Шаманка. Песнь воды - Айлин Лин - Страница 12

– Даже так, – удивлённо вскинул кустистую тёмную бровь вождь, слова дочери заставили его задуматься о судьбе сына, – как интересно. И я чувствую, что это правда. Рон стал слишком злым, высокомерным. Я даже не заметил, как упустил его из вида и перестал принимать участие в его воспитании.

– Мы оба виноваты. Но Шариз уверена, что ещё не всё потеряно. Кстати, вчера слуги видели их вместе, как наша дочь, рисуя на пергаменте, одновременно что-то рассказывала внимательно слушающему Рондгулу.

– Надо спросить его, что именно ему поведала старшая сестра, – любопытство не было присуще грозному правителю народа наннури, но отчего-то вдруг разыгралось.

Негромко переговариваясь, супруги вышли из комнаты и спустились в столовую. Насколько знал Горн, Шариз-Эльхам всё ещё спала, а Рон должен был уже проснуться. Так и оказалось: сын сидел в столовой и ждал родителей, чтобы приступить к завтраку.

– Рондгул, сегодня весь день ты проведёшь со мной, – в самом конце трапезы, объявил Горн, а Рон, услышав его слова, даже подскочил с места – настолько его обрадовало услышанное!

– Правда? Папа, я буду с тобой рядом? – выпалил мальчишка, позабыв, что должен быть скупым на эмоции, как истинный мужчина.

– Правда-правда, – не стал журить Рона за несдержанность вождь, при этом стараясь не улыбнуться. Эльхам права, кроме дочери, у него ещё есть и сын. И стоит уделить ему как можно больше внимания и времени, дабы вырос истинный Заклинатель пустыни.

Вдвоём с Рондугом они направились из поместья в Зал советов, где их уже ждали главные советники Зэлеса.

– От каждой семьи по воину, – начал совещание Горн, спокойным взором тёмных глаз окидывая собравшихся людей. – И надо решить, кто из заклинателей отправится со мной на большую охоту. Я вообще считаю, что должны пойти все.

– Это опрометчивое решение! – воскликнул седовласый воин со множеством косичек в густой бороде, – мы не можем так рисковать заклинателями, их слишком мало!..

Собрание было в самом разгаре, когда двери в помещение распахнулись и внутрь вбежал капитан городской стражи:

– Повелитель! – мужчина упал на одно колено, – прости, что столь грубо прерываю совет, но ваша дочь… Принцесса Шариз-Эльхам сейчас на берегу Ньеры… и она… О-о-о! Вы должны увидеть это сами!

Сердце Горна замерло на секунду, а потом забилось суматошно, часто-часто.

– Веди! – прорычал вождь, вскакивая с места и стремительно спускаясь по лестнице.

Он бежал к озеру так быстро, как, наверное, никогда в жизни. А следом за ним торопился Рондгул, стараясь не отстать от отца. В глубине души мальчик даже несколько заволновался за старшую сестру – ведь она рассказывала такие необыкновенные сказки! Будет жаль, если девчонка утопнет и он не узнает концовку той истории о мальчике, который выжил.

От Зала советов до оазиса было рукой подать, поэтому путь не занял много времени.

Народа собралось – тьма. Они молчали, смотря куда-то вперёд.

– Пропустите! Дорогу вождю! – прикрикнул идущий впереди стражник. Люди, завидев повелителя, тут же расступались в разные стороны, образуя живой тоннель.

Горн был выше многих на целую голову, но всё равно не мог разглядеть, где же его дочь?

И только, когда толпа расступилась, он увидел свою Шариз-Эльхам. Челюсть правителя Наннури едва не пробила прибрежный песок.

Эль зависла в воздухе, а вокруг неё, переливаясь и мелодично журча, словно живая, извивалась, поблёскивая на солнце серебром, бирюзовая вода.

– Папа, – отмер Рон, голос его был тих и едва заметно дрожал, – как такое возможно?

– Не знаю, сынок… Но непременно выясню.

