Горячее лето 42-го - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 8

Первой взорвалась «двойка». Словив несколько снарядов, пулеметы всех трех танков били по массе пехоты, не переставая, то, что попадаю и убиваю – видно, росли баллы и кредиты, а пушки работали по танкам. Я успел на БТ сбить гусеницу только одной «четверке», легких я тут не видел, «тройки», «четверки» и самоходки, как он вспыхнул, не прекращая стрелять, а потом и моему китайцу досталось. Хорошо хоть погиб не зря, успел поджечь две «четверки» и одну «тройку», еще две остановились подбитые, но не горели. Ремнабор я использовал, пожаротушение тоже, потому и смог столько уничтожить, пока танк буквально не развалило бронебойными снарядами. Прихватив аптечку, я выскользнул наружу и стал стрелять из автомата, спина горела, припекало, но уничтожил четырех немецких танкистов из ранее подбитых мной танков и, прыгнув в небольшой окоп, стал кататься, сбивая пламя, пока на меня мелкий боец не накинул шинель и не помог.

– Спасибо, – прохрипел я, осматриваясь.

Это оказалось пулеметное гнездо, три бойца лежали на дне, укрытые шинелью, явно мертвые, тут же «максим» стоял, и ряд винтовок к стенке прислонены, видимо пулеметного расчета, куда и входил этот боец. На вид пулемет целый, только щиток пулями побит.

– Что с пулеметом?

– Патронов нет, товарищ старший лейтенант.

– Патроны есть, ленты набивай.

Я купил в магазине шесть ящиков с патронами, специальными, пулеметными. Боец, а по виду он из Средней Азии, расширил глаза в изумлении, но тут же бросился ящики вскрывать. А я злой как черт, стал доставать танки, четыре, те же, что были уничтожены, параллельно модернизируя БТ и немца, а также японца. И бросал их в бой, их сжигали, а я бросал, от сотни немецких танков осталось уже восемьдесят машин, хотя это и не сильно помогло, немцы были уже вокруг нас, навалившись на позиции. А тут в наш окоп перекатом свалился комиссар, что меня сюда привел, увидев открытые ящики с противотанковыми гранатами, их я тоже достал, как и два ящика с коктейлями Молотова, и, схватив, стал кидать. Два танка поджег, остальные вне пределов броска. Однако это не все, он помог бойцу установить пулемет, тот вроде две ленты снарядил машинкой, и комиссар встал к пулемету. Он стал отстреливать пехоту, пока мои танки все так же продолжали появляться, уничтожать противника, укрываясь за остовами подбитых танков, что продлевало их жизнь. Фактически мы бились в окружении, как к нам скатилось еще два бойца, уставших, в рваной форме, окровавленных, я их еще не видел; они стали помогать держать оборону. Они раскидывали противотанковые гранаты. От них не только немцы страдали, но и мы. Слишком много тротила внутри было, контузии получили все, но бой продолжался. Что важно, я прикрывал медсанбат, к нему прорвалось четыре танка, однако я направил туда китайца, который, стреляя в корму, уже сам полыхал, но подбил и поджег все четыре немца.

Бой был тяжелейшим, мне казалось, шел несколько часов, но посмотрев на часы, понял, все это заняло едва ли сорок минут. Комиссар чудом выжил, он отвлекся от пулемета, схватил гранаты и стал кидать в две самоходки, что к нам приближались, гусеницы им сбил, однако выстрелом пушки пулемет с позиции сбило, изувечив его. Там погиб тот маленький узбек, он как раз перезаряжал пулемет, набив очередную ленту. Купив три фляги, я раздал их выжившим, и мы жадно пили такую вкусную воду. Посмотрев на комиссара, я хрипло сказал, причем громко, все страдали сильной глухотой:

– А ты мужик, комиссар, настоящий воин. Извини, был неправ. Думал, ты такой же горлопан, как и другие.

– А я такой и есть, – криво усмехаясь, смахивая текущую по лицу кровь, ответил он, поискав, нашел смятую фуражку с поломанным околышком и, водрузив на голову добавил: – Все мы в окопах воинами становимся.

– К бою, немцы снова атакуют! – скомандовал я. – Всего десять минут передышки дали. Сорок танков против нас, двенадцать самоходок и два десятка бронетранспортеров. Вот пехоты меньше. Чуть больше полка, хорошо мы их проредили.

