Плащ и галстук. Книга третья - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 11

И ушёл, не оглядываясь на взрывы.

А идти было надо, так как Окалина вновь зычно объявляла линейку. Некоторые копухи по старой памяти решили толкнуть короткое напутствие всем присутствующим, поэтому мы, подтянувшись тремя стадами баранов (причем Вася уже терся около Викусика!) собрались на плацу перед санаторием.

Высокий худой мужчина с редкими волосами и крупным носом подлетел вверх, стеснительно улыбаясь. Он даже слова не сказал, как замолчали все, даже «коморские». Чего уж говорить, даже меня пробрало. Афонов Антон Рагимович был настоящей легендой при жизни. Один из самых старых криптидов, всего лишь две способности, одна из которых – смешная геосенсорика… и? И просто море труда, учебы, практики. Перед нами висела легенда в виде лысеющего телекинетика, проложившего порядка пятиста новых русел рек и убившего две зарождающиеся пустыни. Того, для кого открыты двери каждого дома в казахских степях, без исключений.

А еще, кроме всего этого, он был по-настоящему мировым мужиком. Были эпизоды, когда региональщики, подготовив проекты ирригации или коррекции водных резервуаров, клали ему на метафорический стол расчеты, а сам Афонов свое крайне небольшое время отдыха отдавал на то, чтобы, облачившись в специально разработанный для него скафандр, слетать на бешеной скорости за тысячи километров и выполнить, так сказать, халтурку. Чистый телекинез, геосенсорика, знания, как это применить и принципы, чтобы применять на благо человечеству большую часть жизни.

Я смотрел на него, лучащегося неуверенной улыбкой, слушал нескладные слова этого человека и… пытался заставить себя уважать Антона Рагимовича поменьше.

Собаку называют лучшим другом человека за то, что она проявляет стайную лояльность. Но никто почему-то не восхищается такой дружбой, когда свора одичавших псов нападает на ребенка. Наоборот, её боятся. Люди привыкли поощрять полезные лично для них процессы, происходящие нахаляву или дешево. Праздновать день рождения Эйнштейна или Лодыгина? Зачем? Это же люди, и они уже умерли. Зато сказочный персонаж, сделавший много всего нахаляву, вроде бы может даже вернуться. А значит – Христос воскрес!

А, извиняюсь, ошибся миром. Тут у нас здоровый, но слегка сверхъестественный коммунизм. Поправочка – не здоровый, а успешно выживающий.

«Копухи» уходили без всякого пафоса, попросту исчезая, иногда даже не договорив. Видимо, телепортатор здесь лично не присутствовал. Вскоре перед санаторием осталось 34 ребенка, два десятка «коморских», не считая призраков, да два десятка комсомольцев и персонала, возглавляемых, как оказалось, молодым улыбчивым парнем по имени Аркадий. Который тут же попытался сделать заявку на неоспоримое лидерство во всей этой движухе.

Ну, ему, наверное, не стоило так часто улыбаться, а еще подрасти в росте сантиметров на 40–50, да и в килограммах прибавить настолько же. Окалина просто не заметила «конкурента», как и его же недавние подчиненные. Аркадий пожух и выцвел за считанные минуты, а потом и вовсе начал сливаться с фоном.

– Не хулиганить, способности не использовать, по всем вопросам – к товарищу Цао Сюин! Первый этаж занят, второй и третий свободны! Дети на третьем, дети постарше – на втором! Вопросы? Нет вопросов. Разносите вещи, обустраивайтесь.

Вещей было много как у вожатых, так и у их подопечных. Опытно оценив взглядом лица комсомолок, начавших бросать на наш коллектив нездоровые взгляды, я решил, что самое время мне удалиться за санаторий и осмотреть там новое здание, которое соорудили «копухи» для Викусика. Разумеется, захватив девочку с собой. И её нового подопечного, от греха подальше.

Нет, ну реально много сумок, баулов и прочего! Это мы, видимо, совсем уж нищеброды, каждому по рюкзаку с сумкой – и нормалды! А тут просто завалы барахла!

– А вы нам помочь не хотите?! – стервозно-возмущенно-требовательно-просящий тон за спиной заставил меня остановиться.

