Не грози Дубровскому! Том VII (СИ) - Панарин Антон - Страница 5

— Ого! Предлагаешь поймать Богдана и упечь за решетку? — Усмехнулся я.

— Идея хорошая, но я не об этом. Так уж вышло, что в нашей тюрьме сидит твой дядя… — Миша замолчал и в воздухе повисла пауза.

Эмм. Что? Мой дядя? Я был уверен, что все без исключения Дубровские были убиты. Это что же получается? У меня есть дядя? Родной мать его дядя? Проклятье. А как с ним общаться? Если я правильно понимаю, то это тот самый дядя, владеющий магией природы. Правда это всё что я о нём знаю.

Да какая к чёрту разница⁈ Род Дубровских отныне лежит не только на моих плечах! Вот это новости! Родной человек нашелся!

— Миша, твою за ногу! Ты чего замолчал⁈ Вызывай машину, едем срочно освобождать его! — Выпалил я с радостной улыбкой заключив Картаполова в объятия.

— Нет нужды куда-то ехать. Мои люди уже освободили его. Твой дядя в моём поместье. Жизни его ничего не угрожает, но есть нюанс… — Михаил снова замялся заставив меня нервничать.

— Чего шушукаетесь? — Спросил Львов обрушив на наши плечи свои лапища.

— Оказывается у меня есть дядя. И он жив. — Озадаченно сказал я, смотря на скорбное лицо Картаполова.

— Ого! Так это же отлично! Зови и его в кабак! Отметим, считай два радостных события за один день. — Сказал Львов и посмотрев на Картаполова тоже помрачнел. — Всё не просто, да?

— К сожалению да. — Констатировал Миша.

— Ребята! Простите, но на сегодня праздник отменяется. Отметим в другой день. Всех соберу в моём особняке. У меня появились неотложные дела. — Извинился я и услышал разочарованные вздохи.

— Дубровский, ну какие могут быть дела? Ты только из тюрьмы вышел… — Печально сказал Оболенский.

— Гриш, дела рода, превыше пьянок. Сам понимаешь.

— Да понимаю, понимаю. Тогда на твою попойку я приведу девчонок и это не обсуждается. — Безапелляционно сказал Гриша и улыбнулся.

— Договорились.

— Не знаете зачем ему девчонки, если он не отходит от Кошкиной? — Спросил Львов.

— Видимо хочет чувствовать, что в любой момент может воспользоваться мнимой свободой. — Хмыкнул я.

— Вольный охотник, вольный стрелок, улёгся прямо у стройных ног. — Задумчиво сказал Картаполов.

— Миша, ты, конечно, поэт тот ещё, но что насчёт моего родича? — Вернул я Картаполова к самой важной теме.

— Ах, да. Прости. Машина внизу. Можем выезжать.

— Я с вами. — Отозвался Лев.

— Если я скажу нет, то ты ведь всё равно поедешь? — Спросил я.

— Само собой. Познакомиться с выжившим родственником моего друга, это святое дело! Ты то всю мою родню знаешь, а я твою нет.

— Дурак. — Усмехнулся я. — Ты и есть моя родня.

— Да иди ты. — Дрогнувшим голосом сказал Лев, мои слова его явно растрогали.

Спустившись вниз, мы сели в чёрный автомобиль и двинули по просторным улицам Иркутска. Я мог открыть портал в Ангарск и уже через полчаса мы бы были в особняке Картаполова, но спешить не хотелось. Напала какая-то задумчивость, ведь я совершенно не понимал, как дальше будет строиться моя жизнь.

— Миш, а сколько времени он просидел в вашей тюрьме?

— Согласно бумагам около трёх лет. — Извиняющимся тоном сказал Картаполов.

— Посмотри на меня. — Сказал я, видя, что Миша прячет взгляд. Робко он заглянул мне в глаза. — Ты ни в чём не виноват. Твой род не виноват. Всё это сделал твой отец. Он мёртв и к нему у меня больше нет претензий. Всё это в прошлом. А ты мой друг. И это не изменится.

Ну вот. Ещё один растроганный. Видимо у Миши внутри скопилось не слабое напряжение, так как он всхлипнул и заплакал навзрыд. Пришлось его успокаивать.

— Я боялся, что ты меня не простишь… — Вздрогнул Картаполов.

— А ты тут причём? Ты только начал перенимать дела отца, а дядя в тюрьме уже три года, это не твоих рук дело. Всё хорошо. Успокаивайся.

