Серая Орда - Фомичев Сергей - Страница 24

• Предыдущая
• 24/75
• Следующая

Обычно изгнанный народом вурд быстро погибает. Одному выжить сложно. Рано или поздно либо люди прикончат, облаву устроив, либо звери дикие на тропе лесной подстерегут. Но уж если случается уцелеть, с ним происходят удивительные перемены. Вурд начинает думать. То есть думает-то он всегда, но когда остается один, без присмотра предков, он начинает думать свободно. Вурд может рассуждать бесконечно на любую тему, и иметь свое собственное суждение по любому самому отвлеченному вопросу.

Повозка не спеша двигалась в сторону Мурома, и пока Быстрые Ноги спал, Волосатая Рука донимал купца такой вот, учёной беседой.

— Вы, люди трупоеды все. Подумать только, какое мясо вы едите. Это ж уму не постижимо! Вот мы, вурды, едим только парное. С кровью, ещё горячей. А когда кровь остывает, то это уже не мясо, а падаль. Вы падалью питаетесь, а нас за зверей держите. А кто не звери — все звери. И вы и мы. Только разное мясо едим. Вот и вся разница.

— Но мы же не едим человеческое мясо, — попытался возразить Ондроп.

— Э-э! — протянул Волосатая Рука. — Так мы вурдов тоже не едим. Мало того, мы своих даже не убиваем. Запрет у нас на этот счёт строгий. Не то, что у вас, собственных заповедей не чтящих. А убиваете-то зачем? А просто так убиваете, даже не с голодухи. А на нас наговариваете. Напраслину, можно сказать, возводите. Да мы сроду не убивали вас столько, сколько вы себя сами.

Тут проснулся его молодой товарищ. Он сладко потянулся, оглядывая заспанными глазами окрестности, и произнёс, отряхивая с себя сон.

— Ну и проголодался же я.

Ондроп поёжился: ну, ведь только что речь шла об их, вурдов, предпочтениях в еде — и вот на тебе — он, видите ли, проголодался.

— Останови телегу, — приказал Быстрые Ноги.

Сердечко у мужика так и ёкнуло, но повозку остановил. А куда деваться, не спорить же с вурдом на пустой дороге.

— Да не боись, ты, — ободрил его молодой. — По нужде я схожу.

Вурд не стал справлять нужду посреди дороги, а углубился в лесок.

— Вот пошто вы люди воюете? — продолжил тем временем беседу Волосатая Рука. — Мы ладно, мы еду добываем. Каждая тварь кушать хочет. Но сверх того никого не трогает. Скушает сколько надо и больше ни-ни. А вы, люди, себе подобных кромсаете, что капусту на закваску шинкуете, косяками, табунами или что там у вас. Вот я и спрашиваю — пошто?

Ондроп промолчал. И вдруг подумал, что странный собеседник не так уж не прав, даже напротив. Но он купец, человек, как говорится, не военный, а посему не его ума дело.

— Молчишь? — продолжил старший. — Сказать тебе нечего потому что. А я скажу. Вам не еда нужна. Вам земли подавай, реки, леса. Вы всем этим владеть хотите. А нас спросили?

После ухода молодого вурда прошло полчаса. «Однако слишком уж велик час для нужды,» — подумал купец и вопросительно посмотрел на старшего. Тот улыбнулся, обнажив жёлтые клыки, и сказал:

— Щас придет, не парься.

И точно. Скоро, бесшумно раздвинув еловые лапы, на дороге появился молодой вурд. Он хитро ухмылялся и вытирал рукавом испачканный кровью рот. Ондроп опять испугался, в этот раз, правда, не за себя. Но тоже — чего уж хорошего вурдов возить, когда они по такой нужде в деревни попутные хаживают. Как людям в глаза-то смотреть после этого. Так всегда бывает — когда страх уходит, просыпается совесть.

— А ты не желаешь? — спросил молодой старшего и весело подмигнул. — По нужде-то сходить?

Волосатая Рука отмахнулся, мол, не теперь, а молодой, увидев лицо мужика, рассмеялся.

— Чего опять испужался, купец? Зайчишка это был. Зайчишку в лесу повстречал.

Больше недели они бродили по бескрайнему порубежью Мещёрского и Муромского княжеств — искали овд. Лошадку взяли с собой, а подводу с мёдом припрятали возле дороги. Осень уже сдавалась. По утрам хрустел под ногами тонкий ледок. Последние листья опали и шуршали теперь под ногами. В лесу стало заметно светлее, а скоро белизны добавил и первый снег.

За это время купец попривык, перестал бояться, и охотно разговаривал с вурдами. Он даже по именам их пытался звать, вот только путался. То Быстрой Рукой одного назовет, то Волосатыми Ногами, другого. Вурды, к его великому изумлению, вовсе не свирепели от такой путаницы с именами, напротив, каждый раз весело хохотали.