В этот раз встречал я немцев с более серьезными силами. Теперь у меня танки не первого, второго или пятого уровня, прокачал за те сорок минут адского боя. Китайца до ИС-2 полностью модернизировал, начал копить на следующий танк. Советскую линейку, как и немецкую, до пятого уровня, шестой почти добил. А это Т-34 и VK 30.01P. Ну и японца прокачал до пятого уровня, но он еще проходит модернизацию, осталось ему поставить орудие пятого уровня. Больше я ничего не прокачивал, все четыре танка тут же стояли, урчали моторами, укрываясь за корпусами уже подбитых танков, и, как немцы снова появились, открыли огонь с дальних дистанций, выбивая танки, самоходки и пехоту.

Хрипло дыша, я встал. От окопа осталось одно название. С одной стороны завалилась на бок «тройка», я по ней больше не стрелял, а то сам тут испекусь, только экипаж перестрелял, что пытался вылезти. В этот раз бой шел едва ли полчаса. Немцы сдулись быстро, потеряв половину техники и солдат, и стали отступать под плотным прицельным огнем моих танков. Самоходки я уже выбил, так что проредил отступающих знатно, вернулось едва ли полтора десятка танков и батальон пехоты. Остальные так и остались лежать в этой низине, которую уже и не видно под плотным слоем дыма горевшей техники. Оборону я держал плотную. Не стоит думать, что я танки держал подле себя. Вовсе нет, раз я могу их контролировать на семьсот метров от себя в любую сторону, по сути, почти полтора километра, то как их мне уничтожали, так и гнал снова подальше, прицельно стреляя на ходу, и держал плотную оборону на этот километр. Особенно за медсанбатом присматривал, там уже почти четыре тысячи раненых скопилось, а как не вывозили, так и не вывозят. Не на чем. А ведь дивизию практически окружили. И девчата смело кидались под разрывы, подползая к позициям, осматривали убитых и раненых бойцов, волоком утаскивали найденных живых, но раненых бойцов, к медсанбату. Я как мог прикрывал самоотверженных девчат. Но семеро все же погибли. Из нашего окопа выжил только я, комиссар погиб, когда уполз проверять стрелковые ячейки. Там и встретил свою смерть, когда к нему ползли танки. А я не успел, японца у меня сожгли, а купив, погнал в ту сторону, но не успел. Один танк он подбил противотанковой гранатой (три с собой прихватил), потом взвод пехоты второй гранатой разметал и лег под гусеницы второго танка с третьей гранатой. Он уже был тяжело ранен и понимал, что умирает, вот и прихватил с собой врагов. Я плакал, когда за этим наблюдал. Сам я тоже и ранен был, и контужен, но успел забраться в ИС и подлечиться, так что физически чувствовал себя хорошо, даже отлично, вот только морально… Эти два часа полностью выпили мои силы.

Немцы откатились и пока замолкли, хотя нет, вот начала давать редкие залпы их артиллерия. Я-то думал, они молчат потому, что своих накрыть не хотят, а как объяснил пленный немецкий танкист, их просто только сейчас подтянули, и они на позициях встали. Авиация плотно задействована в другом месте, но скоро и до нас руки дойдут. Ну пусть попытаются, у меня в советском ИСе зенитный пулемет, я его уже раскрыл, хотя еще модернизировать нужно, только ходовую и движок купил, а также у китайца, у того открылся восьмой уровень, тоже зенитный пулемет был. Вообще да, усилил технику я неплохо, а именно, китаец восьмого уровня модели «110», купив ему ходовую. Советский ИС – тут ходовую и двигатель. У немца «Тигр», тут кроме ходовой и двигателя еще приобрел и пушку, но осталось башню купить и еще одно орудие, улучшенное, модели «ахт-ахт», на них баллов не хватило. Японец стал шестого уровня «0-I», тут приобрел ходовую, двигатель и пушку, но рацию еще не модернизировал. А нужно, я уже отметил, с хорошими рациями и управлять легче, и связь лучше.

Причем я тратил только те баллы, что зарабатывали сами танки. Личный счет не тратил, поэтому, когда немцы стали отходить, я отогнал прочь японца и немца, у них все равно зенитных средств не было, те самоликвидировались, и я стал своими баллами исследовать арты двух стран, США и Британии, смог раскрыть их аж до четвертого уровня, но на модернизацию баллов не хватило. Купил, а как только те появились, стал вести контрбатарейную стрельбу с немецкими батареями. И они раскрыли себя, когда открыли стрельбу. Так что немцы сосредоточили огонь на моих установках, игнорируя другие цели, а я сел на корму китайца и покатил к госпиталю. В госпитале чувствовалась безнадега и усталость. Когда мои танки подкатили, я посмотрел на военврача третьего ранга, тот стоял, шатаясь, в настолько окровавленном халате, что уже и не понять, что он когда-то был белым. Врач курил, наблюдая, как я подъезжаю. Спрыгнув с кормы, я подошел и сообщил: