Всеми правдами и неправдами - Фомичев Алексей Сергеевич - Страница 35
- Предыдущая
- 35/122
- Следующая
– Лично я срубил двоих одной очередью, – вставил Темир. – Обоих снесло.
– Из чего?
– С «калаша».
– А дистанция?
– Ну-у… они как раз из-за угла, я в пулемете ленту менял, а Никита скулил, ему кишки разворотило. Схватил его автомат и дал до упора, пока патроны не кончились. Метров семь-восемь…
– Оскар в том году свалил на трассе вояку. Тоже из автомата. Метров двадцать до него. Но закатил очередь… – Славак переступил с ноги на ногу, кашлянул и добавил: – А я, помню, долбанул из «кипариса» по одной твари. Тот через дорогу стоял, метров десять. Ногу зацепил. Правда, тот удрал. А так… ты прав, пятнадцать – надежно кладем очередями. Если из засады – то и все пятьдесят. Как в тире… первые секунды. А потом либо драпаем, либо добиваем.
Диж слушал своих парней, сам вспоминая эпизоды боев. Чертов найденыш угадал: сколько они ни стреляли – одного-двух срубали сразу, а потом – лотерея. Трудно посадить на мушку мишень, которая бегает, прыгает и сама стреляет.
– Вот это я и имел в виду. В бою нервы на пределе, пули вокруг свистят, грохот со всех сторон. Противник на месте не сидит, бегает, и ты сам носишься. Встанешь – сметут. Автомат при стрельбе очередями уводит вверх-вправо, первая-вторая пули еще идут в цель, остальные выше и вбок. А если оружие у пояса и до врага больше пяти метров – почти гарантированно промажешь. Конечно, попадают, но нечасто. Поэтому я сказал – цирк.
Диж скривил губы, обдумывая слова Нэда, посмотрел на него, на своих парней, что застыли с раскрытыми ртами, словно дети, резко сказал:
– Ладно. Говоришь ты хорошо и похоже на правду. А сам-то что умеешь…
Нэд молча снял с плеча автомат, прислонил к столику, пошел к пенькам, установил очередные семь емкостей. Отошел назад, достал «стечкин». Резко вскинул руку на уровень плеча и быстро выпустил семь пуль. Грохот выстрелов смешался со звоном стекла. Пеньки опустели.
Диж перевел взгляд с осколков на Нэда, прикинул расстояние – десять—двенадцать метров.
– Неплохо… – Чувствуя, что кривит, сознался: – Хорошо. А от бедра?
Болеслав помог расставить бутылки, Нэд подошел ближе, встал метрах в шести. Опять вскинул руку и нажал на спусковой крючок. Одна бутылка устояла – у нее снесло горлышко, остальные исчезли.
– Этого хватит для тренировки.
– И это все, что ты умеешь? – насмешливо протянул Славак.
«Оружие в положение для ношения, спиной к мишеням…» – прозвучал вдруг в голове голос. Нэд вздрогнул. Этот голос был ему знаком, но кому он принадлежал? Что-то сдвинулось в голове, и на миг возникло скуластое лицо, голова с залысинами, щеточка усов. Человек в пятнистой форме с секундомером в руке. Стальной взгляд, властный жесткий голос.
Видение пропало, Нэд едва не вскрикнул – хотел назвать по имени, но оно пропало вместе с картинкой. «Спиной к мишени…» Эти упражнения он помнил и делал их постоянно, но почему память сработала сейчас? Нэд сглотнул, чувствуя, как пересохло горло, пальцы сжали рукоять пистолета.
– Я повешу мишени? Мне так удобнее.
– Валяй.
Боевики смотрели, как найденыш развесил на щитах восемь поясных мишеней в шахматном порядке – четыре повыше, четыре пониже. Отошел обратно, перезарядил пистолет, убрал в поясную открытую кобуру и встал лицом к ним.
Нэд чуть согнул ноги в коленях, расслабил руки и улыбнулся – неведомо когда забитые навыки, привычные движения. Словно привет из прошлого.
– Диж, у тебя часы с секундомером. Дай команду и засеки время.
Тот настроил хронометр, поднял руку.
– Огонь!
Диж нажал кнопку, глядя на найденыша. Тот мгновенно развернулся, делая шаг в сторону, одновременно выхватывая пистолет, вскинул его на уровень головы, держа двумя руками, и выпалил восемь пуль.
«Четыре секунды», – отметил Диж. – До мишеней метров пятнадцать».
Едва Нэд убрал ствол, Болеслав и Славак бросились к мишеням. Глаза быстро отыскали пробоины, сосчитали.
