За гранью восприятия - Фомичев Алексей Сергеевич - Страница 28
- Предыдущая
- 28/96
- Следующая
Все ничего, но ради трех-пяти сотен демонстрантов на несколько часов перекрывают центральные улицы – ни пройти, ни проехать. Неудобно чертовски.
…Возможно, не будь демонстрации, не начался бы этот неприятный разговор или был бы, но в другое время, и его концовка была бы иной. Впрочем, гадать трудно.
А так я потерял минут тридцать, пока объездными путями по закоулкам выруливал к Наташкиному дому. И если учесть, что выехал с задержкой, то опоздание составило минут сорок пять.
Моя леди отличалась поистине королевской точностью, никогда не опаздывала на свидания и не понимала, почему опаздывают другие. Я и сам этого не люблю, обычно прихожу раньше, но сегодня, как назло, одно к одному. И дела задержали, и праздник с его ограничениями… словом, опоздал!
Натали, при всех ее достоинствах, иногда теряла терпение и становилась сущей ведьмочкой. Юной, очаровательной, прекрасной, но… стервозной. Эдакий минусик на фоне безусловного плюса. Однако…
Однако разговор начался с упрека – почему опоздал?! Почему не предупредил?! Мол, все уехали, а я сижу, жду.
Ответ на такое обвинение один, универсальный: улыбка, поцелуй и заверение в нежных чувствах. Ну и масса извинений. Девчонка, если не дура и не хочет немедленно расстаться, их примет и забудет.
Плохо, что и я был не в самом добром расположении духа. Вчера под конец вечерней тренировки с парнями ни с того ни с сего заявился Корешков – зам Жорика по безопасности – в сопровождении то ли водителя, то ли охранника. Типа с проверкой. Как и чему их учат.
Парни опешили не меньше моего – Юркина группа в личном подчинении шефа, и зам никаким боком к ней не причастен.
Я вежливо попросил его покинуть помещение. Тот не понял, начал махать руками и доказывать, что он имеет право. Юрка срочно связался с шефом. Тот попросил дать трубку заму. Их разговор был коротким и энергичным. Судя по лицу Корешкова, ничего хорошего для себя он не услышал.
Я вновь попросил покинуть зал. Вежливо. Корешков вроде и пошел к выходу, но при этом неосмотрительно ляпнул:
– Развыё…ваются всякие мудаки, строят из себя сэнсэев!
Слова в воздух, но адресованные. За такие слова, если по закону, – статья. Мелочь, но статья. А по-мужски – по морде.
Никогда мне подобное не говорили. Никто. И терпеть хамство я не намерен. Тоже ни от кого. Корешков, видимо, просто не понимал, чего брякнул и кому. И понять не успел.
Ударил я вполсилы и только один раз. Попал точно в подбородок, чуть выше ямки, в тот самый «треугольник», куда и метят боксеры, чтобы отправить соперника в нокаут.
Корешков упал лицом вниз там, где стоял. Его сопровождающий дернулся было вперед, но его остановил резкий окрик Юрки.
Тот осмотрел бездыханное тело, пощупал пульс и поднял голову:
– Чистый нокаут. И считать не надо.
– Черт! – вылетело у меня. – Что с ним теперь?
– Да ничего, – фыркнул Макс. – В машину и домой. Пусть отлежится. Завтра Жоре скажем, он ему вставит за мозгоё…ство!
Парни помогли охраннику привести Корешкова в чувство и отвести к машине. Инцидент был исчерпан, но настроение у меня упало. Как ни крути, но Корешков – правая рука Жорки. Или левая, не важно. Как еще скажется ссора на мне. Жорка может и прекратить занятия. А мне сейчас, в новых условиях, не хотелось бы терять такой источник дохода. Хотя бы еще пару месяцев. Потом трын-трава.
…Вот с такими невеселыми мыслями я и приехал на свидание. Потому и не смог уловить момент, когда надо остановиться и свернуть тему.
– …Ты когда последний раз с нами был? – несколько громче обычного спрашивает Наташа. – Я даже не помню, когда ты со мной ходил куда-нибудь! Только дома, только чуть-чуть…
Она стояла у телевизора, в короткой юбке и легкой короткой футболке, с распущенными волосами. Руки уставлены в бока, щечки красные. Прелесть, а не девочка.
– Тебе одно надо – в постель меня затащить! – обвинительно произнесла прелесть. – Тут ты сил не жалеешь. А больше ничего не надо.