Три года в тюрьме… Полагаю тюрьмы в Сибирских рудниках, это то ещё испытание. Холодина, сырость, хреновая кормёжка, побои. И как он смог выжить? Да уж. Мой дядя кремень! Интересно какой он? Судя по длительности заключения, он должен был сильно поменяться и стать измученным и серьёзным. А каким он был в молодости?

Вопросы кружились в голове сменяя друг друга. И ни на один из них у меня не было ответа. Кстати, забавно получается. Если это тот дядя, о котором я думаю, то в бумагах моего отца было написано, что Картаполов его убил. Как же его звали? Вроде бы Тихон Тихонович Продубровский? Выходит, он не умер, а был пленён? Или это не тот дядя?

Мои мысли прервала машина, остановившаяся у порога в особняк Картаполовых. Двери открылись, и мы выбрались наружу. Солнышко светит, птички поют, лёгкий ветерок морозит лицо.

Осмотревшись, я заметил, что правое крыло особняка Михаила уже отремонтировано. Нападение Богомолова было так давно, что я о нём уже успел позабыть. Если бы не подпалины, оставленные на камне особняка, то я бы усомнился в том было ли это на самом деле или просто приснилось.

— Прошу за мной. Твой дядя размещён в моём кабинете. — Сказал Михаил и первым вошел в особняк.

Мы поднялись на пару этажей вверх, и проходя мимо оранжереи я улыбнулся.

— Миша, помнишь в окно оранжереи влетела птица? Тебе тогда ещё отрезало мочку уха. — Сказал я и Картаполов тут же схватился за ухо, на котором осталась тонкая полоска шрама.

— Это был Клювик? — Спросил Миша.

— Ты догадался? — Удивился я.

— Пару месяцев назад, когда увидел твоего коршуна поближе, то всё понял.

— Да, не с того у нас началось общение. — Задумчиво протянул я.

— Мне нужна была порка, чтобы прийти в себя. Спасибо, что вернул мне мою жизнь. Потому что я жил жизнью, которую мне навязал отец. — С болью сказал Миша и остановился. — Мы пришли.

Он указал на кабинет и толкнул дверь.

Войдя в кабинет Михаила, я увидел прямоугольный кусок плоти, из которого торчала голова. Мужчина лежал на диване и смотрел в потолок. Чёрные волосы, подёрнутые сединой. Лицо, изрытое глубокими морщинами. Он лежал и насвистывал под нос какую-то мелодию. Как только дядя заметил меня, то тут же радостно выкрикнул:

— Племяш! Сколько лет, сколько зим⁈ — На лице мужчины расцвела счастливая улыбка, а вот я, смотря на него не спешил улыбаться.

Нюанс, про который говорил Картаполов, вышел больно шокирующий. Пройдя вглубь кабинета, я сел на край дивана и спросил.

— Тихон Тихонович, как вы…? — Я посмотрел на место, где должны были быть руки.

— А ты про это? — Усмехнулся он. — Ничего страшного. Сдал их в химчистку вместе с ногами. Скоро должны вернуть.

Услышав такой первостатейный бред, я не смог сдержаться и расхохотался. Дядя поддержал мой смех, а вот друзья смотрели на нас как на придурков.

— Племяш. Мы ж родные, давай на ты. Козе в трещину эти формальности. — Улыбаясь сказал Тихонович.

— Смотрю ты в бодром расположении духа.

— Ну а как иначе? Ещё день назад я сидел в тюрьме Картаполовых, а нынче лежу на диване моего покойного врага. Ха! Вот так хохма. Я до сих пор жив, а он нет! — Радостно выпалил Тихон и замявшись посмотрел на Картаполова. — Михаил, ничего личного.

— Да ничего страшного. Отец был тем ещё чудовищем. — Отозвался Михаил и потянул на себя дверь. — Вижу вам нужно многое обсудить. Не будем мешать.

Дверь захлопнулась, оставив нас наедине.

— Михаил мне всё рассказал. Даже удивительно что Картаполовы пытавшиеся нас уничтожить, теперь служат Дубровским. Жизнь воистину полна чудес. — Сказал дядя и посмотрел на столик, стоящий у изголовья дивана. — Если не трудно, пододвинь вон тот бокальчик.

Я придвинул к Тихону чашу, покрывшуюся испариной к дяде. Из чаши торчала трубочка. По аромату содержимого я сразу же узнал коньяк, сделанный Вадимом.

— Кстати этот коньяк сделал мой человек. — Заметил я, когда дядя зажмурился от удовольствия потягивая ледяной алкоголь.

— Даже так⁈ Приятно удивлён. Если я тебе наскучу, то можешь утопить меня в бочке с коньяком. Лучшей смерти и представить нельзя. — Ухмыльнулся он.