Бездушный 5 (СИ) - Баковец Михаил - Страница 16

— А-а-а! — вырвалось из меня. Попытался дёрнуться, но дружинники сдавили меня крепко, не пошевельнуться. Будто в тиски попал.

Палач был мастером своего дела. Он ювелирно вогнал мне в тело толстую железку, не повредив ни лёгкого, ни другого органа. Острый кончик палаческого орудия оказался слегка притуплен специально, чтобы избежать подобного. Наверное, у урода был не один талант для его профессии. Хотя, не наверное — точно.

Но первая боль не шла ни в какое сравнение с той, когда он стал меня медленно поднимать к потолку.

— Господин, всё готово, — услышал я в полубессознательном состоянии. — Хм, кажется, у него меньше сил, чем следует, чтобы выдержать такую экзекуцию.

Спустя секунд пять я ощутил слабый прилив сил. Это хозяин подземелья опять прикоснулся к красному шарику на моей груди.

Боль никуда не ушла. Наоборот, она стала ощущаться только острее. Не проводи неизвестные манипуляции с шариком враг, то я бы просто улетел в блаженное беспамятство. А теперь организм пытается бороться, рефлекторно подталкивает меня к попыткам спасения, выискивая откуда-то капли сил. Знал бы он, что этим только делает хуже.

Зато сознание окончательно очистилось от побоев и, возможно, применения на мне каких-то способностей. Я вспомнил кем являюсь. Возвышенным!

Дальше меня ждал шок. Ни один из навыков не отозвался. Их словно вообще не было, и они мне просто приснились. Источник был почти пуст. Энергии в нём оказалось не больше капли. И также по капли она набиралась. Мне понадобится час, чтобы накопить хотя бы на одно применение боевого таланта. О причине такого состояния было несложно догадаться, с этим справился бы любой дурак. Это тот шарик, который висел как приклеенный на мне. В нём причина, на это я готов поставить миллион марок против одной.

От внутреннего созерцания меня оторвала вспышка жуткой боли в груди. Это враг взялся за свободный конец крюка и дёрнул его, разворачивая меня к себе лицом.

— Ты ещё не понял кто я?

В этот раз его голос звучал намного спокойнее. Наверное, вид испытываемых мной мук доставил уроду определённое удовольствие и слегка успокоил. Ох, чую, что дальше будет только хуже.

— Папаша тугодумного Райша, который с чего-то решил, что он первый парень на деревне и может всех оскорблять и унижать, — с рудом ответил я. Каждое слово отдавалось резью под рёбрами. — В итоге нарвался на того, кто укоротил его на голову. Неприятно, да? И ведь в этом виновен не он, и даже не я, а ты. Ты и твоё воспитание, из-за которого Райш считал, что ему должен весь мир и что этот мир крутится вокруг него…

Мою речь прервал очередной удар в лицо. Был он настолько силён, что я почувствовал, как треснула нижняя челюсть, а сознание стремительно уносится в темноту забвения.

— Керч!

Вновь по телу прошла освежающая волна, вернувшая меня в жестокий реальный мир.

— Ты у меня сдохнешь самым последним. И перед смертью успеешь насмотреться на свою приёмную мать-шлюху и её сынка, — сообщил мне Круишер. — Они будут висеть и корчиться на крюке точно так же, как и ты. Я уничтожу твой клан и заставлю Инвару сто раз пожалеть, что она ввязалась в это. Но даже если эта сука не виновата в смерти моего Райша, то пусть жалеет, что взяла тебя отброса в свою семью…

Распинающегося мужчину прервало деликатное покашливание откуда-то из-за моей спины. Кажется, перед этим я слышал какой-то скрип, что ли, вроде от дверных петель.

— Что? — резко спросил отец Райша.

— Господин, прибыли главы кланов Лерт, Сакараш и родов Маххан, Дубри и Инавон, — услышал я голос, принадлежащий немолодому мужчине.

— Как не вовремя, — отчётливо скрипнул зубами Круишер. — Ладно, идём. Ркон, приглядывай за ублюдком. Взбодри его слегка, но в меру.

— Сделаю, господин, — ответил палач.

Спустя полминуты в пыточной остались только я и он. Молча и спокойно Ркон отошёл к стене, которую я не видел из-за своего положения, и там загремел железом. Через минуту вернулся ко мне и крепко схватил за запястья. Я дёрнулся и тут же задохнулся от пронизывающей боли в груди. Крюк под ребром — это далеко не дыба. На той попроще будет.