Смотреть на нее одно удовольствие. Слушать – другое. Гораздо меньшее. Я раньше и не подозревал, что моя подружка может так говорить. Думал, что она гораздо… мягче, что ли. Спокойнее, тише.
Куда там! Сейчас это ураган. Кипящая лава. Нет, до разъяренной фурии ей далеко, но с меня и этого довольно.
– Неужели тебе, кроме секса, ничего не надо? Я только для постельных услад?
Услады, к слову, вещь обоюдная. И в постели сия оскорбленная особа не смирная робкая овечка. Далеко нет! Однако упоминать об этом сейчас глупо. И вообще спорить глупо. Потому что бессмысленно.
– Милая, может, не стоит так утрировать? Давай обойдемся без ссоры? Честное слово, у меня нет сил на нее…
– У тебя вообще нет сил ни на что! Даже сходить со мной на рынок не мог. Пришлось ребят просить.
Рынок – это общее понятие культпохода по торговым точкам. Начиная с соседнего магазина и заканчивая огромными торговыми домами. Наташа, как и многие женщины, такие походы обожает. Причем больше процесс, чем конечный результат. Всякие там примерки, просмотры, оценки, переоценки.
Косметика, одежда, обувь, сувениры, продукты, головные уборы, техника, мебель… Она женщина, и ругать ее за это глупо. Как нельзя ругать мужчин за ярую нелюбовь к таким мероприятиям.
– Мне стыдно перед ними, – продолжает сетовать моя краса. – Мой парень и не может помочь…
К слову – друзья. Зря я в свое время не придал особого значения одной фразе, брошенной как-то Леней, мол, мы с детства как одна семья. Видимо, они и верно стали чем-то вроде семьи. Своеобразной. И проблемы одного обсуждаются чуть ли не на общем совете. Вот и наш случай стал достоянием гласности. В их компании принято – вместе так вместе.
Понятно, я здорово выбиваюсь из общего строя. Судя по всему, Наташку забросали советами и рекомендациями. Вот он, недостаток старых компаний – много болтовни. Есть вещи, что никогда не выносят на обсуждение. А детишки этого пока не знают. И знать не хотят.
– Вот что, Наташ. Как относятся к нашим делам твои друзья, меня мало волнует. Это только наше дело. Я не хочу, чтобы наши отношения стали предметом застольной беседы.
– Это мои друзья, – встает на их защиту Наташка. – Я всегда с ними делилась самым… самым…
– Всем, – подсказал я.
– Да.
– Плохо. Пора отвыкать. Тебе не десять лет, ты не в песочек играешь и не о наряде кукол говоришь.
Наташка упрямо задирает нос и фыркает. Совсем как котенок.
– Не смей так о них!
– И не смею. Я вообще не о них, а о тебе. Прости, милая, но я вышел из того возраста, когда что и как делать выносится на обсуждение. Ты – моя девушка, а значит, часть меня. Посему будь добра играть по моим правилам. По правилам взрослых. Тем более ты уже совершеннолетняя. Даже перед родителями не обязана отчитываться.
Моя отповедь сбила ее с толку. Раньше я не позволял себе говорить с ней в таком тоне. Она замолчала, не зная, как реагировать. В своем безмолвном гневе Наташка прекрасна. Свежа, взволнована, красива… Что за прелесть… пока молчит!
Но вот ответ созрел в ее длинноволосой головке, глаза блеснули отнюдь не добрым блеском, губы вспухли и раскрылись.
– Ты не имеешь права обсуждать моих друзей и меня! Я не твоя рабыня или наложница! Сама знаю, что делать!
Слова грозные, громкие, а на глаза наворачиваются слезы. Обида глушит?
– Ты!.. Ты…
Левая рука зажимает рот, стремительный поворот тела и шлепанье сандалий – оппонент покидает поле брани и уходит в другую комнату. Если слух не подводит – с целью пролить слезы в одиночестве. Дабы грубый мужлан не увидел и не восторжествовал. Или просто захотела побыть одна? Женщин иногда нельзя понять. Никак.
Я хлопнул по подлокотнику ладонью, встал, шевельнул губами, выдавая соленую руладу. Только этого не хватало! Да еще сейчас!
Вообще-то мы и раньше пару раз ссорились. По мелочи, не сильно. С кем не бывает. Но тема-то одна и та же – отношения с компанией и постоянные исчезновения. Не ясно только, кого это больше не устраивало – ее или компанию?
- Предыдущая
- 28/96
- Следующая