Звезда заводской многотиражки – 2 - Фишер Саша - Страница 6

Масляно-желтый свет редких фонарей выхватывал из окружающей ночи то стенд с улыбчивым олимпийским мишкой, который поставили еще летом, и так до сих пор и не убрали. То кусок бетонного забора с темным нагромождением контейнеров за ним, то памятную стелу в честь какой-то годовщины Великого Октября. Автобус чуть сбавлял скорость рядом с пустыми остановками, но когда никто из имеющихся в наличии пассажиров не делал движения к выходу, снова жал газовал и мчался дальше.

Я выскочил на своей остановке. Водитель, зараза такая, тронулся, не успев даже остановиться. Меня обдало ледяной крошкой и облаком выхлопных газов. Я прошипел про водилу матерное и потащился по тропинке к тепло мерцающей окнами громадине дома.

Немного странно было. Я ехал в том же лифте, что и в прошлый раз. Только теперь к моим собственным воспоминаниям об этом добавились еще смутные образы, доставшиеся мне под гипнозом от предшественника. В какой-то момент даже как будто поджилки затряслись. Только не у меня, а у Ивана. Я тряхнул головой, прогоняя неприятное ощущение свободного падения и ледяного ветра в лицо.

В этот момент двери лифта разъехались и выпустили меня на сумеречную площадку. Напротив на стене – знакомая уже цифра 8. Двадцать ступенек. Пимпочка звонка.

Торопливые легкие шаги с той стороны, замок щелкнул, дверь открылась.

На пороге стояла Аня. Немного растрепанная, в коротеньком халатике, рыжеватые волосы схвачены красной ленточкой.

– Ваня, – она порывисто шагнула ко мне быстро обняла, отпрянула и затащила внутрь. – Спасибо, что приехал.

– Да нет проблем, Анюта, – я огляделся. – Что тут у вас произошло?

В квартире царил разгром. Верхняя одежда с сорвана с вешалки и валяется кучей на полу. Дверца шкафа оторвана и болтается на одной петле. Зеркало треснуло, будто в него стукнули чем-то, но не добили. Непонятно что ему мешает рассыпаться на тысячу осколков.

Через приоткрытую дверь спальни было видно, что там та же история – вещи в беспорядке валяются на полу, и выбрасывали их явно невежливо. Ящики комода вывернуты с корнем, дверцы всех шкафов и шкафчиков тоже безжалостно отоломаны. Дверь во вторую комнату была закрыта.

Аня за руку потащила меня на кухню.

Прямо на полу, привалившись к стене, сидела Алла. Та самая неприятная женщина, похожая на тумбочку. Она уткнулась лицом в колени, короткие волосы растрепаны. Разгром – тоже в наличии. Причем здесь все еще хуже – на полу валяются осколки тарелок и пустые жестяные банки с надписями «сахар», «мука», «рис». А содержимое этих банок возвышается грудой в раковине.

– Что тут произошло? – спросил я. Алла не пошевелилась, так и осталась сидеть, сжавшись в комок, на полу и слегка покачиваться.

– Я пришла час назад, а тут – вот это… – прошептала Аня.

– А Мишка? – я прикусил язык, не закончив вопрос.

– Я хотела позвонить, но не стала, – Аня вздохнула. – Он же не знает.

– Что-то искали? Деньги-драгоценности? – спросил я. Блин, какого черта? Я думал, вся эта фигня с рэкетом начнется еще нескоро, лет через десять, по крайней мере… – Милицию вызвали?

– Какая еще милиция, ты что, идиот? – раздался глухой голос снизу. Голову Алла так и не подняла, говорила себе в коленки. – Я в тюрьму не хочу!

– Так это же вас ограбили, – я пожал плечами.

– Чего ты вообще опять его притащила? – зло прошипела Алла. – Хахаля этого своего…

– Потому что кто-то другой может разболтать, чем ты тут занимаешься, – спокойно проговорила Аня.

– Так-то и я могу разболтать, – я скривился. – Напомнить вам, дамочка, как вы моей подруге подсунули всякое тряпье, забрав у нее всю зарплату?

– Еще учить он меня будет, молокосос! – Алла, наконец, подняла лицо. Красные глаза и опухший нос не сделали его привлекательнее.

– Можно подумать, вы не знали, что если обманывать людей, то в конце концов могут произойти всякие неприятности, – я сжал зубы. Ненавижу такие ситуации! Если бы не Аня, уже давно крутил бы 02… Хотя что Аня? Можно подумать, я точно знаю, что она – ангелочек с крылышками, только сестра у нее – барыга и мошенница. По большому счету, я все еще не знаю про нее ничего, кроме того, что мой предшественник в этом теле на нее подрачивал.

