Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8 (СИ) - Петрук Вера - Страница 57

Абир был необыкновенным пиратом. Не забывая о наживе, он испытывал особую страсть ко всему тайному и сверхъестественному. Он много писал Арлингу о своих увлечениях магией арваксов, но Канцлер, который все же покровительствовал брату, периодически спасая его от тюрьмы и эшафота, пригрозил, что запретит ему заходить в порты страны, если тот не бросит заниматься ересью. Впрочем, с колдовством у Абира ничего не получилось, так как для подобных увлечений ему не хватало терпения.

Когда Арлинг отправился в школу, дядя пустился искать конец мира, пропал на пять лет и объявился уже совсем другим человеком. Явившись однажды перед братом в столице, он неожиданно заявил, что желает забыть о прошлом, стать порядочным семьянином и торговать керамическими сосудами. Но на берегу Абир не просидел и года, увязнув в придворных интригах и став причиной скандала во многих лордовских семьях из-за любви к женщинам. Тайно набрав команду и заняв у Канцлера денег на открытие керамического завода в Грандопаксе, он нанял на все средства галеру и исчез где-то в южных широтах. Элджерон с судовладельцами долго искали его по разным портам и захолустным уголкам мира, пока Канцлеру не пришлось уплатить долг самому. Больше дядя в столице не показывался.

Несмотря ни на что, Абир всегда находил время для племянника, отправляя ему длинные письма со всех концов света с подробным описанием своих приключений. А когда дядя бывал на берегу, то такие дни превращались для Арлинга в праздник. Абир научил его бриться без помощи цирюльника, драться всем, что попадалось под руку, метать ножи на полном скаку и ругаться на языке керхов, диких племен из далекой Сикелии. Когда Арлинг в одиннадцать лет стал задирать дочерей лордов и обращать внимание на роскошных гранд-дам при дворе, Абир отвел племянника в бордель, где его учительницей стала старая опытная шлюха по имени Нежная Ручка.

Письмо Арлинга с просьбой помочь бежать из Согдарии с возлюбленной застало Абира в южных провинциях Империи и пришлось ему по душе. Дядя тут же откликнулся, но так как своего корабля к тому времени у него уже не было, посоветовал племяннику обратиться к мятежному принцу Дваро, у которого были преданные люди среди капитанов, ходивших в Сикелию. Абир не раз продавал принцу оружие и отзывался о нем, как о человеке чести и слова. И хотя Гедеон запросил необычную цену за свои услуги, у Арлинга были все основания ему доверять. Рекомендации дяди он ценил высоко.

Как и было оговорено, на причале Арлинга встретил человек с изображением белой птицы в черном круге, символом принца, на левой перчатке. Представившись Вадаром, личным другом Дваро и начальником гребцов, он проводил его по скользкому, покрытому инеем трапу на палубу.

Тяжелый, едкий запах из смеси человеческого пота, морской соли, въевшейся в дерево, и рыбной муки в просмоленных пакетах окутывал всю галеру плотным покрывалом зловония, заставив Арлинга впервые усомниться, что приключение будет приятным. Впрочем, выбора не было ни у него, ни у принца – суда в Ерифрею ходили редко. Дваро, наверное, пришлось сильно постараться, чтобы найти в столице груз, который мог бы убедить морские имперские патрули в том, что «Морская Пчела» – последняя купеческая галера, спешащая доставить рыбную муку в южную провинцию, до того как Аслимский залив оденется в ледяные покровы. Неприятный запах можно было перетерпеть, ведь за ним маячили манящие ароматы свободы.

Когда Арлинг поднялся на палубу, его уверенность в том, что он достойно выдержит тяготы морского путешествия, убавилась. Ему приходилось бывать на гигантских барках императорской семьи с роскошно декорированными бортами и дворцами-надстройками, в которых было все, чтобы человек чувствовал себя уютно и непринужден. Но, как правило, такие путешествия ограничивались морскими прогулками в живописном архипелаге у западного побережья Согдианы.