– Ни хера себе! Диж, все тут! – Болеслав отметил дырки и пошел обратно. Славак все смотрел, словно не веря глазам.
– Все восемь, – повторил Болеслав. – Пять в груди и животе, две в голове, одна в руке.
Старший группы хмыкнул, повернулся к Нэду:
– Здорово. А из автомата?
Тот взял АКМС, поставил переводчик огня на стрельбу одиночными, встал на рубеже.
– Огонь!
И снова разворот с отшагом, вскидывание автомата и восемь выстрелов, слившихся в одну очередь. Диж отметил четыре секунды и еще не ожидая, что скажет убежавший Славак, знал – все восемь в мишенях.
– Три – живот, три – голова, две руки. Одна у самого края, – выпалил прибежавший боевик.
– Это не важно. Задача – попасть в силуэт, а не в точку на мишени, – объяснил Нэд, меняя магазин.
– Когда ты успеваешь прицелиться?
– Я стреляю, не целясь. Это скоростная стрельба.
Диж кивнул, прикидывая, смог ли бы он сам повторить такое, потом спросил:
– А что ты еще умеешь?
В течение следующих двадцати минут боевики завороженно смотрели на небольшое представление. Нэд стрелял на бегу, лежа, с разворота, в движении к мишеням и от них, боком, с правой и левой руки, из пистолета и из автомата. Потом взял «кипарис» и повторил с ним.
Болеслав и Славак каждый раз придирчиво осматривали мишени, отмечали попадания, считая общее количество пробоин.
Под конец выдали результат – восемьдесят процентов попаданий.
– Это хорошо, – пояснил слегка запыхавшийся Нэд. – От пятидесяти процентов – норма, а выше семидесяти пяти – отлично.
Темир попробовал повторить упражнение, но не выбил и половины. Диж недовольно следил за своим боевиком. Сюда он взял лучших и теперь со злостью убедился, что странный найденыш превосходит их. Недаром Оскар с Ковуном взахлеб расписывали его подвиги…
– Где ты учился? – под конец спросил Диж.
Нэд опустил голову, помолчал. Потом ответил:
– Не помню.
И впервые Диж уловил в его голосе не смятение, а злость.
Минутная стрелка встала напротив цифры 12, открылись створки маленького окошка, и выехала пластмассовая птичка.
– Ку-ку, ку-ку… – Механический голос мерно отсчитывал время.
Большие настенные часы, залитые ярким солнечным светом, показывали четыре дня.
Нэд скинул в коридоре кроссовки и прошел в комнату. Автомат повесил на крючок, скинул ветровку, снял кобуру, устало сел на диван. Рука нашарила пульт, палец тронул кнопку пуска. С легким щелчком включился телевизор, на черном экране медленно проступала картинка.
Нэд обвел взглядом просторную комнату: на окнах накрахмаленные занавески, на подоконниках цветы, на столе расписная скатерть, на маленькой тумбочке телефон, в углу высокий шкаф под видеодвойку, магнитофон и кассеты. Около окна стояли два стула и кресло-качалка.
Все ухожено, аккуратно расставлено – полный порядок. Такой же порядок и в спальне, и в гостиной, и на огромной кухне. Порядок…
Только пусто.
…Лада уехала три дня назад. Собрала немногочисленные вещи, вытащила из тайника деньги и драгоценности и исчезла. Нэд как раз приехал из очередной поездки, притопал усталый и запыленный, едва поднял руку – позвонить, – но увидел в двери листок бумаги и сразу все понял.
«Нэд, милый. Я больше не могу. Хочу покоя и тишины. Ты поймешь меня и простишь. Дом теперь твой, холодильник полон, цветы поливай, не забудь. А хочешь, отдай их Веронике – подруге Георга, она давно просила. Загляни в тайник, знаешь, где он. Пока…»
На кухне под раковиной небольшое углубление с железной крышкой. В дальнем углу клочок бумаги. «Вандея, ул. Корабельная, д. 3».
Новый адрес. На всякий случай.
Нэд прислушался к себе. Тоска. Глухая, потаенная. Любви у них не было, так… любовники. Он и не хотел иного, знал, что ненадолго. А она?.. Кто их разберет, баб. Был некий парень – убили. Потом он сам. Будет и еще кто-нибудь. Она давно хотела уехать, уговаривала, просила…
Он ничего не трогал в доме, договорился, чтобы соседка – дородная баба лет пятидесяти, что кормила боевиков в столовой, – изредка убирала у него. Спал в комнате, в спальню не заходил – лень. Да и дома появлялся редко. Поездки, тренировки, опять поездки.
- Предыдущая
- 35/122
- Следующая