— А вот ты скажи, Длинные Ноги, чего бы вам, вурдам, одних только зверей не ловить? Людей в покое не оставить? — завёл разговор Ондроп, грея над огнём руки.

— Быстрые, — коротко ответил молодой вурд.

— Что, звери быстрые? Поймать не можете? — уточнил купец.

— Нет, Ноги, глупый человек, Ноги Быстрые. Зовут меня так, — сделал вид, что рассердился молодой вурд.

— Шустрые, — предложил старший.

— Скорые, — подхватил игру молодой. — Скорые Ноги. А ничего, красиво звучит, чёрт!

Так вот хитро вурды и увильнули от ответа на мучавший Ондропа вопрос. Могли бы ему объяснить, что зверей много убивать нельзя, они от этого пропадают. А людей, сколько не жри, их всё больше становится. Объяснить они могли, но вот понял бы это объяснение Ондроп? Вряд ли.

Между тем, общение с купцом окончательно растопило былую взаимную неприязнь двух вурдов. Они стали не просто товарищами по несчастью, а по настоящему друзьями. О былой вражде если и вспоминали, то больше со смехом.

Всё бы хорошо, вот только овд им обнаружить так и не удавалось. Молодой считал, что это к лучшему:

— Пришьют нас подруги лесные, помяни моё слово. Не посмотрят, что с человеком идём, что без злого умысла.

— Да что у вас за блажь такая, к овдам попасть? — не переставал удивляться купец. — Слыханное ли дело вурдам к овдам в гости ходить? Вы ж одни других ненавидите люто.

— Раньше ненавидели, теперь полюблять собираемся, — отвечал ему старший.

— Раньше многое по-другому было, — добавил молодой. — И деревья были большими и росли прямее. Раньше мы тебя вот схарчили бы за милую душу, а теперь всё больше белками перебиваемся.

Наконец, как-то раз, старший не выдержал и рассказал купцу всё как есть. Что, мол, выгнали их из племени. Что к овдам отправили грехи замаливать. Ондроп кряхтел и елозил, слушая вурда, затем, подумав, сказал:

— Знаю, как помочь вам в этом. Есть один человек. Не совсем человек — чародей. Соколом зовут. Так, говорят, он дружбу водит с овдами этими. Если вам к нему обратиться, может и устроит встречу. Да думаю, кончат вас овды на этих смотринах.

— Слыхали мы про Сокола. Только ведь нашего брата он не больно жалует, — сказал задумчиво Волосатая Рука, почёсывая волосатую руку.

— Жалует, не жалует, а охаживать топором сразу не станет, — возразил Быстрые Ноги. — И с перепугу стрелой не проткнёт. Выслушает сперва.

— Тоже верно, — согласился старший.

Городец Мещёрский.

Наступил месяц Кюсо — месяц молений. Старики, кто ещё не забыл обычаев, потянулись в родные деревни, чтобы поклониться священным рощам и ручьям, принести дары родовым да семейным духам, умершим предкам. Молодым, что родились уже в городе, идти было некуда. Здешние рощи принимали требы только от местных родов, вход чужакам туда был заказан. Да никому и в голову бы не пришло лезть в чужое моление. Потому городская молодежь ограничивалась тем, что вывешивала на деревья ленточки и лоскутки да гуляла вволю, пользуясь отсутствием родительского присмотра. Тут уж к гуляниям присоединялись и русские. Вытаскивали сани, запрягали лошадей и катались. А то и без лошадей с крутых горок на санях скатывались, пробуя только что устоявшийся снег.

Дружина вернулась из Свищева как раз в канун месяца молений. Вернулась с победой и потому была весела и беспечна. Воины сразу же присоединились к народным гуляньям, отбивая девок у городских парней. Сперва больше в шутку и без крови.

Но веселились не все. Старый Ук маялся ожиданием, а вместе с князем сторонилось городской гульбы и всё его окружение. Варунок оставался в неведомом плену, князь мрачнел с каждым днём, не зная, что ещё предпринять для поисков сына. Всё что мог он уже сделал. Отправил посольства соседям, вроде по другим делам, но с наказом поспрашивать осторожно людей, не видел ли кто чего, не слышал ли. Разослал по окрестным землям прознатчиков. Не дружинников, те слишком приметны, но мальчишек, что при дружине вертелись, надеясь на место ученика. Вот вам испытание — разыщите след, так и в дружину дорога откроется. Брызнули мальцы во все стороны, как рыбёшки от окушиного всплеска… и ничего. Ни от мальчишек, ни от послов, ни единого намёка.

• Предыдущая
• 24/75
• Следующая