Хевдинг (СИ) - Борчанинов Геннадий - Страница 31

— Прошлись, говоришь, по волокам? — рассеянно спросил князь и вновь повернулся к девушке, напоминающей своим темпераментом Снежную Королеву. — Милая, может быть, орехов в меду?

Он даже не пригласил нас за стол, и мы переминались с ноги на ногу, а я и вовсе опирался на костыль, мечтая о том, чтобы присесть хоть на минуту. Раненая нога заставляла меня думать совсем не о том, о чём следовало.

— Да, князь, как я и сказал. Буяк поклялся не создавать проблем, — сказал я, но Хререк меня, казалось, совсем не слушал.

— Хорошо, очень хорошо… — пробормотал князь, но я так и не понял, кому именно это было адресовано, нам, или своей новой возлюбленной, которая наконец согласилась попробовать один из десертов.

— Вышата, это кто такая? — спросил я шёпотом.

Витязь гораздо дольше меня пробыл с князем и наверняка должен был знать всех людей из его окружения, вплоть до последнего раба, но сейчас он только пожал плечами. Должно быть, какая-то новенькая. А это само по себе должно настораживать.

Я покосился на неё, разглядывая куда внимательнее, чем в первый раз. Внешность славянская, длинные пшеничные волосы, серые глаза. Бровьми союзна, губами червлёна, красою лепа, телом изобильна. Взгляд с затаённой хитринкой, но держится подчёркнуто холодно. Одета как замужняя женщина, дорого и богато, золота на ней столько, что хватит снарядить целую команду. Даже интересно, что за дивчина такая и откуда она тут взялась.

Мой заинтересованный взгляд не укрылся от внимания князя, Хререк нахмурился, отрываясь от еды. Ревнует, это опасно.

— Что-то ещё, Бранд? — спросил он.

— А то как же! — опередил меня Вышата. — Поиздержались в дороге, княже.

— Ха! — воскликнул князь. — Уж меня-то не обманывайте, всех купцов там небось выпотрошили. Но правда ваша, дело сделано, стало быть, надо и за дело наградить.

Надо бы запомнить на будущее, чтобы не ходить вокруг да около с полунамёками. Я бы не смог так сразу, нахрапом, потребовать награду. Воспитание, мать его. Пусть даже большая его часть осталась там, в двадцать первом веке.

— Но тебе, Бранд, награда не положена. Вира, помнишь? — прищурился князь.

— Люди-то мои заслужили, — возразил я, и Торбьерн с Ульфом одновременно кивнули.

— С этим не спорю, — сказал князь. — Люди твои заслужили. А с Вышатой я отдельно рассчитаюсь.

Он кликнул слуг, отдал несколько приказов и уже через пару минут слуга принёс увесистый мешочек. Принёс не мне, князю, но Хререк тут же подозвал меня к себе и протянул награду.

— Не тебе, — строго сказал он. — Твоим людям. Понятно?

— Понятно, — сказал я.

Пересчитывать я не стал, но в мешочек заглянул. Серебро.

— Княже, познакомил бы хоть с супружницей, — сказал Вышата.

Тот ожёг его подозрительным взглядом, но тут же расплылся в улыбке. С Вышатой он, очевидно, прошёл гораздо больше, чем со мной, и доверял не в пример сильнее. Если он вообще хоть кому-то доверял.

— А я разве не представил? — картинно удивился он. — То супруга моя новая, Миляна.

Миляна захлопала ресничками, опустив глаза долу.

— Как же мы свадьбу-то пропустили? — хмыкнул я.

— А быстрее надо быть, — сказал Хререк. — Может, и успели бы на свадебке погулять.

— С местными породнился? — спросил Вышата.

Хререк с неожиданной теплотой взглянул на жену и кивнул.

Дело ясное, новгородцы подложили ему в постель своего агента. Не удивлюсь, если эта Миляна вовсе и не Миляна, и не из знатного рода, а из простых. Хотя нет, простолюдинка так бы себя не вела. Но её присутствие здесь, влюблённый до одури взгляд Хререка и та поспешность, с которой её выдали замуж, говорили обо всём красноречивее любых слов. Профессиональная обольстительница, готов поставить на это что угодно.

Значит, Хререка надо выручать. Вот только он сам будет против. По крайней мере, пока мозги у него запудрены романтикой, а Миляна по ночам шепчет ему в ушко политические советы. Как говорится, ночная кукушка дневную перекукует.

