Крылья Агнессы (СИ) - Павлов Игорь Васильевич - Страница 36

Если прежде здесь я выделялся внешним видом, то теперь своим одиночеством. Иду, как белая ворона, все на меня смотрят, сторонятся. Девушки обращают внимание, и их улыбки спадают с лиц. Мужчины делаются серьёзными, у некоторых вопросительные взгляды, у других тревога.

Их всех смущает моё атлетически сложённое тело, которое я натренировал в мехаре или мой дикий взгляд убийцы?

Он таков, когда я не улыбаюсь.

Он таков, когда я вновь на боевом взводе из–за внезапных звуков или резких движений вокруг.

Да… наступило время моей боевой готовности. Ночь. Слишком долго я отдыхаю, всё внутри меня жаждет слиться с мехаром и осязать смерть монстров, их безысходность перед моей яростью. Беспомощность перед разрушительной силой.

Мне хочется чувствовать скорость или резко взрываться с места. Мне хочется слышать звон органического льда, вопли тварей. Я жажду купаться в их розовой крови.

И теперь мне даже этот парк с его мирским счастьем видится иронией.

Понимая, что я могу пришибить очередного клоуна, выскочившего передо мной и начавшего жонглировать, сворачиваю с центральной дорожки и усаживаюсь на свободную лавку под покровом тени. Чтобы хоть немного прийти в себя, остыть. Попытаться ещё раз принять окружающую атмосферу.

Не думал, что заведусь, не думал, что отреагирую так…

— Да точно он! — Раздаётся со спины.

Прямо по лужайке, игнорируя дорогу, ко мне кто–то спешит.

Оборачиваюсь через спинку лавки. И губы сами растягивают улыбку. Вот уж не думал, что так обрадуюсь встрече вопреки моей сложной ситуации.

Михаил Брусилов, друг мой гусарский спешит ко мне!

Весь расфуфыренный в костюме светлом, без гусарского мундира — совершенно другой человек. Столичный богатей в хорошем смысле этого слова. Ростом особым не отличается, щуплый. Зато светлый и жизнерадостный всегда, оттого красавцем видится вдвойне. Я и не удивляюсь, что Наталью он так легко очаровал харизмой.

— Зовём, зовём, как глухой, ей Богу, сударь, — заявляет приближаясь. Вроде ворчит, а сам сияет весь.

Подошёл, как раз и я поднялся.

— В упор нас не видите, ваше высочество? Как преобразились, всё? Своих не замечаем? — Выдаёт в своей шуточной манере.

Не удержался я, вскочил. Да как обнял, будто век не виделись.

— Братец, как рад тебя видеть! — Зашмыгал Михаил, хлопая по спине. — Вырвался–таки из Владика.

— Я тоже очень рад тебе, братец. В командировку вот отправили, — ответил, отлепив от себя.

— Ух, а хорош гусар, — хвалит, взяв за плечи и рассматривая. — Помощнел раза в два, приоделся, красавец. Это ж сколько девичьих сердец будет разбито!

— Да ладно тебе, — отвечаю, смущаясь.

И наблюдаю, как по дороге к нам целая группа молодых людей приближается. Наталья Дорохова и Екатерина Строганова впереди шагают. И обе в чересчур праздных платьях, расфуфыренные, как на бал!

— Это что ж получается, — начал я.

— Ага, — говорит с улыбкой. — Августа не дождались! В воскресенье обвенчались, и сразу две свадьбы.

Две? Неужели и Екатерина своё счастье нашла? Вижу рядом с ней мужчину высокого тёмненького мужественного, лет тридцати пяти, сама серьёзность. Как толпа надвинулась, он первым и вышел здороваться.

— Граф Киселёв Яков Анатольевич, — представился. — Наслышан о вашей отваге, Андрей Константинович. Сам я с байкальской эскадры в чине капитана второго ранга командую броненосцем среднего класса «Полтава», который со стапелей верфи за семь лет ещё ни одного боевого выстрела не сделал. Тихо здесь у нас, слава Богу.

Ну ещё не вечер — завертелось на языке. Сдержанно улыбнулся, ответил скромно.

— Ваше высочество!

— Ваше высочество…

Окружили меня, стали здороваться и представляться, кого не знаю. Все из семей знатных, графы да один барон. В принципе я сразу понял ещё по одёжке, что Михаил насобирал вокруг себя целую элиту местного общества. Скорее по обстоятельствам так вышло, ибо что у него, что у женушки фамилии громкие. Да и вторая пара от них далеко не отстала.

