Расплата за наивность - Романова Галина Владимировна - Страница 11

• Предыдущая
• 11/16
• Следующая

А во сне Влад опять, как и прежде, любил ее. Он ласкал ее стройное тело своими умелыми руками, шептал слова, от которых кружилась голова. Все было прекрасно, как и раньше. Только теперь она не была уже той робкой, застенчивой девушкой, краснеющей от каждого его откровенного взгляда. Она теперь отвечала страстью на его страсть. Она металась по кровати и стонала, хватая ртом воздух и задыхаясь от желания, охватившего ее разгоряченное тело. «Люби меня, пожалуйста, люби меня!!!»– шептала она, комкая простыню руками. Целомудрие и бесстыдство переплелись в эту ночь, даря наслаждение им обоим.

Вдруг что-то загремело вдалеке, и Влад стал растворяться в воздухе, будто это был вовсе и не он, а призрак какой-то. «Пожалуйста, не уходи! Не бросай меня вновь! Я не могу без тебя!» – Алка кричала что есть мочи, пытаясь удержать видение, но оно становилось все призрачнее и призрачнее, пока не исчезло совсем. Что-то вновь загрохотало, и Алка проснулась.

Резко сев на кровати, долго не могла встряхнуться. Обхватив себя дрожащими руками, Алка подошла к окну. На улице вовсю полыхала весенняя гроза. «Вот что меня разбудило», – вяло подумала она, опуская штору.

Встав под прохладный душ, Алка размышляла: «Второй раз за неделю он снится. У него жена да наверняка и куча любовниц. А я с ним всю ночь любовью занималась. Забудь о нем!» Сама же прекрасно сознавала, что никто ей, кроме него, не нужен.

Сколько раз за эти годы одиночества приглашали ее на свидания! Ничто ее не прельщало. «А все потому, что в глубине души ты никогда не переставала любить его! Хотя знаешь, что, кроме горя, ничего он тебе не принесет!»

Ругая себя на чем свет стоит, Алка прошла на кухню, заварила чай и по привычке сняла трубку своего горе-телефона. Но друг ее детства упорно молчал.

Дождь за окном лил как из ведра. «Вот погодка-то. А я на кладбище собралась. Хотя, может, оно и к лучшему – некому будет глазеть на меня. От слежки еще отделаться надо, – Алка хохотнула. – Ну прямо агент 007, хотя мужик не дурак был и у него есть чему поучиться».

Натянув старенькие джинсы и кроссовки, убрав волосы под берет и застегнув куртку, она взялась за ручку двери и потянула ее на себя. То, что она увидела в следующий момент, заставило ее замереть от ужаса. Сердце, казалось, на мгновение остановилось, а после забилось в бешеном ритме. А потом она завизжала, пронзительно и тонко! Визжала, пока не начали хлопать двери соседей и кто-то не подхватил ее под руки и не оттащил в сторонку. Вокруг нее хлопотали какие-то женщины, вливали ей в рот горькое лекарство и все время гладили по голове и плечам, уговаривая успокоиться.

Но увиденное вновь и вновь вставало перед глазами: на лестничной площадке, упираясь головой в косяк ее двери, вверх лицом лежал лопоухий мальчишка. Вернее, труп, потому что горло его от уха до уха было перерезано. Лужа крови под ним показалась ей огромной. «Неужели в человеке так много крови? Почему у моей двери?! Ведь он мальчик совсем!» – мысли скакали как угорелые, тело сотрясала крупная дрожь. Алка не выдержала и разрыдалась.

Кто-то вызвал милицию, и опера, вполголоса переговариваясь, приступили к работе. Надо сказать, что работала опергруппа слаженно и четко – ни бестолковости, ни суеты. Первым делом опросили всех присутствующих, постепенно отсеивая тех, кто ничего толком не мог сказать. Тетя Марина была гвоздем программы, вещала обстоятельно, то и дело кивая в Алкину сторону. Труп упаковали и увезли, соседи разошлись по своим квартирам, и Алка осталась наедине с оперативниками и со своими страхами.

К ней пока никто не подходил – то ли из уважения к ее потрясению, то ли в память о том, что Колька, ее брат, когда-то был одним из них. Она сидела, сжавшись в комочек, в кухне на стуле, то и дело бросая взгляды на открытую дверь прихожей. Очерченный мелом силуэт да лужа крови – вот и все, что осталось от ушастого. Алка опять всхлипнула, отказываясь верить в происходящее. Кто-то наклонился над ней, заботливо взял за руку, нащупывая пульс:

– Как ты, Алк? – на нее с сочувствием смотрел Володька Самохин.

