Ополченец (СИ) - Бачурова Мила - Страница 30

— Прадед? — переспросил я. — Погремуха, что ли?

— Как это вы изволите? — навострил уши Прадед.

— Ну, кличка?

— Никак нет. Фамилия такая.

— О как. Ну, до правнуков доживёшь — забавно будет.

— И то правда! — Прадед мелко и неприятно захихикал. — А я же по делу, господин охотник. Карета-то ваша — прибыла!

— Карета? — удивился я. — Надо же. Вроде ж даже не искал ещё. Федь. Ты, что ли, расстарался? — я посмотрел на трактирщика.

Фёдор выпучил глаза и помотал головой, показывая, что он не при делах. Я перевёл взгляд на Прадеда. Тот озадачился.

— Вы, видимо, забыть изволили… А вот, пожалуйте!

Хмыкнув, я пожаловал. Прошёл вслед за Прадедом к двери, вышел на улицу.

Перед трактиром стояла карета. Рядом курил трубку возница. Карета была — что надо, уж точно не хуже, чем у Катерины Матвеевны.

Я осмотрел карету, почесал в затылке. Спросил возницу:

— Тебе заплатили?

— Э-э-э… — подвис тот. — Нет пока, ваше благородие.

— А кто сказал сюда ехать?

Тут парень завис окончательно и уставился на Прадеда с немой просьбой о помощи. Прадед не подкачал.

— Господин охотник! Вы же, видимо, запамятовали, что сами просили сегодня у господина градоначальника карету…

— Что-о-о⁈ — возмутился я. — Карету? Просил? Я⁈ Я — охотник! Охотники не берут с людей платы за услуги!

— Но… Но… Но ведь, простите, это и не плата же! А — подарок, из уважения!

— Подарок? — сменил я гнев на милость. — Ну, то другое дело. Подарок — святое, отказываться грех. Передай господину градоначальнику большое спасибо.

Тут до Прадеда дошла светлая мысль, что задание он провалил. Да не просто провалил, а с музыкой. Должен был меня под статью подвести, а сам не только не подвёл, но ещё и «подарил» карету.

Прадед основательно взбледнул, на лбу выступили крупные капли пота.

— Вы… Простите, господин охотник, я оговорился. Не подарок, то есть. А вот ежели вы изволите купить…

— Хватит! — послышался грозный голос, и дверь кареты распахнулась.

Оттуда на землю шагнул, внезапно, Егор. А вслед за ним — пара городских стражников, едва сдерживающих смех.

Егору, однако, было не до смеха. Он навис над съёжившимся Прадедом и загрохотал на него, как Перун-громовержец:

— Поклёп на охотника возводить удумали⁈

— Я же не знал, я не ведал, меня в заблуждение… — лепетал Прадед.

— Какое ещё «заблуждение»⁈ Карету зачем пригнали? Купить предложить? Это с каких же пор Абрамов в каретной мастерской торгашом подрабатывает⁈

— Оговорился, оговорился я! — верещал Прадед. — Подарок! Исключительно подарок, вот вам крест и честное слово!

— А жалобу на охотника зачем подавали? Что за игры вы тут ведёте⁈

Прадед был готов провалиться сквозь землю. Но тут откуда ни возьмись нарисовался сам Афанасий Афанасьевич Абрамов, градоначальник. Вылезая из собственной кареты, он сиял, как медный грош. И был настолько доволен собой, что становилось ясно: в ситуацию не врубается от слова совсем.

— Ну что, говорил я, а? — Афанасий погрозил мне пальцем. — Молодые… Учить их ещё и учить!

— Конфуз вышел, господин Абрамов! — весело подал голос один из стражников, сопровождавших Егора. — Господин охотник-то — ни сном ни духом ни про какую карету! Мы сами всё слышали.

— А подручный ваш говорит, что карету от вас в подарок пригнал, — добавил второй стражник.

— Только непонятно было, жалоба-то на Владимира откуда нарисовалась! — пророкотал Егор.

Градоначальник моргнул. Соображал он быстро, как и подобает прожжённому негодяю. Смекнул, что встрял и встрял конкретно. Видимо, выбор был между тем, чтобы полететь с тёплого местечка, и потерять карету. Градоначальник выбрал наименьшее зло.

— Так и есть — подарок, — кивнул он. — Я ж так и сказал, Прадед, ты чего тут устроил⁈ А жалоба — так то, видимо, ошибка. Я секретарю приказал благодарность направить, а он по-своему услышал.

— Во-о-от оно что! — подозрительно быстро успокоился Егор. — Ну, бывает, бывает. Все ошибаются.

