Королевская кровь-12. Часть 2 (СИ) - Котова Ирина Владимировна - Страница 1

Наши души — большая гагара,

Лети, гагара, ввысь, под самое небо,

Лети, гагара, под стопу к Триединому,

Посмотри вниз, посмотри вперед,

На Ньо́рдхельме, самом северном полуострове Бермонта и материка Рика, уж двенадцатый день шло Большое Камлание. Место ритуала было видно издалека по вихрю необычайно яркого полярного сияния, поднимающегося до стратосферы всполохами зеленого, розового и голубого.

Но не только это было необычным.

Тундра, обычно покрытая снегом до конца мая, раскрасилась пятнами лишайников, белыми цветами багульника, морошки и голубики, зеленью карликовых берез, сосен и ив. Северные лисицы, олени, лемминги и песцы, ошеломленные внезапным изобилием, паслись, охотились и тучнели на глазах. Полярные совы и куропатки вили гнезда, а на берегу, от которого вдруг отступил большой лед Северного океана, возлежали тюлени и морские львы, лениво шевеля хвостами под вибрирующий, разносящийся на десятки километров звук больших барабанов, звон колокольчиков с одежд и гортанное пение.

Будут ли наши дети здоровы,

Будет ли родить наша земля,

Так же ласкова будет ли мать-вода,

Сможем ли мы дышать воздухом нашего мира,

Что несет нам здоровье и удачу,

Не потухнет ли огонь наш,

Вернется ли смерть к нам,

Чтобы проще было равновесию мира,

Чтобы всем вещам был свой порядок.

По кругу были сложены шестьдесят огромных костров, в которых резвились огнедухи, выглядевшие здесь, на севере, золотыми лисицами с множеством хвостов. Равновесники, привлеченные ритуалом, расползались под ногами шаманов упругим ковром из вьюнков, а большие медведи-варронты, покрытые белым лишайником, и огромные, размером с листолет, духи воздуха, вскормленные на неукротимых стылых ветрах и принимавшие здесь облик пушистых полярных сов, приносили для костров валежник. То и дело в море прыгали полупрозрачные косатки, глядя на танец почти тысячи шаманов, пришедших сюда со всех кочевий северной и степной Туры, а самые любопытные отращивали себе крылья и зависали у ритуального круга, и их водяная поверхность подрагивала от вибраций.

Дни сменялись короткими, на пару часов, полярными ночами — порой духов смерти, которые здесь выглядели как призрачные серые вороны со светящимися зеленым глазами и медленно кружили над кострами, дразня огнедухов. Солнце, не успев спрятаться за горизонт, снова поднималось над ним, и продолжалась совместная пляска людей и духов, привлеченных мощью обряда, которого доселе не бывало, и вливающих в него и свои силы.

Когда спустишься вниз, гагара,

Скажи, откуда ждать беды,

Скажи, когда ждать беды,

Скажи, как спастись от беды…

Много, много шаманов пришли на Большое Камлание, и в круг у костров они вступали по очереди — когда одни падали без сил, на их место вставали другие, которые до этого спали в чумах, восстанавливая силы, и готовили на кострах хо́ску — напиток из меда, трав, ягод и оленьего молока, чтобы все, и молодые, и старые, смогли дотанцевать до конца обряда.

На двенадцатую полночь полярное сияние полыхнуло и растворилось, позволяя всем, кто замер сейчас, глядя сквозь прорези духовых масок наверх, в наступившей оглушительной тишине прозреть сквозь время.

И увидела коллективная душа, собели́та, как восходит над океаном солнце и замирает там последним рассветом. Увидела застывшие над миром полупрозрачные фигуры Великих стихий, склонившихся в ожидании над Турой. И пять золотистых канатов, уносящихся от Туры в бесконечность космоса узрела, и зарождающийся шестой.

А затем — как крутятся над Турой светлые и черные вихри, уничтожая все на своем пути, такие огромные, что люди — песчинки у их подножия, крохотные пташки с жаркими душами. И спасения нет нигде, кроме как под землей, в небесах, если ты ловок — или там, где теплым огнем светит благодать Триединого.

