Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4 (СИ) - Март Артём - Страница 9

— Его нанял комбинат. Есть у меня план, как сделать, чтоб Летова руководство оттуда само поперло. Только помощь твоя нужна, Николай Матвеич. Ты мне поможешь план этот реализовать, а я, через работу с комбинатом, уже тебя на него подтяну. Все окажутся в выигрыше.

— Мд-а-а-а, — протянул Горелый. — Ты у нас, значит, мастер планирования. Великий комбинатор типа.

Косой стойко выдержал укол. Услышав насмешливый тон авторитета, он не повел ни единой лицевой мышцей.

— Я даже думаю, — Продолжал Горелый, — что эти твои планы, видать, рабочие. Вон ты как лихо скинул Седого. Да только это меня и настораживает. Короче, нет мне резону с тобой связываться. Летова я и так грохну, да и на комбинате у меня скоро подвязки появятся.

Косой благоразумно не стал спрашивать про подвязки, хотя этот вопрос волновал его больше всего. Тем не менее он задал другой:

— Грохнешь Летова?

— Ну, — кивнул Горелый. — Мои видели его дружков. Те вокруг политеха сегодня весь день крутятся. Думаю, у них там какая-то сходка. Да только Летова там пока не замечали. Но у меня там ребята сидят, дежурят. Как только он там появится, хлопнут его, как муху. Взрывчаткой не получилось. Ну ниче. Ручками будет верней.

Косой моментально понял, что с Горелым ему каши не сварить. Уговаривать авторитета, который мнил, что является чуть не хозяином города, Косой считал ниже своего достоинства. Тем не менее, услышав слова об убийстве Летова, он быстро сложил в голове два и два, и тотчас же сообразил, как можно использовать порыв Горелого в своих целях.

— Значит, твой ответ — нет. Даже план не выслушаешь? — Спросил он, ни на что не надеясь. Больше ради приличия.

— Да не. Надо оно мне? — Горелый отпил виски.

— Ну что ж. В таком случае, разговаривать нам с тобой больше не о чем.

— Ну, как знаешь, — кривовато пожал плечами Горелый.

— Хотя есть еще один вопрос.

— Ну валяй, Слава.

— Что у тебя за каракули над калиткой?

Горелый хмыкнул.

— Че, не разобрал? Серп и молот это.

— Че-то совсем не похоже, — Косой позволил себе ухмыльнуться.

— Вот и я так сказал. Да только каменщик принялся мне втемяшивать, типа все там понятно. Когда его за городом стреляли, он тоже был не очень убедительным. Хотя просил Мирона его не хлопать.

Когда Косой вышел из шикарного дома мясуховского босса и сел в машину, тут же взял сотовый. По памяти набрал номер.

— Ало. Автомат? — Сказал он в трубку. — Че, как дела? Подзаработать не хочешь?

Этим вечером, я договорился с нынешним заведующим спортзалом политеха, занять зал на пару часов.

Степаныч собрал людей, хотевших работать в Обороне, и надо было провести с ними разговор, что-то вроде небольшого собеседования. Так как времени у нас было немного, собеседование планировалось коллективное.

Также, я вез им снаряжение. Женя договорился с одной своей знакомой из местного швейного кооператива, начальницей цеха, и та согласилась сделать для ребят специальные портупеи с петлями. Пояса, сшитые из дешевенького дерматина, выглядели, тем не менее, внушительно: широкие ремни, напоминающие те, что носят в кино американские копы.

На поясах были петли: одна для фонарика, другая для деревянной дубинки. Фонарики купил на рынке Фима по дешевке. Простые, они тем не менее, выполняли свою функцию. Да и выглядели внушительно: черные с длинными ручками.

С дубинками было хитрее. Их изготовили Степаныч с Фимой. Те самые швабры, что мы брали на центральном рынке Армавира, распилили, окрасили в черный цвет и приладили к каждой вертикальную ручку, на манер американских полицейских. Получилось внушительно, особенно издали. Такими дубинками, в принципе, можно огреть по голове, и не слабо. Однако в первую очередь они должны были придавать охранникам серьезности и значимости.

