пример лучше остальных в цеху. Лица сытые, наглые, смотревшие весело, с ухмылкой. Еще и какую-то бутылку по кругу передавали.

— Здравствуйте, товарищи, — громко поздоровался Мишка, выходя на свет.

— И тебе не хворать, — когда на нем скрестились взгляды сидевших у костра, лениво отозвался один из подростков. Он был самым крупным, и одетым лучше остальных. Похоже, он и верховодил здесь пацанами. — Что ты за фраер такой? Не боишься свое дорогое пальтишко и штиблеты испачкать?

Сказал и презрительно сплюнул в сторону Мишки. Явно, ему показывал место.

— Я Михаил Старинов, новый секретарь комсомольской организации завода, — Мишка уверенно, широко улыбнулся, даже глазом не моргнув. Сейчас его лучшее оружие — это максимальная уверенность, энергия и напористость. — Прибыл, чтобы помочь с браком на производстве.

Сидевшие через мгновение фыркнули. Главный вновь харкнул в сторону Мишки, причем сделав это максимально демонстративно.

— А ты, фраерок, знаешь, куда делся бывший секретарь? — Мишка качнул головой. Конечно, не знал. Откуда ему было это знать. — И мы не знаем… А он куда-то делся!

И снова заржали, с вызовом глядя ему в глаза.

Неровный свет лампочки дергался, мигал, едва освещая крошечный кабинет. На покрашенных в грязно-зеленый цвет стенах гуляли рваные тени. За широким столом, что непонятно как сюда влез, склонилась темная фигура подростка. Туловище навалилось на столешницу, под неподвижной головой застыли сложенные руки. Спал.

Время от времени неуловимо ежился, кутаясь в накинутый на плечи овчинный тулуп. Печка в углу давно уже потухла, оттого в кабинете и стоял колотун. При таком морозе больно-то не выспишься.

— Ух, дуб… Прямо капитальный дубняк, — вдруг раздался дрожащий голос, и юнец с хрустом потянулся. Голова с нахлобученной на ней шапкой оторвалась от стола. Заспанный взгляд добрался до часов на стене, где и застыл. — Б…ь, почти пять утра уже! Вот это я притопил на массу.

Мишка Старинов, а это был именно он, огляделся по сторонам, останавливая взгляд то на задерневшем оконце, то на одиноко висевшей электрической лампочке, то на колченогом стуле у двери. Сейчас это все выглядело еще более убого, чем вчера, когда он получил ключ от этого кабинета.

— Черт, как меня угораздило во все это ввязаться⁈ Ведь, почти в самолете сидел. Часов пять — шесть, и считай уже в солнечной Флориде.

Со вздохом встал и поплелся к небольшой железной печурке. Следовало подкинуть пару чурбачков, а немудрено здесь и простыть.

— Эх… Вторые сутки сижу здесь, а толку ноль, зиро…

Не соврал. Его ночные бдения на тему, как разобраться с проблемой брака и сильным уголовным влиянием в заводском коллективе, так ни к чему и не привели. Он даже не понимал, как к этому всему подобраться.

— Ну и? Еще раз попробовать?

Пара сухих поленьев сразу же занялись, наполнив кабинет треском, легким запахом дымка и, конечно же, теплом. Сразу же стало как-то поуютнее, по-домашнему.

— Теперь-то получше, — парень даже верхнюю пуговицу расстегнул, чтобы горло открыть. Вспотеешь, потом в цех не выйдешь. — Итак,… считай почти весь местный контингент недавние сироты, причем кое-кто при живых родителях.

Усевшись за стол, Старинов подвинул к себе ближе стопку учетных карточек с черно-белыми фотографиями. Большей частью фотографии на них были почти одинаковы — наголо побритые головы, осунувшиеся лицо, запавшие глаза. С оставшихся фотокарточек на него смотрели хмурые девичьи лица. Женщин среди рабочих тоже оказалось немало.

— Хорошая новость в том, что высокий процент брака- это не саботаж, — вооружившись карандашом, он начал рисовать привычные квадраты и кружки в схеме. — Это первое, и пожалуй самое главное. Иначе, этих пацанов и девчонок уже давно бы отправили пить кофе к Берии…

Весь вчерашний день Мишка проверяли именно эту мысль о целенаправленном саботаже. Излазил едва ли не весь завод с подвалов и до самой крыши, прошелся по цехам, переговорил со всеми бригадирами, отдельно с администрацией и приемщиками продукции. Результат один и тот же — в действиях отдельных рабочих и бригад специальный умысел на срыв государственного плана не обнаружен.

— Причина все же в другом…

Похоже, тут много чего было намешано. Взять хотя бы то, что рабочие большей частью школьники-подростки, которые до сыта толком и не ели. Мишка прекрасно помнил, с какой жадностью они хлебали пустую похлебку в обед. Небольшой кусочек хлеба, что давался с супом, съедался мгновенно, едва только оказывался в руке. Какие из них рабочие, когда от ветра шатает и гаечный ключ в руках удержать не могут? А многие еще и на вторую смену идет, чтобы лишний паек заработать.