Мелькнуло это видение — и погасло вместе с вихрем сияния и жаркими кострами. И тогда шаманы залечили раны на земле, оставшиеся от костров, оседлали духов: кто водных, чтобы на их спинах доплыть до поселений вдоль океана, кто воздушных, чтобы успеть вглубь материка, — и понеслись во все стороны.

Шестое мая, 5.00 утра, Бермонт, Ренсинфорс

1.00 по Иоаннесбургу

Полина

Ее величество Полина-Иоанна ворочалась в большой постели, пытаясь заснуть до оборота. Но сон не шел.

— Наверное, я уже выспалась на всю жизнь, — проворчала она в темноту, кидая украдкой взгляд за окно, где уже давненько светало. Может, полетать минут пятнадцать, раз все равно не спится?

Но нет, не дай боги, потеряет счет времени и шлепнется вниз медведицей. Да и сил нет. Пусть сон не идет, зато сейчас она может побыть наедине с собой, позволив мыслям течь лениво и без принуждения.

Уж больше недели, с той поры, как Игорь Иванович вколол свою последнюю иглу, Полина проводила в облике человека восемнадцать из двадцати четырех часов в сутках, и в сон в облике медведицы проваливалась до полудня аккурат в шесть утра, когда иные подданные уже вставали.

— Или на пробежку? — прошептала она вслух. — Хотя что там за эти полчаса побегаешь, только разогреться…

Слабость, сопровождавшая ее со времен Солнечного моста, почти отступила, дел было много и в отделе госбезопасности, где она стажировалась, и в создании женских отрядов самообороны из дочерей линдморов и простых бермонток, и в работе с беженцами.

С тех пор, как она отправила баронам гор грамоты с проектами приказов о поступлении женщин на военную службу и на учебу в высшие магические университеты, прошло две недели. И это были очень насыщенные недели, потому что пришлось срочно организовывать комитет, занявшийся женской мобилизацией и контролировать его работу, открывать по городу и стране десятки мобилизационных пунктов, а также искать военных, способных перешагнуть через предубеждения, отсортировать девушек по умению управляться с холодным и огнестрельным оружием, начать обучать их и сразу отправлять в помощь патрульным.

В столицу стали прибывать десятками и сотнями простые и медвежьи девы с земель всех бермонтских кланов, а в мобилизационных пунктах встали очереди из девушек и женщин, желающих поработать в дружинах, выучиться на регулировщиц и патрульных. Пришлось решать вопросы с их размещением — благо, в Ренсинфорсе сейчас было множество опустевших казарм, — с питанием, с формой, ибо маломерных среди берманов не бывало. Спасало то, что почти все женщины Бермонта хорошо управлялись и с иглой, и со швейными машинками, и могли подогнать форму себе по фигуре.

Гвардейский полк замка Бермонт тоже пополнился рекрутками, но очень титулованными — по совету леди Редьялы.

— Раз Ровент решил прислать тебе младшую дочь, — сказала она, — то и остальные линдморы поступят так же, дабы не ронять свою честь. Окажи им уважение, прими девушек в гвардейские рекруты. Так и ты сможешь проходить с ними построения и часть службы, и они будут под твоим началом. Дашь им сержантские звания, а офицерские получат после обучения.

— Мне, если честно, и фрейлин многовато, — вздохнула Полина, но, понимая разумность совета, выпустила указ о формировании женского гвардейского полка, с условием, что в него войдут не только берманки, но и обычные девушки, показавшие отличные результаты по физической форме и обращению с холодным и огнестрельным оружием. И теперь по четыре часа вечерами, после посещения мероприятий в столице, после стажировки в отделе госбезопасности, она занималась с гвардейским полком. И думала о том, что неплохо бы было найти такую, как Люджина Дробжек на офицерскую должность. Потому что по лицу Хиля Свенсена, когда он глядел на рекруток, было понятно, что он испытывает очень сложные чувства. Как и по лицам других берманов.