Королевская кровь-12. Часть 2 (СИ) - Котова Ирина Владимировна - Страница 27

— Не бойтесь, уважаемая, — вежливо обратился Ситников к медсестре, пытаясь сгладить первое впечатление, — я ищу Светлану, это жена Владыки Четери, моя двоюродная сестра. Вы не знаете, где она?

Медсестра хмурила брови, прислушиваясь — он говорил на рудложском, и пришлось медленно повторить несколько раз, чтобы она закивала и ушла куда-то вглубь коридора, к лестнице.

Когда Матвей увидел Ивана Ильича, в шапочке, в белом халате и бахилах, спешащего вниз, у него чуть отлегло от сердца. Отец Светы остановился в стерильной зоне за красной линией, лицо его было тревожным.

— Матвей, и Света, и Тамара здесь, — обошелся он без предисловий, — дочь рожает, ее сейчас не переместить. Вот-вот должна, вот-вот… как же мы так попали, — и он нервно посмотрел на оплетенное окно.

— Так рано же вроде рожать, дядя Ваня? — сообразил Ситников.

— Вот то-то и оно, — тяжело вздохнул Иван Ильич. — Рано, рано.

— Тогда я подожду, пока ребенок родится, и выведу вас в Рудлог, — пообещал Матвей, и Иван Ильич, просветлев лицом, кивнул. — Дядь Ваня, а мама с Машкой где?

— Улетели на драконе куда-то в пригород Тафии, — проговорил Иван Ильич расстроенно. — Эх, пришел бы ты парой часов раньше, сынок…

Матвей не стал говорить, что пару часов назад он еще спал в выгоревшем состоянии — у дяди Вани и так было достаточно повода для тревоги. При мысли о маме и сестренке сердце забилось сильнее — пусть они в пригороде, но тоже под ударом: Матвею ли не знать, как быстро могут передвигаться отряды иномирян. Вывести бы своих прямо сейчас, пока Света рожает, но осилит ли он прыжок сначала до мамы, затем с ними — в Рудлог, а потом обратно в роддом и снова в Рудлог? Очень вряд ли — переход сюда и так выжрал чуть ли не треть обретенного резерва.

— Тогда… тогда я подожду, — сказал он, пытаясь соображать быстрее, — пока Света родит, перенесу вас с ребенком к маме, а затем всех вместе — в Рудлог.

Снаружи снова раздался отдаленный визг инсектоидов, женщины заохали, заплакали. Мужчины обернулись к оплетенным терновником окнам. Иван Ильич тяжело вздохнул.

— А как же все эти люди? — спросил он шепотом, показывая взглядом на рожениц, ждущих оформления. Одну из них, постанывающую, пожилая акушерка уже уводила на санобработку.

— Я не смогу вывести всех, — с сухим горлом ответил Матвей. — А к вечеру мне нужно быть в Рудлоге, от этого зависит судьба мира, дядь Вань. Простите. Пока я здесь, я сделаю все, что могу, чтобы защитить здание.

Иван Ильич кивнул в знак понимания.

— Но на всякий случай, узнайте, сколько здесь всего людей, — попросил Матвей тяжело. — Прежде всего я должен вывести вас, но я подумаю, что можно сделать, дядь Вань. Хотя бы сейчас поставлю над роддомом щит и замкну его на какой-нибудь амулет, отдам медсестре, чтобы она могла пропускать людей внутрь, если сюда еще кто-то придет за помощью. Этот щит защитит их хоть какое-то время, за которое, как я надеюсь, их успеют вывезти.

Вей Ши

8 утра по Менисею, 9 в Тафии

После разговора с отцом Вей Ши заснул крепчайшим сном — целебным, светлым, без тревог и предчувствий, и сны его были напоены солнцем и счастьем, как в детстве. Словно не было войны и не нависла над Турой угроза исчезновения.

Во снах он был тигром, бежал по джунглям солнечным днем, охотился и валялся на душистой траве. Он был ребенком, и с лодки, застывшей на озере среди лотосов, ловил с дедом серебристую форель. Они оба были одеты в широкие красные шляпы и рыбацкие костюмы.

— Ты был совсем малышом, когда я стал брать тебя на рыбалку, помнишь? — говорил дед, и Вей улыбался в ответ: помню.

