Открывашка и война (СИ) - Смолин Павел - Страница 9

И скандинавка с неожиданной для дамы ее возраста энергией подскочила с дощечки и посеменила на восток — там, у нас «лагерь беженцев» в виде тысяч армейских палаток. Долго не простоит — недели три, и будет Санта-Моника еще краше прежней: как минимум, избы на берегу океана будут смотреться очень стильно!

Пробой для перемещений в Москву был выбран что надо: ведет прямо в подвал Министерства обороны. В нем нас — я, Тимофей, Сергей, Гриша — привычно встретили мужики с автоматами. Мы подняли руки — инструктаж на эту тему был — и один из солдат сходил до двери, открыв ее и доложив:

— Прибыли.

Я тем временем осматривался: до нас сюда заходил только жучок-разведчик, но военные не тратили время зря, освободив помещение от мебели — раньше здесь был кабинет какого-то секретного дядьки, раз в подвале сидел — и выстроив по центру бетонную баррикаду, за которой вояки и прятались.

А вот и Вольфович — в привычном костюме, с осунувшейся рожей — тоже мало спит — с решительностью в глазах и в сопровождении мужика в форме министра обороны и с напоминающим бульдога лицом под седой шевелюрой.

Последнего я видел впервые, но к такому положению дел я привык: в этом мире вообще много незнакомых лиц. А ведь не за горами большой визит в родной мир! Попытавшись представить, как соотечественники Земли-3 отреагируют на «воскрешение» Жириновского, я подавил смешок и пожал протянутую министром руку.

— Рохлин, Лев Яковлевич, — представился он. — Министр обороны.

— Андрей. Очень хочу помочь Родине победить, — представился я в ответ.

— Это правильно! — с улыбкой хлопнул он меня по плечу. — Идем!

Энергично повернувшись, он вывел нас в коридор.

— У вас тут военное положение? — спросил я.

— И я в нем председатель Комитета, — подтвердил Жириновский. — Считай — диктатор! — весело мне подмигнул.

— Демократия хороша для мирных времен, — добавил Рохлин. — Когда народу объяснять нужно, почему они в нищете живут, а верхушка — как сыр в масле катается. Большую войну демократия выиграть не может — слишком много совещаний проводить приходится на каждый «пук».

— А товарищ министр знает про наш большой секрет? — спросил я.

— Смотри какой! — изобразил восхищение Жириновский. — Я ко Льву Яковлевичу самому первому пошел.

— Эту карту разыгрывать пока нельзя, — покачал головой министр. — Пока — это просто очередная война. Да, таких давным-давно не было, но никто не удивился — агрессивный империализм япошек ненасытен. Америка за нас, индусы готовятся второй фронт открывать — у них население большое, а земли — мало. Европа колеблется — мы их за яйца держим, полезут — кран на трубе перекроем. Пути назад не останется — либо до победного воевать, либо экономический кризис такой, какого с первого пришествия жуков не было. И общество там специфическое: пока жизнь жирная, народ строем ходит, Папе кланяется. Кризис это дело поправит — как думаешь, о чем думает легитимный открывашка, глядя как оборотня на костре сжигают?

— «Кто следующий»? — предположил я.

— Умного сыночка бог послал, — одобрил Вольфович.

— Правильно, — одобрил Рохлин. — Вплоть до восстания правильно.

— Генерал Лебедь обещал поделиться гонораром за несовершенное предательство, — напомнил я.

— А уже поделился, — ответил Жириновский, достал из внутреннего кармана бумажник, оттуда — банковскую карту. — Владей. Сорок семь миллионов рублей — треть, если по действующему курсу.

— Спасибо, — поблагодарил я, убрав карточку в карман.

Пригодится.

— Жадный? — кивнул на меня Рохлин.

— Жить спокойно хочет, — ответил Владимир Вольфович. — И осознает собственную важность.

— Хочу, чтобы человечество во всех реальностях соединилось в одно большое и перестало страдать фигней, — уточнил я. — Здесь, на Земле-1, хоть понятно всё, а у нас такое чувство, что Запад обезумел, Холодную войну воскрешает.

— Что такое «холодная война»? — спросил Рохлин.

Я коротко объяснил и добавил вопрос:

— А вам, как министру обороны, не жалко мир объединять? Такая большая армия будет не нужна.

