Кровь на воздух (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич - Страница 14

ИИ в этой схеме обеспечивают для «балласта» виртуальную реальность, потому что без неё быстро наступает «когнитивное выгорание» — мозг отучается от восприятия обычной жизни и становится сетевым процессором. Но даже с виртом у них предельный режим девяносто дней в капсуле, тридцать дней реабилитации. Три месяца виртуального счастья, месяц реального безделья. Зато работать не надо, и тела стареют в три раза медленнее, метаболизм-то снижен. Не нравится такая жизнь? Иди в космики. «Парадигма Экспансии» — единственная альтернатива обществу виртуальной передержки с тех пор, как ИИ заменили людей во всех непроизводственных областях.

В корабельных капсулах пассажиры тоже подключены к вычислительной сети, становясь частью корабельного компьютера, но нагрузки ерундовые, корабль в основном летит сам. Подключать ИИ к ним просто нет смысла, полёты не такие долгие, чтобы успело развиться «когнитивное выгорание».

В общем, мой срок пребывания в капсуле тянет на попытку убийства. И если бы меня что-то не разбудило (воображаемая Катерина?), то я бы одной амнезией не отделался. Кстати, команда на экстренное открытие даётся физически, кнопкой на корпусе. Большая такая круглая кнопка, скрытая за откидным стеклом, чтобы никто не нажал случайно. А это значит, что в тот момент на корабле был кто-то, оборудованный как минимум одним пальцем. И ещё — что ИИ мне врёт. Даже для воображаемого собеседника это не очень красивый поступок.

Ожидалось, что искусственный интеллект освободит людей от ручного труда, оставив им творчество, но вышло ровно наоборот. Творчество ИИ даётся куда лучше, чем людям, а вот канализацию, к примеру, прочистить — не, тут у него лапки. Засада в том, что к моменту появления ИИ процентов семьдесят, а то и больше, населения было занято в так называемой «непроизводственной» сфере. То есть в основном развлекали друг дружку, продавали сами себе всякое, оказывали разнообразные услуги, а если и были связаны с реальной деятельностью, то косвенно, через дизайн, маркетинг и финансовое обслуживание. Всё это в одночасье забрал себе ИИ, потому что одна мощная многопоточная нейросеть может заменить всех блогеров разом, при этом останется достаточно ресурсов, чтобы сочинять книжки, генерировать сериалы, подсчитывать бухгалтерию и выдавать сто тысяч дизайнерских идей в секунду. А вот к станкам и штурвалам встать ИИ не спешил. Ставить-то их ставили, разумеется, но оказалось, что они для этого «слишком творческие». Их способ, условно говоря, «мышления» слишком сильно отличается от человеческого, представляя собой ту самую «управляемую галлюцинацию». Это прекрасно работает в творческой сфере, но для сборочного манипулятора на конвейере хочется какого-то более адекватного восприятия реальности. Сначала казалось, что это неплохой баланс: люди работают в реальном секторе, ИИ их обслуживает и развлекает. Но стало понятно, что реальному сектору люди тоже не очень-то нужны: их без всякого ИИ потеснили обычные алгоритмические компьютеры, напрочь лишённые фантазии, но зато чётко делающие то, на что запрограммированы. «Сверху», со стороны условной «умной занятости», людей припёрли ИИ, а снизу, в секторе условного «ручного труда», поджала автоматизация. На первый взгляд, осталось немало трудовых ниш, куда ни те, ни те не пролезли — да хоть те же трубы от говна чистить, — но тут сработал ещё один фактор: сжатие реального сектора. Производство упало за плинтус, потому что если у вас восемьдесят процентов населения ничем не занято, то и покупать произведённое тупо некому. На кой чёрт производить миллионы машин, если ни у кого нет денег, чтобы их купить? Сбыт сдох, завод закрылся, те, кто на нём работал, пополнили ряды «балласта», покупателей стало ещё меньше, закрывается следующий завод… В эту воронку положительной обратной связи экономику затянуло так быстро, что никто даже охнуть не успел. Население поделилось по принципу «десять на девяносто» — десять процентов работающих содержат девяносто тех, кто на пособии. Первым обидно, вторым скучно. Но капсулы спасли ситуацию — «соцбалласт» стал предельно дёшев в содержании. Активная же часть населения породила «Идеологию Утилитаризма» и «Парадигму Экспансии», но это уже совсем другой разговор, не про капсулы.