– Володь! Это что такое, а? – она уткнулась носом в его пальто и запричитала: – Он же ребенок совсем! Такая страшная смерть! Почему, когда милиция так нужна, ее никогда не оказывается рядом?!

Он достал платок и начал утирать ей лицо.

– Ты сейчас поедешь со мной, оставаться здесь одной тебе нельзя!

– Сейчас нельзя, а завтра что, можно будет, да? А завтра, может, меня вот так! – Алка заголосила: – Володя, я боюсь! Мне страшно!

– Алк, вставай. Поехали, – терпеливо уговаривал упирающуюся Аллу Володька, потом, чертыхнувшись, подхватил ее на руки и пошел к выходу.

Сдав ее в машине с рук на руки седоволосому врачу, Володька пошарил у нее в сумке:

– У тебя где ключи от квартиры, мне дверь закрыть нужно.

– Зачем, – она истерично захихикала. – Туда может войти кто захочет и когда захочет. Дверь – не препятствие для тех, кто может запросто перерезать горло человеку.

Последние слова она уже еле произносила, лязгая зубами.

– Ты давай, сделай все, что нужно, – обращаясь к врачу, озабоченно бросил Володька. Он нашел наконец ключи и пошел назад к подъезду.

Осторожно, словно она была фарфоровой статуэткой, врач снял с нее куртку, задрал рукав ее свитерка и перетянул руку жгутом.

– Давай, малышка, поработай ручкой, – он похлопал ее по руке и медленно ввел иглу в вену. – Так, умница! Сейчас еще один сделаем, и все в порядке.

Он вытащил шприц, оставив иголку в руке.

– Сейчас, потерпи немного!

Алла тупо следила за его манипуляциями. Володя вернулся, проводил врача к машине «Скорой помощи», взял у него какие-то лекарства, и они поехали. Долго петляли по улицам города, пока не подъехали к старенькому, покосившемуся домику.

– Это что за особняк? – равнодушно спросила она, сонно поводя глазами, – уколы начали наконец действовать.

– Спрятаться тебе нужно. Это ненадолго, – Володя протянул ей руку. – Пошли, малышка. Я тебя провожу.

– А я что, здесь одна буду жить? – она зябко поежилась. – Я одна боюсь! Тут кругом все как вымерли!

Пустынная улица служила подтверждением ее слов. Алка озиралась по сторонам и постепенно начала узнавать один из районов старого города. Строительство здесь не велось, властям нецелесообразно и дорого было подводить сюда коммуникации, поэтому район этот постепенно ветшал. Многие дома пустовали, кое-где виднелись заколоченные крест-накрест окна.

– Володя, да ты что? – Губы ее задрожали, из глаз опять брызнули слезы. – Тут же как в пустыне. Меня резать будут, а на помощь прийти некому.

– Сегодня в твоем доме убили человека. Населяют его, дом-то твой, как минимум человек пятьдесят. – Голос Володьки стал жестким, последние слова он почти прокричал: – Так вот, я спрашиваю: спасло это того паренька?!

Он устало потер глаза:

– Давай, Ал, не дури. Тебе придется набраться немного храбрости и потерпеть. Да и я буду заезжать.

Опустив плечи, Алла побрела за Володькой в дом. Он толкнул дверь, она открылась на удивление легко и без скрипа. Что предстало перед ней в комнате, заставило открыть рот от удивления. То, как был отделан и обставлен дом внутри, отвечало самым требовательным запросам. Но добил ее радиотелефон.

– Это что за пещера Али-Бабы? – плюхнувшись в широкое кожаное кресло, спросила Алка, тараща глаза по сторонам.

– Нравится? – Володька довольно улыбнулся. – Это у нас штаб-квартира! Об этом месте знают всего три человека, так что ты не сильно переживай.

– А кто эти трое?

– Двое находятся здесь, – он присел перед ней на корточки и потрепал за подбородок. – А третьего тебе знать не надо. Ничего не бойся, никуда не выходи! В доме есть все, что тебе нужно.

– А туалет? Он ведь на улице?

– Обижаешь! – он встал и, взяв ее за руку, повел знакомиться с временным пристанищем.

Домик был маленьким, но все в нем устроено так, что он мог бы стать приютом для нескольких человек – и не на один день. Холодильник был доверху загружен продуктами. Кухонные полки ломились от импортных упаковок с различными деликатесами. У Алки глаза разбегались от такого изобилия.

• Предыдущая
• 11/16
• Следующая