– Да много ты понимаешь в жизни вообще! – Алла вскочила на ноги и ринулась ко мне. Толкнула меня в грудь обеими ладонями. – Может быть, ты своим родителям дом в деревне ремонтировал? Или кооперативную квартиру сестре устроил? Осуждать он меня будет, щенок! Да на моей шее добрый десяток человек сидит, припеваючи!

– И это несомненно дает вам право грабить других людей, ага, – я осторожно поймал ее за запястья, чтобы она не затеяла лупить меня кулаками. Еще, блин, не хватало!

– Ваня! – прикрикнула Аня. – Я тебя не затем позвала, чтобы ты скандалил!

– Догадываюсь, – хмыкнул я. – Поссориться вы и без меня могли на отличненько.

– Он был здесь, – Аня сказала это одними губами. Но так, что я смог прочитать. А вот Алла стояла спиной. – Мне стало страшно, вдруг они вернутся. И бросать ее одну нельзя. Кого я еще могла позвать? Мишка не знает, а ты знаешь, но пока не разболтал. Надеюсь, и сейчас будешь помалкивать. Ты ведь будешь, да?

– Ты боишься, что они вернутся? – спросил я.

Продравшись через недомолвки, экивоки и периодически вспыхивающие пикировки между мной и Аллой, я сумел, наконец примерно понять, что произошло. Какой-то мужик заявился под видом покупателя, а когда Алла открыла дверь, в квартиру вломились двое. С шутками-прибаутками разнесли квартиру, выискивая тайники и захоронки. И саму Аллу немного побили, чтобы хотя бы намеками «тепло-холодно» подсказывала, где у нее спрятано все самое вкусное. Сначала Алла думала, что это просто ограбление, потому что всех троих впервые в жизни видела. Но потом, когда квартиру, наконец, выпотрошили, Аллу притащили на кухню и сели поговорить. И рассказали, что Алла-де слишком нечистоплотно работает. Берет товар на реализацию, а по ходу дела прихватывает всякие ценные вещи. И все бы ничего, но в последний раз она стырила уникальный антикварный перстень. Дорогой, конечно, но вещь памятная, надо бы вернуть. Алла клялась, что сроду ничего чужого не брала, тем более – этот перстень. И ничего такого у нее нет. Тогда троица сообщила, что не верит ни единому ее слову. Но готовы взять деньгами. А поскольку вещь была бесценная, то и платить она будет всю оставшуюся жизнь. По тысяче рублей каждый месяц. А прежде чем бежать в милицию, пусть подумает, на сколько лет ее саму упекут в тюрячку, как только любые опрошенные свидетели откроют рот.

Судя по многозначительным взглядам Ани, это было не все. Но сообщать мне подробности про загадочного «него» при Алле она явно не хотела.

Потом пришлось потратить некоторое время, чтобы навести хотя бы минимальный порядок. И в конце концов, Алла оставила нас, скрывшись за дверью в своей комнате.

– Рассказывай, – сказал я, усевшись на скрипучую раскладушку. – А то интрига начала затягиваться.

– Это был Прохор, – сказала девушка тихо.

– Это точно? – я посмотрел с недоверием. Понятия не имел, о чем она, но разговор надо было поддержать, чтобы вытянуть побольше информации. – Ты же говоришь, что не застала напавших.

– Это точно был он, я уверена, – Анна переплела пальцы. – Что вообще на тебя нашло? Зачем ты на нее так налетел? Ей и так плохо…

– Давай не будем сейчас спорить, ладно? – предложил я примирительно. – Прохор же в Москве, разве нет? Что у него за дела в Новокиневске?

– Ты заболел что ли? – Аня нахмурились.

Я смотрел на меняющиеся на ее подвижном лице эмоции. Недоверие, раздражение, гнев. Вот же, засада. И не скажешь ничего прямо. Придется врать изобретательно.

– Можно сказать и так, – хмыкнул я и скривил губы в горькой усмешке.

– Что ты имеешь в виду? – еще больше нахмурилась Аня.

– Понимаешь, тут такое дело… – я смущенно потупился. – Доктор сказал, что, видимо, от удара кое-какие вещи из моей памяти исчезли начисто. И память у меня сейчас похожа на рваное лоскутное одеяло. Тут помню, тут не помню, тут я рыбу заворачивал…