Море в сознании Арлинга было тесно связано с теплым бризом, коктейлем из полосатого осьминога и страстным танцем полуобнаженных дикарок с острова Самсо. На императорских барках матросы с бронзовой от загара и лоснящейся от масла кожей ходили в белых, расшитых золотом жилетках и жестких фартуках из посеребренной кожи, а гребцы имели ритуальные татуировки, покрывавшие их тела от лысых макушек до пальцев ног, которые должны были защищать императора от морских духов и оберегать барку от непогоды.

У гребцов «Морской Пчелы» тоже были татуировки. Только вместо магических знаков и символов, их могучие плечи покрывали изображения черепов, оружия, бранных слов и женских прелестей. Угрюмые лица гребцов были похожи на морды загнанных в клетку хищных зверей, ожидавших своего часа мести. Лохмотья, в которые были закутаны продубленные морской солью тела, совсем не защищали от промозглого ветра, а закованные в кандалы ноги, казалось, срослись с палубой, став неотъемлемой частью корабля.

То, что галера оказалась «каторгой», использующей рабов, стало неприятным открытием для Арлинга. Почти на всех купеческих галерах Согдарии давно трудились вольнонаемные рабочие из специальных артелей гребцов, которые жестко конкурировали друг с другом и выполняли работу быстро и качественно. На военных галерах гребцами были сами воины, что значительно облегчало судно и избавляло от риска неизбежного бунта. «Плавать на рабской галере, что на медвежьей берлоге плясать», – вспомнились ему слова Абира.

Если с берега «Морская Пчела» казалась надежным оплотом в морской стихии, то, очутившись на борту, Арлинг понял, насколько эти ощущения были иллюзорны. Вокруг все скрипело, качалось и брызгало, а над головой гудел гигантский парус, похожий на темное крыло ночного демона. Сидящий рядом гребец осклабился, показав распухшие десна, и плюнул в Регарди коричневой, тугой слюной, тут же получив линьков от шедшего сзади Вадара. Последовавшая за этим брань удивила даже Арлинга, который после общения с дядей Абиром считал себя знатоком крепких словечек.

Стараясь не замечать ледяные брызги волн и воющий в парусах ветер, Арлинг пробежал по помосту между скамьями гребцов к высившейся на корме надстройке, где его ждал Дваро. И хотя в голову лезли разные мысли о том, что ему, и, тем более, Магде здесь не место, он решительно их отбросил, думая о предстоящей беседе.

Разговор обещал быть оживленным. В тесной капитанской каюте было людно и шумно, и Арлинг не сразу заметил принца, отличавшегося небольшим ростом. Дваро сидел на обитом мехом стуле, слушал бормотание склонившегося перед ним моряка и кутался в шубу. Его длинные волосы когда-то были гладко зачесаны назад, но морской воздух взбил их в беспорядочный ореол, который окружал голову принца, словно нимб святого. На лице Дваро застыло выражение тоски и скуки, которое сразу же исчезло при виде Арлинга. Махнув рукой, он отослал свиту, задержав взгляд на двух воинах, которые застыли у двери, положив руки на эфесы шпаг.

– Ты опоздал, – хмуро приветствовал его принц, но Регарди проигнорировал претензию, и, не дожидаясь приглашения, уселся на свободную скамью. Прежде, чем приступать к переговорам, он собирался высказать Дваро свое недовольство тем, что их повезут на рабской галере. Для чувствительной Магды это могло стать суровым испытанием.

– Надеюсь, в Ерифрее ты найдешь что-нибудь приличнее этого корыта, – заметил Арлинг, осматриваясь. И хотя каюта была обшита деревом, аккуратно прибрана и обставлена простой, но удобной мебелью, тяжелый запах, доносившийся из трюма, сквозняки из многочисленных щелей, скрип палубы под ногами и тревожный шепот волн за бортом не обещали приятного путешествия.

Дваро ухмыльнулся и пожал плечами.

– Я думал, тебя интересует безопасность, а не комфорт. «Морская Пчела» не предназначена для перевозки людей, вам придется жить в трюме с командой. Зато такие корабли не привлекают внимание императорских патрулей, а ведь это нам и нужно, верно?

Регарди прищурился, но возразить было нечего. Они с Магдой собрались пересечь океан, чтобы найти новую родину в чужих краях, возможно, рабская галера была одной из самых легких трудностей, которые им предстояло пережить.