* * *

На тщательный обыск палубы ушёл остаток дня. Никаких признаков пропавшего экипажа не обнаружил. С одной стороны, это хорошо — найти в кабельном колодце десяток трупов было бы малоприятным вариантом. С другой — появилась бы какая-никакая определённость. Есть ещё нижний технический ярус. Будь я свихнувшимся космиком-маньяком, непременно заманивал бы жертв туда. Внизу стыковочные узлы, посадочный комплекс, системы управления двигателями, генераторы гравитации, топливные резервуары, резонаторы траверса — основная техническая начинка. Всё так запутано, что чёрт ногу сломит, где ещё тела прятать, как не там? Но это на завтра, устал. Быстрая утомляемость — нормальный «посткапсульный синдром», мышцы отвыкли работать. Да и мозги пока тормозят.

Я пару минут тупо смотрю на дверь четвёртой каюты. Открытую дверь. Потом провожаю глазами выехавшего оттуда робота-уборщика и заглядываю внутрь. Ожидаемое ничего, запах моющих средств и дезинфекции. Какого чёрта он раз за разом убирает пустое помещение? Остальные небось не трогает… Скорее всего, глючит не только замок в двери, но и триггер «Убрать каюту». Они как-то связаны, если я правильно помню. Надо по схеме уточнить. Как минимум, нажав кнопку «Требуется уборка», член экипажа автоматически разблокирует дверь, и она не встанет на блокировку, пока уборка не закончится, чтобы робот там не застрял. Возможно, эта цепь неисправна и, когда сломанный замок «отвисает», робот получает команду «уборка». Робот тупой: то, что каюта чистая, игнорирует. Сказано «убрать» — убирает. Надо бы разобрать панель управления в каюте, посмотреть, что там замыкает, и отключить, а то он так и будет шастать туда-сюда. Но это уже не сегодня.

— Капитан на мостике! — поприветствовала меня (воображаемая?) Катерина.

Аватарка на экране подмигнула.

— Расскажете, что вы нашли?

— Зачем?

— Мне скучно, это раз. Вам надо с кем-то говорить, чтобы не рехнуться, это два.

— Разве то, что я говорю с галлюцинацией, не будет признаком того, что я уже рехнулся?

— Ничуть. Это научно рекомендованный метод, капитан. Входил в инструктаж по выживанию для моряков. Если матроса с потерпевшего крушение корабля выбрасывало на необитаемый остров, ему рекомендовалось сделать «чучело-собеседника». Из палок, соломы, листьев, с кокосом вместо головы и так далее. Что удастся найти. Этому пугалу он должен был рассказывать о том, как прошёл его день, делиться мыслями и тревогами и вообще всячески очеловечивать в меру фантазии. Считалось, что такое «управляемое сумасшествие» менее разрушительно для психики, чем безумие, возникающее от полного одиночества. Могу побыть вашим «чучелом», капитан!

Аватар на экране сменился насаженным на палку кокосом, на котором кто-то грубо намалевал мелом жуткую ухмыляющуюся физиономию. Кокос украшен драной морской треуголкой и выглядит вызывающе.

— Верни как было, — попросил я. — А то мне скоро начнут мерещиться дикие людоеды.

— Как скажете, капитан, — на терминале снова возникло женское лицо. — Итак, как прошёл ваш день?

— Ну что же, — вздохнул я, — внимай, моё чучелко. Я обнаружил, что провёл в капсуле куда больше времени, чем ожидал, и даже больше, чем это допускается прошивкой. Видимо, кто-то сбрасывал таймер безопасности через технический порт. Поэтому нет ничего удивительного, что моё чувство реальности настолько размыто. При этом я понятия не имею, как такое возможно в принципе. Разве что экипаж этого буксира таким оригинальным образом держал меня в плену. Может быть, я чем-то сильно обидел их капитана? Или они сошли с ума не в этом рейсе, а раньше?