Атипичная пневмония - Фомин Алексей Николаевич - Страница 46

• Предыдущая
• 46/75
• Следующая

– А у нас была машина. Лада, двенадцатая. Свекор, алкаш чертов, ее у мужа выпросил. В Воронеж ему зачем-то надо было съездить. А там напился и на обратной дороге в аварию попал. Самому ничегошеньки, а машина наша – всмятку.

– Скажите, Лена, а много таких, как вы, горожан сейчас в деревне живет? – спросил Свирский.

– Три семьи, из Воронежа приехали. Но они с детьми. И скотину, и птицу держат.

– И птичьего гриппа не боятся? – изумился Свирский.

– Бойся, не бойся, а жить-то надо. Детей чем-то надо кормить. Им одних овощей мало. Мой в свое время тоже предлагал корову или овечек завести. На кой черт они мне нужны, возиться с ними. Я прекрасно и без молока, и без мяса проживу. Да, к свекрам моим дочь их с внучкой приехала. Это уже этой весной. Она в Воронеже в салоне красоты работала. Вот видите, – Лена кокетливо покрутила головой из стороны в сторону, – ее работа. Сегодня ко мне приходила. Как знала, что у меня сегодня гости будут.

– У меня предложение, – сказал майор, наливая самогон в рюмки, – давайте выпьем за нашу прекрасную хозяйку.

– Нет, – Лена повернулась к Андрею и, накрыв его руку своей, мягко сказала, – если не возражаете, я бы хотела сначала помянуть своего покойного супруга. Столько я о нем сегодня вспоминала… Царство ему небесное.

Лена выпила, за ней, не чокаясь, остальные.

– Андрей, налейте, пожалуйста, еще, – попросила она. – Это, чтобы не останавливаться на грустной ноте.

– Лена, а что все-таки произошло у вашего мужа с этим Марленом? – спросил Колосов.

– Ну, я уже говорила, что Марлен здесь полный хозяин. И лесничество ему принадлежит, и лесопилка. Работа кипит. Лес рубят, пилят, куда-то отвозят доски, продают, наверное. Как-то, Михалыча, видимо, дома не было, приезжает он к нам. На джипе. Здоровый, толстый, лысый, с усиками, как у Гитлера. Кто-то ему сказал, что мой механиком работал и, вообще, в технике здорово разбирается. Зовет к себе, пилораму ему надо перенастроить, деньги хорошие обещает. Ну, мой-то вначале отказывался, мол, я эту пилораму и в глаза никогда не видел. Но Марлен настоял: «Ничего, разберешься». Поехал он с ним и, действительно, разобрался, настроил им все, как нужно. С тех пор, как ему надо было наладку сделать или ремонт какой, он за моим приезжает. А через некоторое время предложил: «Ты приходи каждый день, на два часа, не больше. Профилактический осмотр сделаешь, что-то там по мелочи… А когда надо будет большую работу делать, задержишься. А я тебе буду стабильный оклад платить». Хорошие деньги предложил, ничего не скажешь. А муж, когда начал туда каждый день ходить, только тогда разобрался, что там происходит. Люди, которые там работают, – рабы.

– То есть как это – рабы? – Анатолий Львович аж подпрыгнул на стуле.

– А вот так, рабы. И чечены их стерегут, чтобы не сбежали, и чуть что палками лупцуют. А если вздумаешь там норов свой показывать, то и пристрелят запросто.

– Я слышал про подобные случаи, – печально сказал майор, – но думал, что такое у нас происходит только на Северном Кавказе.

– Да, я даже телепередачу, посвященную этому, видел, – поддержал Михаил, – они подбирают бомжей и заставляют их работать.

– Каких бомжей, что вы, ребята, какой толк от бомжа на тяжелой работе. Марленовские чечены едут в город, подыскивают там ребят помоложе и покрепче, вот таких, как ты, подпаивают чем-то и в бессознательном состоянии привозят их сюда. И все. Имя твое – никто и звать тебя никак. Работать заставляют по шестнадцать часов, кормят только хлебом и водой. Мой, когда в этом разобрался, побежал в милицию. Там ему лапши на уши навешали: «Разберемся, мол». Он вернулся домой успокоенный. А я думаю, что это они его Марлену заложили. Больше некому. Они наверняка с Марленом в доле. А на следующий день муж ушел на работу, а домой уже не вернулся. Говорят, утонул в пьяном виде. Вот так вот.

Лена тихонько заплакала. В комнате повисла тяжелая, вязкая тишина, нарушаемая лишь редкими всхлипами хозяйки.