И обернуться, увидев, как прочухавшие жопу коморские идут за мной и Викусиком всем стадом. Засада. Да еще и эта…

Что мне не нравится в этой жизни – так это девки в своем большинстве. Крепкие, рукастые, решительные, некрашенные. Какая там хрупкость или грация? Да они просто мечта Лукашенко, каждая как картофелеуборочный комбайн, атлетка и дзюдоистка в одном флаконе. Сочувствия вызывают примерно столько же, но не из-за внешности, а вот именно из-за такого напора.

– Не хотим, – ответил я, видя, как остальные мнутся, – Но можете попросить.

– Попросиииить…? – насмешливо протянула красивая, но слишком уж плотно сбитая деваха, к которой подошли еще две, покрасивее и постройнее, – Нам? Вас? Коморских?! А ну…

– Слышь, ты…, – тут же попыталась быкануть Смолова, но я, тронув девушку за плечо, покачал ей головой, а потом пошёл к этому трио.

Это всего лишь глупенькие девчонки, а не какой-то там Степанов. Поднимать сейчас срач – худшее, что можно себе представить.

– То, что я сейчас скажу, вы легко сможете проверить, так что, прошу вас, выслушайте, – спокойным тоном начал я, подойдя к девкам так, чтобы мои слова кроме них никто не слышал, – Первое. Мы с вами заперты в этом санатории почти на 90 дней. Любые выезды или выплывы отсюда будут регулироваться крайне жестко, понятно? И если кому-то захочется куда-то свинтить, то он это желание засунет себе в жопу на 90 дней. В лучшем случае. С этим все понятно? Теперь второе. Мы – коморские. То есть, неуравновешенные, опасные для общества, находящиеся в считанных метрах от вас неосапианты. Вы уверены, что с нами получится вы*бываться без последствий? И что вам за это ничего не будет? Думаю, искра понимания в ваших глазах, разгорающаяся всё сильнее, говорит о том, что вы о подобном не думали.

– А…

– Третье, – спокойно перебил я девушку слева, – Меня зовут Виктор Изотов. И я – единственный способ раздобыть алкоголь, «сяпу», косметику и прочее говно, которое может здесь потребоваться. Это моя обязанность, которую я буду исполнять, но как именно – уже зависит от моих взаимоотношений с людьми. И от взаимоотношений этих самых людей с «коморскими».

– Ты…

– Сначала дослушайте, – я не собирался останавливаться, – Четвертое. Мы вам не слуги, не помощники, ни мальчики и девочки из разряда «подай-принеси». Наша компания слушает товарищей Цао Сюин и майора Окалину Неллу Аркадьевну, поэтому, если вам нужна будет помощь, поддержка, прикрытие, – то вы обращаетесь к ним, а вот они уже направляют кого-то из нас. Попробуете наезжать также, как только что – можете очень крупно нарваться просто потому, что обратитесь не к тому товарищу, слишком сильно его огорчите и он поотрывает вам головы. Всё, я закончил. Вопросы?

Троица переглядывалась с сложными выражениями на лицах. В основном там было, конечно, зверское о*уевание, иначе не скажешь. Нет, почтенная публика, Витя знает много слов, даже слишком, но вот в этот раз? Это песня. Из неё слово не выкинешь.

– Ты сейчас… правду, что ли, сказал? – пробормотала та самая задира, с которой чуть всё не началось.

– От первого до последнего слова. Можете проверить, это очень легко сделать. Или мне повторить какую-то часть?

– Пов…повтори. Про то, что мы девяносто дней тут, и никуда не…

– Легко. Это закрытый объект. Наглухо. Три месяца мы купаемся, загораем, мажем сиси и чешем писи. Так что, ребята, давайте жить дружно?

Девушки, не сговариваясь, молча покивали, а затем, демонстрируя удивительную синхронность, развернулись и потопали к своим. Пожав плечами, я повёл свою паству дальше, бурча о том, что надо жить дружно и тихо, потому что мы не хотим увидеть Окалину в гневе. Окружающие будут кивать, покрывая между собой половыми органами наглых комсомолок. Те вернутся повторно чуть-чуть позже, когда мы уже осмотрим уютный пятиметровый в высоту домик из спрессованного камня, сделанный «копухами». Он, кстати, будет не один, а парой. Домишко Дашки Смоловой, нашей ночной королевы паранойи, будет рядом, а Расстогин, сравнивший его с собачьей будкой возле дома, отхватит рекордное количество подзатыльников.