С формой пока что не замарачивались. Почти все из охраны были ветеранами Афгана, ну и мы договорились, что они придут в дембельской форме без знаков отличия и погон. Один из них, тот самый Василий, посетовал, что форма уже ему маловата, и он притопает в туристическом костюме «горка». Мы не возражали. Другие ограничивались защитными штанами и берцами. Условие у нас было одно: стиль, напоминающий военный. Приходить на работу одетым как браток, строго запрещалось.

Проблему с формой тоже надо было решать. Предполагалось сделать ее в едином армейском стиле, ну и разработать логотип.

Про последний мы с мужиками спорили еще чуть не с самого начала работы над Обороной. Я предлагал ограничиться стилизованным щитом. Можно было добавить еще меч, но не обязательно. Фима шутил о том, что на шеврон стоит нанести либо белоголового орла в бреющем полете, либо портрет панка Егора Летова, исполнителя песни «Моя Оборона».

У Степаныча было свое видение: щит с красной звездой. Могло бы получиться красиво, но этот вариант пришлось отмести. Естественно, не из идеологических побуждений, а исключительно из прагматических. Больно много сейчас людей, особенно бизнесменов и «новых русских», которые относились к Союзу совсем нехорошо. Отпугивать потенциальную клиентуру мы не хотели.

А вот Жене Корзуну, в общем-то, было совершенно все равно. Его мало интересовало, под каким символом будет работать контора.

К спортивному залу я приехал часов в восемь вечера. Сумерки уже опустились на город и загустели. По всей улице Кирова, где и стоял политех, зажгли фонари. Запущенный парк, разделявший Кирова на две разнонаправленные двухполосные дороги, выглядел мрачным, даже несмотря на тусклый свет дорожных ламп.

Машину я оставил на широкой освещенной парковке, у заброшенных цехов предприятия, былое назначение которого я как-то позабыл. Отсюда, по тротуару к политеху нужно было пройти метров сто пятьдесят.

Когда я миновал небольшой проулок, отделявший цех от соседнего здания, заметил в нем какого-то нищего. Худой как палка, мужичок, одетый в бесформенные грязные штаны, тельняшку и куртку, стоял, опершись о столб железного заборчика. Приложив голову к облокоченной руке, он страдал то ли от похмелья, то ли от ломки.

— Привет, мужик, — прозвучал его слабый голос. — У тебя курево есть?

— Не курю.

— А-а-а-а. Молодец. А мелочь какая-нибудь?

Я сгреб какие-то медяки в кармане, высыпал их в его протянутую ладонь.

— Благодарствую, — буркнул он хрипло.

Когда я прошел дальше, краем глаза заметил, что мужичок последовал за мной. Когда я обернулся, тот, шел едва в полутора шагах от меня. Руку он запустил под куртку, норовя, что-то вытащить. В глазах его блеснул страх, когда мой взгляд уперся в них.

На лице мужика отразилось отчаяние, и он вынул из куртки молоток, замахнулся на меня. Конечно, ударить я ему не позволил. Схватил за запястье, тут же врезал мужику под дых.

Мужик всхлипнул, захрипел и осел на колени. Молоток вывалился из его руки, звякнул об асфальт тротуара.

Пока он хватал ртом воздух, стараясь отдышаться, я увидел, как белая девятка, стоявшая на той стороне улицы, в стояночном кармане, ожила. Двигатель ее заурчал, габариты загорелись. В следующее мгновение вспыхнули лампы заднего хода. Она быстро скатилась назад, дала газу к нам, на обочину.

— Ах ты падла, — проговорил я и отпихнул мужика ногой. Опустился за молотком.

Из девятки вышли уже знакомые мне Пухлый, Мирон и Коряга. С ними были еще двое.

— Че, Михалыч, обижают? — С насмешкой крикнул Коряга.

Мужик, валяющийся на боку, торопливо закивал.

— Ну ниче. Щас мы его обидим, — холодно сказал Мирон, доставая из-за пазухи пистолет.

В голове промелькнула быстрая мысль: «Вальтер в машине».

Мирон наставил пистолет на меня, я на автомате взял и кинул в него молоток. Ну а потом дал со всех ног в темный переулок, где стрелкам было бы сложнее меня достать.

— Ай, мля! — Раздался крик боли, а вслед за ним топот многочисленных тяжелых ботинок.

Действовать нужно было быстрее, чем мое зрение привыкнет к темноте. Это значило бы, что погоня тоже адаптировалась к отсутствию света.