– Что-то я сегодня совсем раскисла. Давно по душам ни с кем не говорила, – попыталась улыбнуться Лена.

– Да уж, – начал говорить майор только для того, чтобы в комнате опять не воцарилась эта гнетущая тишина, – тяжело жить женщине… одной… без опоры, ну, в смысле, когда не на кого опереться. Особенно без электричества.

Колосов с недоумением посмотрел на Андрея.

– А кстати, Леночка, вы не узнавали нигде, почему это в лесничестве есть электричество, а у вас – нет? – продолжал тот.

– У нас в деревне целую делегацию избрали: меня, Михалыча и еще одного парня из приезжих. Ходили мы на прием к главе местного самоуправления. Да какое это самоуправление. Так, профанация идеи. В округ входят десять деревень, раскиданных на тридцать километров друг от друга. Я понимаю, если бы мы решали свои проблемы в рамках своей деревни. Вот это было бы местное самоуправление. Избрали бы мы главой нашей деревни, допустим, Михалыча. Да попробовал бы он поступать не по совести или взятки брать за что-то, что наносило бы ущерб жителям деревни. Мы бы его попросту со свету сжили. Н-ее-т. Такое невозможно по определению. Иначе, как он будет жить среди нас и каждый день смотреть нам в глаза. Но это все мои фантазии. А тут сидит чинуша чинушей. Таких, где хочешь, можно увидеть. Хоть в Москве, хоть на Камчатке. Только с поправкой на местный колорит. Так вот, этот пенек деревенский целую лекцию нам прочитал. У нас, оказывается, отсутствует патриотизм. Страна напрягает все силы, чтобы выполнять свои международные договорные обязательства, а тут мы со своими шкурными интересами. Поставка электроэнергии, газа и нефти на внешний рынок – это священный долг нашей страны. Именно так мы можем найти свое место в международном разделении труда, стать мировой энергетической сверхдержавой и сохранить свое место в Восьмерке. А также соблюсти энергетическую безопасность и внести свой вклад в борьбу с международным терроризмом. Я не выдержала, вышла из кабинета. Слышу Михалыч орет: «Да мне насрать на твою Восьмерку, на энергетическую сверхдержаву и борьбу с международным терроризмом! Ты мне электричество дай!» Короче говоря, вытолкали нас взашей из этого местного самоуправления. Так и живем… в темноте.

– Смешная история, – резюмировал майор. – Теперь, полагаю, самое время выпить за здоровье нашей прекрасной хозяйки.

Андрей поднял свою рюмку, но в это время со стороны окна неожиданно прозвучала команда:

– Не двигаться, руки за голову!

Повернувшись к ним вполоборота и наставив на них автомат, на окне сидел чернобородый человек в натовском камуфляже.

– Ну, живее, руки за голову! Шевельнетесь, сразу стреляю!

Не успели еще сидящие за столом выполнить команду, как дверь распахнулась, и в комнату ввалился еще один бородач с автоматом. Этот был в пестрой гавайской рубахе и светлых летних брюках. Загорелая голова его была выбрита до зеркального блеска.

– А-а, вот они, красавчики, сидят, водку пьют. А меня Джонни по рации вызывает, просит: «Проверь, Ахмат, свою деревню. В вашу сторону ушли бандиты, которые наш вертолет подбили». Я думал, действительно бандиты, а это так просто. Цуцики. Ха-ха. Давай, Ваха, забирайся, я держу их на мушке. – Лысый подождал, пока тот заберется внутрь, потом подошел к столу, остановился позади Лены и, больно ткнув стволом автомата ей в шею, сменил тон с добродушно-ернического на почти змеиное шипение: – С тобой, сука, мы потом разбираться будем. Муж твой все воду мутил, а теперь и ты туда же лезешь.

Лысый отступил к двери, собрал оружие, лежащее среди сумок и чемоданов, и вышел наружу. «На улице, видимо, есть еще люди, – подумал Колосов, – главное, чтобы девчонки сейчас сюда не заявились. Но мы хороши, действительно цуцики, побросали оружие у входа, и давай водку трескать».

Марина, закутавшись в простыню, сидела на лавке и ждала, пока Вика закончит полоскаться в очередной раз.

– Викуля, давай, солнышко, заканчивай, в четвертый раз полощешься. Нас уже, наверное, заждались.

– Ой, так здорово, что не хочется выходить из воды.

• Предыдущая
• 46/75
• Следующая