К указательному пальцу прикоснулся холодный металл и стал медленно сдавливать первую фалангу. Секунд через десять боль перешла в стадию, когда терпеть невозможно и вырвалась криком с моих губ:

— Тва-арь, а-а-а! Убью!

— Это вряд ли, — спокойно и даже равнодушно ответил палач.

Он один за другим раздробил фаланги на пальцах левой руки. А потом взялся отрезать измочаленные кусочки плоти. Каждый аккуратно клал перед мной на медный круглый лист, который установил на высокий табурет с большой дырой в центре сиденья. Тоже, небось, какая-нибудь пыточная машина.

Несколько раз я находил в себе силы оказывать хоть какое-то сопротивление. Практически всегда — это просто подёргаться, потрепыхаться на крюке, пока перед глазами не представала кровавая пелена и тело не отказывало от боли и удушья.

— Дёргайся, если тебе так хочется. Все дёргаются и не верят, что им пришёл конец, — неожиданно подал голос палач. Он закончил с пальцами на одной руке и сейчас встал передо мной за блюдом с тем, что было недавно моими пальцами. — И чем выше ступень, тем больше жажды жизни и меньше веры в то, что их часы сочтены. Ты, пожалуй, протянешь здесь дольше всех. Увы, радоваться этому совсем не стоит. Господин приготовил для тебя особенную программу, которой удостаивает только самых злейших врагов. Ради тебя он не пожалел редчайший амулет. Ты в курсе, что он с твоей родины? Его создали в Гарафе. Говорят, что к нему приложил руку сам король. Но я не верю, слабоват он для короля-артефактора.

— Я не гарафец, урод, — с трудом вытолкнул слова я из себя.

— Да мне всё равно, — равнодушно пожал он плечами. — Не всегда слухи правдивы. Что же до амулета, то хоть он и не королевской работы, но всё равно неплох. Блокирует все навыки и опустошает сосредоточия с энергией, вытягивает жизненную силу. Ты сейчас слабее десятилетнего ребёнка. При этом само тело сохраняет крепость Возвышенного…

В процессе разговора ко мне вновь вернулась капля силы, и я в очередной раз задёргался на крюке. И вдруг ощутил, что верёвка, стягивающая запястья, стала поддаваться. Быть может, во время предыдущих трепыханий нож задел её, а сам палач не заметил или не придал этому внимания? Или моя кровь достаточно смочила волокна, чтобы те стали растягиваться под давлением. Но главное — в Источнике набралось достаточно энергии, чтобы я мог один раз использовать что-то из своего дальнобойного арсенала. Увы, на кровавый серп не хватит.

«Или?..».

Палач как раз решил закончить беседу и вернуться к своему прежнему занятию. Он вновь взялся за клещи, которыми дробил мне пальцы.

Пан или пропал. Я стиснул зубы и рванулся изо всех сил в сторону, чтобы развернуться лицом к мучителю. Одновременно подтянул ноги к груди.

— Заканчивай уже, всё равно ничего не выйдет, — недовольно произнёс палач. Рывок застал его врасплох. Он выпустил из своей хватки мои руки, тем самым позволив мне полностью завершить разворот.

— На! — выдохнув и выплюнув кровавую пену практически в лицо врагу, я распрямил ноги, нанеся ему сдвоенный удар в живот. Мне повезло, что он инстинктивно зажмурился от моего плевка и чуть-чуть приподнял руки.

Когда-то очень давно выученный низовой навык, крайне редко используемый, но при этом только в самых исключительных случаях, не подкачал и сейчас. Палач отлетел назад, как футбольный мяч после пинка бомбардира во время пенальти. Свалил жаровню с горящими углями, сбил большую кадку с прозрачной жидкостью, кажется, уксусом, если верить запаху. В самом конце полёта ударился головой о выступающую петлю на стационарной колодке, закреплённой на двух столбиках, вмурованных в каменный пол. Те от столкновения громко заскрипели и немного накренились. Голове мужчины досталось сильнее. Кровь из раны только так плеснула на пол и колодку. А сам палач как рухнул наземь, так и остался там валяться, не подавая признаков жизни. Вот только никакого победного сообщения перед глазами не появилось. А значит, урод живее всех живых, просто без сознания.