Меморанда - Форд Джеффри - Страница 34

• Предыдущая
• 34/52
• Следующая

– Добрый вечер, – сказал он, педантично оправляя манжеты рубашки.

Я попятился назад, выхватил из башмака верный скальпель и стащил с инструмента защитную тряпицу. В этот миг из груди Нанли вырвался такой жалобный крик, что у меня внутри все перевернулось. Трясущимися руками я выставил скальпель перед собой и приготовился защищаться.

– Что это у нас? – поинтересовался Учтивец, придвигаясь ближе.

Я эффектно рассек лезвием воздух, чтобы продемонстрировать серьезность своих намерений. Правда, теперь я и наполовину не был так уверен в своих способностях, как несколькими часами раньше.

– В чем загвоздка? – осведомился Учтивец и, миролюбиво добавив: – Это какое-то недоразумение, – потянулся ко мне длинными резиновыми пальцами.

В ответ я резанул по ним скальпелем. Пальцы упали на землю, а Учтивец вздрогнул и отдернул руку.

– Простите, что коснулся вашей собственности, – с любезной улыбкой извинился он. – Но нам необходимо познакомиться поближе.

Я сделал новый выпад – на этот раз целясь в горло, но Учтивец оказался нереально проворен. Его шея будто бы двигалась отдельно от тела: она отпрянула назад, а рука тем временем метнулась вверх и перехватила мою. Отросшие пальцы обвились вокруг моего запястья и сдавили его с такой силой, что я выронил скальпель. Я что было сил врезал Учтивцу свободной рукой, но тот без труда поймал и ее. После этого его косы сами собой приподнялись и, по-змеиному извиваясь, петлей обернулись вокруг моей шеи. Я хотел сопротивляться, лягаться, кусаться, но пустые глаза Учтивца приказали мне не делать этого.

– Когда-нибудь я все-таки заставлю вас объяснить, что это за губной маневр, – сказал он голосом Нанли. Рот его широко открылся, и волна теплого дыхания, отдающего тухлым мясом, лишила меня последних остатков воли. В глубине души, где-то за границей сознания, я бился в судорогах страха, но тело оставалось совершенно безвольным. Из глубин Учтивцева нутра, среди пищеварительного бульканья, мне послышался предсмертный вопль доктора. Губы монстра натянулись на мой рот, и я почувствовал, как чудовищная сила сдавливает грудь. Потом приглушенный взрыв расцветил ночь багрянцем, и я решил, что умер.

Задыхаясь, я упал на спину. Учтивец переступил через меня и стал быстро удаляться. Спина его горела алым пламенем, а на коричневом костюме плясали искорки и дымки.

– Простите, что вынужден вас покинуть, – с плаксивыми интонациями произнес он, обернувшись, а затем, пошатываясь, побрел по аллее дальше и вскоре исчез из виду.

Через секунду Анотина была рядом – с пистолетом в одной руке и копьем в другой. Помогая мне подняться на ноги, она с тревогой в голосе спросила, все ли со мной в порядке. Я кивнул, все еще не в силах перевести дух, и вместе мы подошли посмотреть, что стало с Нанли.

Брисден с драгоценной бутылочкой ртути в руках стоял на коленях возле инженера, чье тело еще дергалось и корчилось от боли. Слабые стенания, больше похожие на шепот, доносились из изуродованного рта. Вся правая половина Нанли сдулась, превратившись в обвисшее месиво, в какое доктор превратился полностью. С первого взгляда было ясно, что ребра с правой стороны переломаны, а в правых конечностях не осталось и следа от костей. Ко мне наконец вернулся голос, но сочетание страданий Нанли с только что пережитым ужасом отбило всякое желание разговаривать.

– Мы услышали крик и сразу прибежали, – рассказала Анотина. – До сих пор не могу поверить, что у меня получилось подстрелить Учтивца с такого расстояния! – Она замолчала, глаза ее наполнились слезами. – Клэй, что же нам делать?

Мне и самому было впору впасть в отчаяние. Из трудноосуществимого мой план превратился в безнадежный. Нам удалось прогнать и ранить Учтивца, но как его можно убить? С каждой минутой остров становится все меньше. Доктор погиб. Нанли умирает, а Брисден перед лицом трагедии совсем расклеился и погрузился в пьяное бормотание.

Наклонившись, Анотина подобрала скальпель. Затем подошла и прошептала мне:

– Клэй, ты должен это сделать. Единственное, что нам остается, – окончить его страдания.

