Чемпион (СИ) - Малышонок Сергей Александрович "Седрик" - Страница 17

Короче, недолго думая, я сфокусировался на нитях связи с призраками и направил по ним свои мысли-пожелания. Такой формат общения был мной всё ещё не очень отработан, так что концентрироваться на нужном действии пришлось около минуты, но после я уловил ответ, состоящий из эмоций, полных энтузиазма и такой… бравой радости.

Далее бойцы действительно двинулись под углом к направлению нашего движения и заметно ускорились, оставляя меня в ожидании результата.

– Вайтлиан-доно, – вырвал меня из «мыслей о работе» протяжный голос, в котором так и сквозила мольба, – ну пожалуйста, спойте что-нибудь ещё! Ну, ну… ну очень вас прошу! – волкодевочка уже висела на моём боку, тёрлась голой по жаре коленочкой и теребила поддоспешник пальцами.

– Отстань от него, глупая. Вайтлиан уже всё сказал, – с глубоким осуждением в тоне одёрнула её Нэроко, смотря на нас с противоположной скамьи, удерживая на коленях книгу по допустимым сокращениям драконьего языка при колдовстве, которую и зубрила со всей ответственностью до этого.

И да, я действительно уже всё сказал и не поддавался на провокации. И на жалобные глазки. И на виляние хвостиком. И на прижимание грудью в полуголом состоянии. Раз пять… или десять… В общем, где-то около понятия «много». И даже не потому, что такой кремень и весь из себя «ЯжМужЫгЪ и жэнщинам не подчиняюсь!», а в силу банального отсутствия репертуара. Вообще, легко быть стойким и неприступным «оловянным солдатиком», когда ты просто не можешь выполнить просьбу. А я не мог. Ну, почти не мог. Зная страсть нашего барда к музыке, я прекрасно понимал, что стоит дать слабину — и она с меня не слезет. Просто вообще. Она и так не слезала, если уж по существу. Даже ночью, паршивка такая, коварно пыталась добиться своего через самые бесчестные приёмы, какие могут применить женщины к лежачему мужчине, забравшись к нему под бок.

Но какими бы коварными ни были шаловливые ручки мисс Хуфумо и как бы интимно она ни играла голосом, нашёптывая мне в ухо просьбы, в известном мне музыкальном творчестве двадцатого и двадцать первого веков объективно почти не было композиций, которые бы подходили средневековому обществу. Даже прекрасная «Баллада о борьбе» Высоцкого, та, где «Средь оплывших свечей и вечерних молитв», реально была полной дичью для местного общества, начиная со вступления и заканчивая главной темой в конце, элементарно потому, что абсолютно подавляющая часть местного населения не может похвастаться домашними библиотеками, да и отцы у этого большинства меч в руки в жизни не брали и крайне не хотели бы это менять. Для тех же семей, где и библиотеки есть, и отцы с мечом не расстаются, мотив тоже никак не коррелирует с бытом, потому что деткам там рубахи латают далеко не матери, да и не играют эти детки, а учатся убивать настоящим образом.

В общем, писал поэт не про средневековье и не для средневековья, а про людей советского времени, что в школу ходили и по дворам бегали с друзьями. И не он один такой — все пишут песни для современной себе аудитории, апеллируя к понятиям и образам из её, аудитории, жизни, а исключения разве что в мюзиклах каких встречаются или творчестве по определённым фэнтезийным книгам. В итоге — да, я мог откопать что-то, что будет смотреться вполне аутентично, но даже среди этого чего-то ещё надо было делать выборку, ибо ой как не всё тут можно пустить в народ. Тот же «Иллидан» от «Седой Эльфийки и Картавого Орка» чудо как хорош, но чёрта с два тут заценят тему «Не эльф и не демон», с посылом, что последним таки прямая родня. В общем, я крепился и превозмогал, «наказывая» этих прохиндеек за все моменты своей неловкости в их обществе.

– М-м-мф… – тем временем бросили обиженный взгляд на идеальную котодевочку и… продолжили об меня тереться, всей позой ёрзая от нетерпения и строя мне жалобные глазки.

– Рёко… – с укором вздохнул я.

– Вайтлиан-сама-а-а… вы же добрый… ну пожа-а-алуйста, – продолжила канючить лучница, начав выписывать ноготком узоры у меня на груди.

– Шива не понимает, – сообщила коллективу смуглокожая рабыня. – Нельзя же так лезть к командиру! Хозяин Шивы должен быть очень добрым, чтобы такое позволять, но это же… неуважение к его воле. За такое можно получить плетей и даже лишиться оружия. Почему подчинённая Хозяина Шивы так себя ведёт?

– Да! – мгновенно оживилась Адель, что кемарила в уголке, пока её сестра правила фургоном. – Ты пытаешься подчинить себе нашего Лидера! Это непростительно!

