Ополченец (СИ) - Бачурова Мила - Страница 46

— А перед тем у губернатора с Троекуровым разговор был, — ещё больше понизив голос, продолжил рассказывать парень. — И вроде как не сошлись они. Губернатор, дескать, Троекурову сказал, что не хозяйничать ему тут. У него указ от государя, тварей извести. А Дмитрий Иваныч посмеялся только. Изводи, мол, кто же тебе не даёт? А на следующий вечер губернатор прогуляться пошёл — и поминай, как звали. Да ладно бы, кабы один! А то ведь два охотника с ним были. Тоже из столицы приехавшие, губернатор без них — ни шагу. И вишь, не помогло. Даже охотники не уберегли.

— А с ними-то что случилось? Тоже в реке нашли без штанов?

— Нет! В том и дело, что нет. Просто пропали оба. С того вечера не видал никто.

Мы с Захаром переглянулись.

— Их и без нечисти убить могли, — пробормотал Захар. — Мечом в спину, али ещё как. А после тела прибрать.

— А могли тупо перекупить. Это сделать гораздо проще.

Захар посмотрел на меня с уважением. Из чего я сделал вывод, что не все охотники — рыцари без страха и упрёка. Прецеденты, видимо, бывали.

— Вместо того из столицы другого губернатора прислали, — закончил парень. — И уж этот сидит — тише воды ниже травы. А Троекурова с тех пор все ещё больше боятся. Нешто я мог сыну его отказать?

— Нет, конечно, — буркнул я. — Кабы мог, гоп-стопом не занимался бы. Нашёл бы занятие поприличнее. А мафия — она на то и мафия, чтобы боялись… Ладно, понял. Захар. Разлепи этих сиамских близнецов. Ты, — я кивнул «языку», — с нами пойдёшь.

— Куда⁈ — Парень снова затрясся.

— Не знаю, я не местный. Придётся тебе дорогу показывать. Есть мнение, что у нас с Николаем Дмитриевичем Троекуровым остались некоторые недоговоренные моменты. Надо восполнить этот пробел.

* * *

Николай Дмитриевич Троекуров в Поречье остановился в собственном особняке. Со слов Захара, постоянно Троекуровы здесь не жили, предпочитали Смоленск. Но наездами бывали.

В последние полгода сынок стал появляться чаще. Ради визитов в дом градоначальника, ясен пень. Вряд ли папаша подписывает сына на что-то серьёзное. Как всякий уважающий себя мафиози, деточку предпочитает держать в неведении относительно своих мутных дел.

«Язык» подошёл к особняку с чёрного хода. Постучал в дверь условным стуком. Мы с Захаром затаились в тени — так, чтобы не видно было из окон. Дверь открыли почти сразу. Троекуров не спал, дожидался посланца.

Шёпотом спросил:

— Ну?

— Всё готово, ваше сиятельство! Исполнили в точности, как вы велели. Только вот, изволите ли видеть… — «Язык», изображая смущение, сунул руку за пазуху и вытащил амулет.

Пустой, отработанный, но в лунном свете сверкнул эффектно.

— Что? — Троекуров высунул голову за дверь.

— Да вот, нашли у Давыдова. Поглядите сами.

Сработало. Троекуров шагнул на крыльцо. В тот же миг я одной рукой зажал ему рот, другой притиснул руки к бокам. Затащил в дом. Захар закрыл за нами дверь.

Тишина. Темнота. Никого не видно.

Уфф.

Существовала вероятность, что слуги ещё не спят. И я подумывал о том, чтобы не рисковать. Запихнуть Троекурова в карету, вывезти туда же, где мы обрабатывали «кикимору», и пообщаться на природе. Но по некоторым причинам это было неудобно.

Я сделал ставку на то, что Троекуров вряд ли заинтересован в том, чтобы о его тёмных делишках знала прислуга, и не прогадал. Слуги то ли спали, то ли Троекуров их разогнал, чтобы не палиться.

— Проверь, — шёпотом приказал я Захару.

Тот кивнул. Отправился на разведку.

Ориентироваться в темноте пришлось почти наощупь. Я затащил Троекурова в первое же подвернувшееся помещение. Через пять минут появился Захар и доложил, что в доме чисто. Никого.

— Молодец, — похвалил я Троекурова, — хороший мальчик.

Захар подошёл к столу и зажёг свечи в подсвечнике. Троекуров разглядел наши лица. Точнее, моё. И задрожал мелкой дрожью.