— Думает, что я тут ради своего кармана жопу рву, — хмыкнув, пожаловался на меня Жириновскому Рохлин.

— Переживает просто, — пожал плечами Владимир Вольфович и успокоил меня. — Не боись, в космосе-то поди врагов не меньше, чем здесь будет, армия всяко пригодится. Сейчас этот мир завоюем, королеве поможем, с твоими договоримся и начнем модернизацию и перевооружение. Это — дело долгое, ВПК простаивать не даст. А там и жратву жучиную завезем, будем строить до зубов вооруженное общество всеобщего процветания. Ты молодой, у тебя максимализм юношеский в голове играет, но быть богатым и сытым может себе позволить только тот, кто способен это защитить.

— Предлагаю название: Великий Империум Человечества, — не утерпел я.

— Как-то не по-нашему, — поморщился Жириновский. — Короноваться в Императоры я не прочь, но иностранцы будут роптать. Вот оно что! — погрозил мне пальцем. — В цесаревичи пробраться собрался!

А ведь это неплохая идея! В самом деле — чего я зациклился на обычной, так сказать, жизни? С такими связями и такими темпами я вполне могу забраться и повыше!

— Собра-а-ался, — удовлетворенно прочитал выражение моего лица Владимир Вольфович. — Нет, короноваться нельзя. Нужно Мировой Совет собирать — человек пять, с кворумом в тройку.

— Если больше — скорость реагирования на вызовы упадет, — согласился Рохлин.

— А от подковерной возни нас защитит полномочный представитель от жучиной стороны, вроде такого, — указал Вольфович на Гришу.

— Королева не станет вмешиваться в человеческую политику до тех пор, пока человечество не представляет для нее угрозы, — прокомментировал жук-дипломат.

— Вот им — просто, — пустился в размышления Жириновский. — Улей, мать его! Единый организм! Вот мы сейчас типа с ребенком разговариваем, а на самом деле — с самой Сеннит. Аж 0.000001% мощностей ее супермозга на нас выделила. Это — не раса, Лёва, а одна непредставимая убогими нами сущность. Повезло нам невероятно — с креативом у Сеннит проблемы, абстрактное мышление только на войну и экспансию заточено, вот нас и копирует на качественно новом уровне. Сейчас текучку разберем, на ее планету тебя свожу, охренеешь: все как у нас! Жуки-фермеры, жуки-агрономы, жуки-коровы, жук-сеятель-удобритель-уборщик. И это нам еще промышленность не показывали. Секретная группа в подвале Академии Наук сидит, без права сношений с внешним миром, каталог того, что у королевы купить можно по буковкам разбирают. Докладывали — плачут, последние волосенки с плешей выдирают, настолько мы отсталые.

— Догоним! — выразил уверенность в человеческом потенциале Рохлин.

— «Догонять» не надо, надо крепить сотрудничество к обоюдной выгоде, — отмахнулся Жириновский.

За разговором мы успели пройти парочкой коридоров, потом — спуститься в лифте на минус шестой этаж — интересно, в моем мире под Министерством такие же катакомбы? — миновать пяток бронедверей с цифровыми замками, и, наконец, добрались до двустворчатой двери с табличкой «оперативный штаб».

Вот здесь я понял, что именно имел ввиду Тимофей, когда говорил, что «настоящей техники» этого мира я не видел. В огромном помещении сидело несколько десятков человек в армейской форме. Большая часть — за компьютерами с большими, плоскими мониторами. Всю стену напротив двери занимал экран, разбитый на восемь секторов — все показывают участки карты, по которым двигаются красные и зеленые объекты. Понять нетрудно — трансляция ситуации на поле боя в реальном времени.

Перед экраном, за круглым столом, за ноутбуками, в наушниках с микрофонами, сидели пожилые дядьки с очень большими звездами на погонах. Не молчат — отдают приказы. Наше появление не вызвало никакой реакции — война идет, нельзя отвлекаться.

По проходу, минуя мужиков за компьютерами, мы дошли до экрана на стене. Министр коснулся правого нижнего угла, вылезла цифровая панель, он набил код, и картинка сменилась — подмяв под себя «сектора», нашему взгляду предстала карта юго-восточной карты Дальнего Востока. Наши, конечно, обозначены красным. Япошки — зеленым.