— Да давно уже этого разбойника выгнать хочу! — разозлился вдруг градоначальник. — Одни убытки! Но жалобу на охотника, который Поречье от вурдалака избавил — это уже, конечно… Это я так не оставлю! Сию же минуту!

Он двинулся к своей карете. Прадед рванул за ним. Я провожал их взглядом вдоль улицы до тех пор, пока градоначальник не влепил Прадеду подзатыльник.

— Цирк! — покачал я головой и повернулся к Егору. — Ну, здорово, наставник, коли не шутишь.

Егор пожал мне руку.

— Да какие уж тут шутки! Идём. Закусим, что ли.

Мы вошли в трактир. Фёдор как раз подал мне обед. Захар, мелькавший во дворе, при виде Егора куда-то испарился. Егор спросил себе водки, солёных грибов и хлеба с салом, от всего остального отказался.

— Ну, Владимир, ты меня раньше срока в гроб загонишь, — сказал он негромко, когда мы опрокинули по маленькой. — Не успел на шаг отойти — на тебе! Разбойников одолел, лягух набил, вурдалака укокошил, да ещё чуть на взятке не попался.

— На подарке, — уточнил я.

— Вот-вот. Осторожнее ты с этим Абрамовым. Он — та ещё шельма!

— Да понял уже, не дурак. Бог его накажет.

— Думаешь?

— Уверен. Очень скоро накажет.

Егор хотел было что-то сказать, но вздохнул. Отмахнулся и налил ещё водки.

— Какой ранг-то у тебя уже? — спросил, захрустев луком.

— Воин-подмастерье. И меч ещё купил, вот.

Егор попросил посмотреть меч. Пощёлкал его ногтем, покивал и удовлетворённо цокнул языком:

— Доброе оружие. Хорошо служить будет.

— Фигни не куплю. — Я спрятал доброе оружие обратно в ножны. — Слушай. А ты Захара знаешь? Вот этого паренька, который тут рядом крутился?

— Да ещё бы не знать! — развеселился Егор. — Кабы не он, неизвестно чем бы всё обернулось. Я, по-твоему, про жалобу — от кого узнал? Он мне всю эту схему и рассказал — хорошо, что я тут случился. Жалоба в обменник попала, там мужик сидит — даже не охотник. Ну, Захарка меня к нему и приволок. Меня и отрядили на горячем тебя брать, как свидетеля. Пока Захар к тебе побежал, предупредить.

Офигеть, конечно, сколько событий произошло, пока я отдыхал от трудов праведных…

— А он вообще кто по жизни? — спросил я. — За что его изгнали из ордена?

Егор помрачнел.

— Орден-то не наш был, — сказал он. — Так что всего я не знаю. Но, по слухам, перетрусил Захар. Охотился с наставником. Должен был спину прикрывать, а сам… Кто говорит — дёру дал, а кто — что просто штаны намочил да упал, где стоял.

— На вурдалака мы с ним вдвоём ходили, — сказал я. — Молодцом был. Не боялся.

— Люди меняются. Да только поздно бывает…

— Н-да, — только и сказал я. — Жаль пацана.

— Да ты его не жалей, он себя в обиду не даст.

— Это я уже заметил. Ловкий — спасу нет.

— Ловкий-то ловкий, а к тебе прикипеть успел. Ты уж отблагодари парнишку.

— Не учи учёного. Своих не забываю.

Я покончил с обедом, зевнул. Пора было собираться и ехать домой. Благо и транспорт приличный теперь имеется. Одно непонятно: кучер тоже мне в подарок, на содержание, или его вернуть надо? Кучер, вероятно, тоже задаётся этим вопросом… Ну, это ладно, разрулим. Не самая большая проблема.

— Слушай, Егор, — вспомнил я. — А ты про лягух-то в курсе?

— Знаю, конечно.

— Ну так а чего же вы тракт не почистите?

— Там десятком надо идти…

— И что? Проблема собрать?

— Ну… Да. Никто не захочет. Там ведь как? Вот ты побил лягух, набрал костей маленько. Теперь они с неделю тихо сидеть будут, плодиться. Потом попрут снова. Ещё кто-нибудь из охотников на тракт придёт, заработает.

— Фигасе! — обалдел я. — То есть, пусть лягухи людей да лошадей гробят, зато у охотников халявная безлимитная качалка есть?

Егор только руками развёл:

— Да я-то бы с радостью этих тварей перебил. Но народ собрать… — Тут он осёкся и вновь помрачнел. — Я, в общем, собирать не стану. А другим десятникам — не до того. Идти долго нужно будет, считай — всё болото прочёсывать. Там молоди много, а молодь — без костей совсем. Зато с ядом. Биться с ними так же, а навару — шиш. Вот и не хотят идти.