Холодные плети Ньеры остужали жар тела: кровь в моих венах превратилась в чудовище и кипела-горела, вызывая неимоверные страдания, сводя с ума, выкручивая суставы, скребя когтями по беззащитным костям, выжигая себе новые пути… Но вода могучего озера не давала мне сгореть и осыпаться пеплом на прибрежный идеально белый песок. Воды оазиса внушали надежду, что я сдюжу, вынесу все страдания и стану победительницей в этой, казалось бы, неравной схватке… Выиграю эту битву с Даром, что проснулся в глубине моего естества; обуздаю эту дикую магию, стремившуюся сожрать, утащить душу в бездонную пропасть и лишить рассудка жалкую человечку, возомнившую себя способной подчинить сверхъестественные силы и властвовать над ними.

Одна мысль, спасительная, билась в сознании, не давая провалиться в беспамятство и проиграть – никак нельзя погибнуть, ведь здесь у меня есть семья. И я обязана помочь им выжить, какую бы цену ни пришлось заплатить.

Схватка длиною в жизнь, страдания, сильнее самых жутких, изощрённых пыток. Они были бесконечными, острыми иглами впиваясь в мозг, причиняя доселе неизведанную боль. А ещё возвращая воспоминания о том, кем я была в той, другой жизни.

Я воин. Я обучена убивать. Находить преступников и приводить приговор в исполнение. А ещё я была Защитником. Оберегать клиента ценой своей жизни. Первая часть – служба на правительство, вторая – работа, которую я выбрала после отставки. Странное решение, уж лучше бы купила домик у моря и погрузилась в тихую, безмятежную жизнь, прочитала сотни книг и попробовала научиться готовить любимые блюда… Но это я понимаю сейчас, а тогда жизнь-адреналин – это то, без чего я не представляла своё существование.

До пяти лет, пока не погибла мама, я была обласкана её вниманием, а потом, когда ни один из родственников не захотел взять сироту себе, меня отправили в детский дом, а затем определили в государственное закрытое учреждение для девочек. И уже там начался мой долгий путь к званию Охотницы за головами.

Калейдоскоп прошлых и нынешних мыслей – всё смешалось. Голова кружилась от противоречивых эмоций. Но неизменным оставалось одно – желание жить и не дать погибнуть людям, проявившим ко мне столь безграничную любовь и заботу, и неважно, что изначально всё это было направлено на Шариз-Эльхам, главное иное – отношение к ребёнку. А это бесценно.

Поэтому я держалась: кричала что есть мочи, но ни единого звука не вырвалось сквозь плотно сомкнутые уста, ни единой возможности хотя бы моргнуть – всё это было недоступно мне. Я буквально цеплялась кончиками пальцев за карниз самого высокого в моём мире небоскрёба, боясь упасть и разбиться, без права на перерождение.

– Чего ты хочешь, дитя иного мира? – странный шёпот, похожий на шелест листвы под порывом осеннего ветра, вдруг прозвучал у самого уха, ненадолго отвлекая от испытываемых душевных и телесных мук.

– Я хочу жить, – просипела, с трудом приподнимая голову, но также не способная приоткрыть тяжёлые веки. – Хочу сберечь дорогих мне людей.

– И это всё? Неужели больше ничего не желается? Гор золотых, власти безграничной, людского раболепия и восхищения? Сила колдуньи даст тебе доступ ко всему этому. Лишь скажи, просто признайся, о чём ты вожделеешь? Каковы твои тайные устремления?

– Нет ничего дороже и желаннее – любви близких. Только она одна – самое большое из возможных богатств.

– Да неужели? Не верю я тебе, дитя иного мира, лжёшь ты! – тон говорившего изменился, из насмешливого превратился в холодный, злой. – Были такие, способные стать магами, не половинками или даже четвертинками, как те же шаманы, а полноценными. Но в глубине их сердец таилась тьма. Позволишь ли ты заглянуть в твою самую суть. Не побоишься, что найду то, чего скрыть желаешь?

– Не побоюсь, – просипела я, чувствуя, что давление усилилось.

– Тогда открой мне душу! – рявкнуло нечто, а я, вздрогнув всем своим существом, почувствовала, что погибаю, как не могу больше держаться, как мне тяжело и мучительно больно…

Я умирала…

– Странно, – на краю темнеющего сознания услышала тот же голос, в этот раз задумчивый, – ты сказала правду… Достойна… достойна…

И мир погас.

Последнее, что ощутила – как исчезло давление и растворились когти, как закончилась пытка, и как скрученные, вывернутые суставы вернулись в правильное, задуманное природой, положение.