Пятнадцать человек набралось, среди которых четыре свободные барышни — подружки Натальи и Екатерины, так глазами меня и расстреляли, пользуясь преимуществом численности.

Позвали во французский ресторан на набережной, коих развелось, похоже, в столице, как сорняков в огороде. Отказаться было выше моих сил, отправились.

Мы чуть с Михаилом отстали по дороге по душам поговорить.

— Я ж тебе адрес дома своего оставлял, мог и вчера наведаться, — возмущается он тихо.

— Дела, друг мой, прости. Какие планы у вас? Когда во Владивосток? — Интересуюсь.

— Отцы наши теперь обратно не отпустят, — признался. — Буду здесь служить. В лейб–гвардейский гусарский меня переводят.

Выдыхаю с облегчением, несмотря на все мои предрассудки.

— Хм, серый доломан на красный меняешь, — укорил я всё же. — Ты ж им кости промывал с чистой совестью.

— Да помню… Меня ротмистром сразу, — признался Михаил с неловкостью. — Это свадебный подарок отца. Стыдно, братец. Но извернуться не сумел я, с Натальей пришлось считаться. Теперь у меня рота гусар при дворце городского совета. Один плюс всё же есть: перевоспитаю напыщенных и самовлюблённых красномундирников по методике хабаровского боевого полка, душу всю вытрясу.

— Главное, чтоб сил хватило братец, а то они сами тебя перевоспитают, — смеюсь, поглядывая по сторонам.

— А посмотрим, — отвечает с вызовом и дальше с беспокойством, будто спохватился: — как там Вадим Метелицын? Как давно виделся с ним? Переживаю за друга очень. Хотел к отцу идти просить о его переводе, да слишком многим теперь обязан.

— С того вечера, когда я Анну нашёл на пляже мы больше не виделись, — ответил.

— И Степана, выходит, не видел.

— Нет, братец, не довелось.

— Скажи хоть, уезжал, спокойно там всё было? — Спрашивает, глаз с меня не сводя.

В поезде я должен был ехать во время последней высадки оргалидов на Русский остров. Но лгать ему не могу.

— Атаковали ещё раз, но мы быстро отбились, — шепчу, стараясь, чтобы друзья его не услышали. — Только никому.

— Да знаю я наказ императорский, — прошипел зло. — Празднуют здесь и знать ничего не хотят.

Потому, наверное, с Михаилом и дружим, что чувствуем одинаково.

До ресторана немного не дошли, к циркачам уличным у большого фонтана завернули, потому что Наталья с Екатериной завизжали от восторга и потянули всю группу за собой. Что с них взять, две капризные новоиспечённые жёнушки.

Народа столпилось много, ничего не видно. Но наши мужчины, проявив мужество и смекалку, протиснулись, пропихивая своих дам вперёд с глубочайшими извинениями.

А там никто и не возражал, уступая расфуфыренным красоткам и их знатным кавалерам.

Я же встал в сторонке. Пользуясь своим ростом, наблюдаю за представлением. Не сразу заметил, как одна из барышень из окружения наших молодожёнов по имени Ольга, пристроилась рядом. И её, похоже, жонглёры и пламяплеватели совсем не интересуют.

Невысокая брюнетка, молоденькая и миловидная, стройная, но с грудью большой, одета в бежево–розовое с подчёркнутой нежностью и одновременным вызовом, что как раз таки из–за приподнятой груди мне почудилось. Глаза зелёные глубокие и интересные, губы алые, явно покусанные. Дочь судьи местного, так и сказала, представившись: мой папенька судья здесь.

— Как вам столица, ваше высочество? — Заговорила она первой.

— Впечатляет, сударыня, — отвечаю кратко, стараясь на неё не смотреть.

Хоть и неплоха собой девушка, но в сердце ведь другая. Оттого даже флиртовать, как гусары учили, не хочется. Похоже, и не надо. Сами липнут.

Вторая «холостячка» из окружения Михаила по имени Дарья подскочила с другой стороны. Русые волосы завитушками, глаза синие и круглые. На вид более бойкая, чуть крупнее и по фигуре сочнее, но в меру. Платье её серебристое под мой костюм больше подходит. А вот личико, будто недосыпает, и, увы, совсем не мой типаж. Зато у этой отец купец богатый, тоже обозначила, что приданное у неё хорошее.