— Совет вам да любовь, княже, — произнёс я.

Миляна лукаво улыбнулась, похлопав глазками, Хререк подкрутил усы залихватским жестом. Хоть убей, не помню никакой Миляны ни в летописях, ни в учебниках, ни где-то ещё. Помню Олега, помню Игоря, а всё остальное — полный мрак и забвение.

Княжий двор покинули спешно и сумбурно, Хререку не терпелось побыть наедине с молодой женой, и он отправил нас восвояси, как только темы для разговора иссякли, хотя лично мне ещё было что ему сказать. Дело теперь было в другом, князь не желал слушать никого, кроме своей новоявленной жёнушки.

Я встречал порой что-то подобное. Когда большой босс, гроза подчинённых, боевой генерал и высокий начальник дома становился шёлковым и ласковым, верным рабом своей второй половинки. Странные выверты человеческой психики. Но одно дело, когда человек разделяет семью и работу, и совсем другое, когда он перестаёт вообще воспринимать что-то кроме семьи.

Мы вышли к воротам, Вышата отправился с нами, проводить нас до пристани и забрать кое-какие вещи с драккара.

— Размяк что-то князь, — сказал Торбьерн, убедившись, что никто лишний не услышит этих слов.

— Да, беда, — задумчиво протянул Вышата. — Пропадёт он так.

— Выручать надо, значит, — сказал я, озвучивая мысли, вертевшиеся в голове последние полчаса.

— Да как тут выручишь, пока сама не надоест, не слезет, — проворчал Ульф.

— И чего он в ней нашёл? Она на него даже не смотрит, как с челядью обращается, — протянул Торбьерн.

— То и нашёл, — буркнул я. — Остальные все ему в рот смотрят, угодить пытаются. Она же обратным берёт, специально его изводит. Хитрая бестия, знает, как мужчинами крутить.

— Надо выяснить, откуда она вообще взялась, чьих будет, — сказал Вышата.

— Если местная, Завид Кривой должен знать, — нашёлся Торбьерн.

— Это кто? — спросил Вышата.

— Знакомый один, с Торговой стороны, — отмахнулся я, не желая делиться подробностями первого путешествия в Новгород.

— Хельги тоже должен знать, он всё про всех знает, — сказал Вышата. — Я у него тоже спрошу.

Надо бы тоже с этим Хельги пообщаться, ещё разок. Интересно.

— А толку-то? — проворчал Ульф Бочка. — Будто от этого что-то изменится.

— А вдруг она ведьма? — предположил Торбьерн. — Вдруг она князя околдовала?

— Давно бы заметили, — хмыкнул Вышата.

— Да куда там! Могли и всех остальных околдовать! Например, на свадьбе! А мы на свадьбе не были, сразу неладное почуяли! — зачастил Торбьерн.

— Это ты складно придумал, — медленно произнёс Вышата. — Звучит похоже на правду.

Я в магию и колдовство не особо верил, но возражать не хотел. Мало ли, как оно там может быть на самом деле.

Какое-то время шли молча, переваривая новые вводные. И чем дальше, тем больше все убеждались в правоте Торбьерна.

— Что-то я не хочу в крепость возвращаться пока, — признался Вышата, когда мы подошли к пристани. — С вами побуду.

— Оставайся, будем рады, — сказал я.

Наш мрачный вид не укрылся от остальной команды, на нас мгновенно посыпались вопросы, но я отбрил всех. Позже, сейчас не время и не место.

Только когда мы переместились на постоялый двор и по кружкам полилось пиво, я позволил себе в общих чертах пересказать произошедшее на приёме у князя. Тогда же и отдал команде положенное серебро, не присвоив, впрочем, ни единой монетки. Князь очень щепетильно относился к своим приказам.

— Торбьерн думает, что его околдовали, — сообщил я. — Надеюсь, вы понимаете, что лучше пока об этом не распространяться. Слухи пока ни к чему.

— Как же он вообще позволил себя околдовать? — хмыкнул Торир. — Даже дети знают, как от этого защититься! Я вот знаки тайные знаю, всё проще простого, надо только…

— Помолчи, Большеног, — оборвал его Рагнавальд. — С чего вы вообще решили, что он околдован?

— Да он от жены своей глаз не отводит, а там ни кожи, ни рожи! — воскликнул Торбьерн.

Я бы с таким утверждением, конечно, поспорил, лично мне Миляна показалась вполне симпатичной девицей.