Он был юным принцем, у которого едва-едва начал ломаться голос, и выводил кончиком клинка на белом песке иероглифы «честь», «великодушие» и «почтение», а затем мама в простом платье обнимала его ласково-ласково, целовала в щеки и шептала:

— Какой же ты у меня красивый, тигренок, какой сладкий, словно мед из вишневого цветка. Как же я тебя люблю!

И он со всей силы обнимал ее в ответ, и в душе царило блаженство. Только сердце отчего-то сжималось.

Он был мужчиной и танцевал на каком-то народном празднике, прыгал через длинную сайо — скакалку, взмывая в воздух, как журавль, и давалось ему это легко и весело, и ничего не имело значения. Маленькая девочка Рудлог смотрела на него, смеялась как колокольчик и хлопала в ладоши. И его она совсем не смущала и не раздражала.

Он переплывал широкие реки, он перескакивал с одной горной вершины на другую, он нырял на дно морей и поднимался в воздух, и стихия гармонии, полученная от дружеского общения с отцом, усиленная его собственным усилением, залечивала его душевные раны и наполняла телесной силой.

А в конце Вей снова очутился на полянке в ментальной лакуне с ручейком. И девочка — Кейя теребила ему шерсть, что-то рассказывая свое, что он совсем не запомнил. А затем спросила смущенно и осторожно:

— А что ты сделал своей маме, Вей Ши?

Голос он ее слышал сквозь сон, будто наблюдал сам за собой со стороны. И только потому не зарычал.

«Все-таки подслушивала?»

— Я нечаянно услышала! — раздалось далекое эхо ее возмущенных оправданий. — Я не специально! Мне вообще про старшую сестру снилось, что я ей волосы прислать должна! Я вообще просыпалась уже и на грани сна и яви услышала ваши голоса!

«В любом случае это не твое дело», — с раздраженной досадой подумал он.

— Да, — согласилась она, начиная медленно исчезать. — Но знаешь, что бы ни было… хорошо, что мама у тебя есть.

Проснулся он в восемь по часовому поясу Менисея, настолько отдохнувшим, насколько давно себя не чувствовал — и сразу ощутил, как просели по сравнению со вчерашним вечером стихии, насколько они сейчас слабее и разбалансированней. В Тафии на этот момент было девять утра.

Вей переоделся в свежую военную форму, принесенную ему приставленным адъютантом и принял уважительное приглашение генерала Хэ Оня разделить с ним завтрак, пока гвардейцы и боевые маги готовятся к выступлению.

Генерал во время трапезы рассказал о срочной информации, полученной поутру из Пьентана: множество шаманов с Большого Камлания разлетелись по побережью из Бермонта, и отовсюду с северных городков, и из самого Ренсинфорса в столицу звонили и слали радиограммы, что вот-вот спустится на Туру тьма, и что нужно срочно всем людям прятаться под землю, в воздух или под защиту Триединого. Точного срока не давал никто, но сходились, что случится это в ближайшие два-три дня, и что людям при малейшей опасности нужно спасаться. А лучше сразу собрать припасы и уйти прямо сейчас.

— Куда пойдет армия? — спросил Вей.

— Сейчас двинемся в Менисей, он опустел, спустимся в подвалы там, — тяжело ответил Хэ Онь. — А тем, кто останется на охране перехода, уже приказано окапываться.

Наследник кивнул, думая о том, что в Тафии для его отряда, если понадобится, найдется достаточно погребов. А генерал продолжил разговор — доложил, что в Тафию с принцем пойдет несколько сотен человек, из них всего семьдесят магов и тридцать пять усиленных Хань Ши гвардейцев. Вей Ши, услышав цифру, склонил голову. Столько их осталось из гвардейской сотни. Остальные либо погибли, либо были слишком тяжело ранены, чтобы даже с помощью подселенного духа и виталистов излечиться за ночь.

За завтраком же, через полчаса после пробуждения, Вей Ши с удивлением и тревогой ощутил слабую волну ослабевания стихий, прокатившуюся с запада. Ветер затрепал тканью палатки, в которой проходил завтрак, а мир словно стал тусклее. Вей представил себе, каким сумрачным и блеклым будет мир без стихий, и содрогнулся.

Сколько еще смогут продержаться стихии перед падением, до того, как Тура станет миром без магии, миром, в котором долго еще будут идти катаклизмы, пока неразумная природа сбалансирует сама себя? День? Два?

Нужно было торопиться.