Она протянула мне инструмент. Я машинально взял его. Мысль о том, чтобы лишить Нанли жизни, причиняла физическую боль, но Анотина была права. И все-таки, может быть, есть другой выход? Я вспомнил Вено, где был целителем, и спросил себя, как бы я поступил там? Но ведь на Меморанде нет ни лекарственных трав, ни целебных корней… В изнеможении я присел на корточки.

– Позволь мне, Клэй. Я все сделаю сама, – попросила Анотина. – Не могу больше смотреть на это.

Она протянула руку за скальпелем, но я остановил ее. Среди смятения и неразберихи в голове всплыл одинокий белый образ. Потайной садик и райское дерево! Я видел, как плоды с его ветвей творят чудеса в моей реальности. Его действие могло быть быстрым или медленным, добрым или злым – в зависимости от степени нравственности вкусившего, помноженной на случай. Но белый плод вернул к жизни изрезанную мной Арлу Битон, это я знал наверняка. Плод райского дерева разрушил Отличный Город лучше динамита – когда его отведал Белоу. Так, может, в этом мире он спасет жизнь инженеру?

Я вскочил. Не было времени объяснять Анотине историю белого плода и свои упования. Отыскав на земле тряпочку, я снова завернул в нее скальпель и спрятал его в башмак. Затем вернулся туда, где лежал Нанли, и помог Брисдену подняться.

– Захвати копья, – велел я Анотине, поднимая живой бесформенный тюк – то, что осталось от инженера. Стоило мне взять его на руки, как он жалобно застонал. Веса в Нанли было теперь мало, но из-за того что он непрерывно извивался, нести его было нелегко.

– Куда мы? – спросила Анотина.

– В твой сад с обезьяной, – ответил я.

Мы едва обменялись взглядами, но она вновь доверилась мне. Пока я тащился по переходу с ниспадающим складками Нанли, мне вспомнилось, как над лесами Запределья нес меня в своих лапах Мисрикс. Анотина, собрав все копья, подгоняла Брисдена в нужном направлении. В этот момент мы были совершенно беззащитны перед нападением Учтивца, но, к счастью, он не показывался, видно зализывал раны.

Я столько раз сегодня ночью проходил мимо ведущей в райский сад норы, что теперь безошибочно отыскивал дорогу. Мы пересекли две аллеи и террасу. Оставался только один подъем по лестнице, где я чуть не уронил беднягу Нанли. Когда мы все-таки взобрались на вершину, руки сводило судорогой, а сердце отчаянно колотилось. Дыхание инженера сделалось неровным, стоны превратились в еле слышные всхлипы. До цели оставалось совсем недалеко, и Анотина пошла впереди, не выпуская Брисдена из-под своей опеки. Пока я, запинаясь, плелся через дворик к стене сада, она уже встала на колени и просунула в отверстие копья. Затем пробралась внутрь сама и помогла вползти Брисдену.

Я осторожно опустил Нанли у входа. Анотина высунулась наружу и обхватила его за плечи. Таким манером, втаскивая с одной стороны и подталкивая с другой, нам удалось протащить беднягу сквозь узкий лаз. Когда я и сам прополз за стену, я встал не сразу, а перевернулся спиной на камни, переводя дух. Мышцы болели от напряжения, а дышал я ненамного ровнее, чем инженер.

– Клэй, – коснулась моего плеча Анотина, – зачем мы сюда пришли?

– Помоги подняться, – попросил я. Она подала мне руку.

Здесь царила прежняя безмятежность: тихо плескала вода в фонтане, обезьянка танцевала свой танец. Я обернулся. К моему облегчению, в отличие от прочей островной растительности дерево с белыми плодами эпидемия разрушения не затронула. Как я и надеялся, зеленые листья были на месте, а бледные шары плодов висели на ветках тяжело и спело. Брисден, не выпуская из рук бутылочку с серебристой жидкостью, уселся на кольцевидную скамью, и эта идиллическая сцена заставила меня приободриться.

Я направился к дереву, попутно описывая шагавшей рядом Анотине те свойства белого плода, о которых мне было известно. Продолжая свой рассказ, я взобрался на скамью рядом с Брисденом и потянулся к нижним ветвям, чтобы сорвать довольно крупный экземпляр – такой спелый и белый, что казалось, будто он светится. Сжав его в руке, я вновь ощутил сладостный аромат, навевающий мысли о рае. Я будто опять очутился в Мисриксовом Музее руин, где сам когда-то отведал сочную мякоть экзотического фрукта. Я даже замолк на минуту, задумавшись над тем, как и когда белый плод меня изменит. А может, то, что я до сих пор жив, – и есть признак его чудотворного влияния?

• Предыдущая
• 34/52
• Следующая