– Чего? – встрепенулась Рёко. – Ничего я не пытаюсь! Где? Не говори такого! Я уважаю Вайтлиана-доно!

– Ты с вечера об него трёшься почти голышом, – уличила подругу Нэроко.

– Да, развратная искусительница хочет использовать слабости нашего Лидера! – поддержала тёмная эльфийка, подаваясь ближе в однозначно воинственной готовности. – Непростительно! Ты нарушаешь дисциплину и субординацию в отряде! Покушаешься на власть! Это бунт! Тебя надо связать и обезвредить! – в руках Адель уже была верёвка, и она явно собиралась её использовать.

– Да ты!.. Да вы!.. – аж задохнулась от наглости обвинений волкодевочка. А между тем эльфийка уже и правда пошла в атаку и принялась вязать ошарашенную жертву. – Ай! Пусти! Куда?.. А-а-а, Нэроко! Спас-йи-и-и!

– Никто тебя не спасёт, мва-ха-ха-ха! – пользуясь заметно большими физическими параметрами и наличием на теле почти полной амуниции, то есть усиливающих артефактов, при реально полуголом состоянии Рёко, успешно заламывала бедную лучницу злобная ассасинша.

– Вы сами с сестрой больше всех нарушаете субординацию и искушаете Вайтлиана-доно! – пискнула уже наполовину упакованная бард.

– Мы делаем это не ради власти, а ради искусства! – ничуть не стушевалась младшая тёмная эльфийка.

– Нэроко-о-о!!! – огласил фургон окончательно разбитый и жалобный взвизг.

– Я… – кошкодевочка смерила композицию из переплетённых тел у своих ног задумчивым взглядом, – потом тебе помогу, – и, полуприкрыв книгу, слезла со скамейки, после чего, обогнув кучу-малу, где эльфийка уже перешла к чему-то не очень приличному, подошла ко мне и, никого не стесняясь, забралась прямо на колени, боком к хулиганкам.

– М? – ничуть не возражая данному манёвру и даже придержав волшебницу за бочок, чтобы ей было удобнее, тем не менее обозначаю вопрос о намерениях.

– Я… не дам ей вновь к тебе приставать, – чуть покраснев щёчками, сообщила нэка и тут же уткнулась в свою книгу, типа, только так и надо и вообще я тут всегда сидела.

– Хорошо, – забравшись левой рукой ей в волосы, чуть тереблю пушистое ушко, правую же ладонь укладываю на голую коленочку своей идеальной коти. И всё это под очень заинтересованным и изучающим взглядом рабыни. Да-да, именно заинтересованным и изучающим — ни малейшего смущения или дискомфорта от наблюдаемых картин там не было.

Писки и возня с пола раздавались ещё несколько минут, услаждая мой взгляд очень интересными, хоть и не переходящими рамки хулиганствами, где жертва пыталась всеми силами оправдаться, что на власть она не покушалась и девочка хорошая, а её мучитель тупо отрывалась и спускала бурлящую со скуки энергию в глуповатом бедламе, со всё более абсурдными обвинениями и «карающей щекоткой» за «нежелание сотрудничать со следствием». Ну или что-то вроде.

Так или иначе, через какое-то время мои призрачные солдаты добрались до данжа, и мне стало не до привычной возни своих спутниц. Пересечение духами границы портала я ощутил вполне чётко, но связывающие нас «нити» не прервались и даже не ослабли. Дальше же, очевидно, началось уничтожение демонов. Не сильных — мелочёвки, как и ожидалось. И всё же…

[Получен «опыт».]

[Получен «опыт».]

[Получен «опыт».]

[Получен «опыт».]

[Получен «опыт».]

[Получен «опыт».]

«Бегущая строка» в правом нижнем углу ярко иллюстрировала, что энергия с убитых отнюдь не теряется из-за расстояния и опосредованного способа убийства. Концентрируясь, я даже мог ощутить, как по умозрительным нитям силы, что связывали меня с призраками, проходит что-то помимо отголосков их эмоций и общей сосредоточенности на бое. И чем больше я в этот процесс вглядывался, тем чётче и осознанней начинал понимать принципы, что открылись мне о природе моей способности создавать таких слуг в момент, когда Система мне эту способность выдала. В тот раз, когда изменился сам «статус моего существования», объём откровений, хлынувших на разум, был очень велик, одно осознание сущности создателя Системы напрочь выбивало из фокуса внимания львиную долю новых знаний, влёгкую затмевая вещи, что были далеко не актуальны в тот момент. Я не забыл их, нет. Не утратил понимания, не потерялся в мешанине образов, но они банально ушли на второй план — в копилку всего остального личного опыта и знаний, которые никуда не деваются в процессе жизни, но которые не держишь в уме постоянно, а вспоминаешь лишь тогда, когда этого требуют обстоятельства. Вот эти обстоятельства, можно сказать, у меня сейчас и возникли.