Захар связал Троекурову руки за спиной. А я убрал ладонь от его рта. Приказал Захару:

— Разберись там.

Захар кивнул и исчез. А я обратился к Троекурову:

— Что? Не ждал?

Троекуров молчал. Не ждал, видимо.

— Ты серьёзно думал, что четыре придурковатых гопника — это то, что может меня остановить?

Троекуров затрясся. Я съездил ему по физиономии. И ласково сказал:

— Мальчик. Запомни. Я очень сильно не люблю, когда меня убивают. И то, что ты этого не знал, не освобождает тебя от ответственности. Большой уже, мог бы и сам догадаться.

— Нашёл, — объявил довольный Захар, возникая на пороге.

Показал мне увесистый кошель.

— Как-то скромно, — оценив размер, решил я. — Ищи дальше. Он же не просто так приехал, а барышню обхаживать.

— Нет! — впервые подал голос Троекуров. — Больше денег нету!

— Да что ты, — улыбнулся я. — Тогда озвучу ещё один немаловажный момент. Чем дальше врёшь, тем меньше проживёшь. Для понимания: я только что ушатал троих из тех четверых, что ты ко мне прислал. Четвёртый остался в живых только для того, чтобы привести меня сюда, но это ненадолго. Твой единственный шанс не присоединиться к этим ребятам прямо сейчас — сказать, где лежат деньги.

Троекуров шмыгнул носом.

— А если я скажу, а вы меня всё равно убьёте?

— Да мы тебя и так всё равно убьём. Но в первом случае будет ещё и больно.

— Нет! — Троекуров затрясся.

— «Не губи!» — поправил я.

— Что?

— Правильно говорить «не губи!». Вся мразота так говорит, не отбивайся от коллектива.

— Я не мразота!

— А кто же ты, интересно? Честный благородный человек?

— Ты собирался свататься к моей невесте!

— Во-первых, не собирался и сказал об этом открытым текстом. Во-вторых — ну, не нравится тебе, что к невесте сватаются, так вызывал бы на дуэль.

— На дуэли ты бы меня убил.

Ну да, логично. Не придерёшься.

— Короче, — я встряхнул Троекурова за воротник. — Где деньги, говори?

Оказалось, что деньги банально притырены под перину. Захару — выговор, мог бы и сам сообразить.

Захар исчез за порогом. А я в задумчивости посмотрел на Троекурова. Вытащил кинжал, провёл пальцем по лезвию. Троекуров сбледнул с лица окончательно. Пробормотал:

— Мой отец тебя не простит!

— Твой отец даже не узнает, что я тут был. Я воткну в тебя кинжал, а рядом в живописной позе мы положим труп того парня, которого ты нанял. С твоей визитной карточкой в руке, — я бросил визитку на колени Троекурова. — Его, полагаю, опознают как не самого законопослушного человека в городе. Спрашивается, к какому выводу должен прийти криминалист, который будет осматривать место преступления? Правильно: ты зажал парню бабло, он на тебя напал. В драке не победил никто. А меня тут вообще не было. Я сразу после званого обеда поехал на постоялый двор и спать завалился.

Троекуров захлопал глазами. Дошло, надо же.

Прошептал:

— Что мне сделать для того, чтобы ты оставил меня в живых? Отказаться от Елены Афанасьевны?

— Елена Афанасьевна мне вообще не упёрлась, говорил же. А вот ты пригодиться можешь.

— Как?

— Ну, точно не так, как могла бы Елена Афанасьевна. Но это пока всё, что могу сказать. Будь готов работать по первому требованию. Тогда отпущу.

— Я готов! — глаза Троекурова засветились надеждой.

— К чему ты там готов, мы ещё посмотрим. Пока запомни: брякнешь папаше хоть полслова о том, что здесь было — я узнаю и из-под земли тебя достану. Не говоря уж о том, что тебя за такие фокусы собственный папенька и уроет. Я тебе не абы кто, а Воин-подмастерье, — я стащил с руки перчатку.

Троекуров увидел кометы, выстроившиеся в правильный треугольник. Глаза его округлились.

— Не ожидал?

— Н-нет…

— Ну, теперь ожидай. И помни: по первому требованию!

* * *

В кошеле, извлеченном из-под матраса, мы с Захаром насчитали пятьдесят империалов. Нехило так мальчик приехал барышню окучивать. В кошеле, который поменьше, набралось еще почти сто рублей. В общем, в ближайшее время жить можно. На первый взнос Салтыкову точно хватит, а дальше поглядим. Интересно, как там у Егора дела?